От его нежного взгляда и звука мягкого баритона Фин почувствовала себя на седьмом небе.

— От такой страсти я сгорю дотла, — прошептала она низким хриплым голосом.

Тревис соблазнительно усмехнулся, направляя ее руки к пряжке своего ремня.

— Тогда я думаю, что мы сгорим вместе, дорогая.

Медленно расстегивая его кожаный ремень, она предвкушала свои следующие движения и, решив поддразнить Тревиса, взялась за замочек молнии, но не стала сразу тянуть его вниз. Ей было очень приятно почувствовать дрожь, которую этот великолепный мужчина уже не мог сдерживать.

— Думаю, мне понравится твой медленный способ заниматься любовью, — сказала Фин, лениво проводя пальцами вдоль пояса джинсов Тревиса.

Она позволила своим пальцам слегка коснуться его кожи и увидела, как в ответ напряглись мышцы его живота.

— Я не хочу вводить тебя в заблуждение. — Он глубоко вздохнул. — Клянусь, что не буду торопить события, но и не хотел бы останавливаться на полпути.

Сжалившись над ним, она расстегнула молнию.

— Так лучше?

— О, да.

Отведя ее руки в стороны, он сделал шаг назад и быстрым движение сдвинул джинсы со своих мускулистых бедер.

Выпрямившись, он протянул Фин руки и зацепил большими пальцами резинку бикини на ее талии.

— Как бы ты ни была прекрасна в этом наряде, думаю, без него ты будешь еще прекрасней, — сказал он и стянул с нее последнее, что на ней оставалось.

Ее ноги дрожали, и она должна была держаться за его плечи, чтобы не упасть, пока переступала через атласный лоскуток, соскользнувший с ее ног на пол. Когда же, наконец, она обрела голос, то потянулась к его хлопковым боксерам.

— Думаю, что и ты будешь без них выглядеть фантастически.

Когда она удалила последнюю преграду, разделявшую их, ее глаза распахнулись, и ей показалось, что в комнате стало на десяток градусов жарче. Той ночью в сарае было темно, и у них не было времени, чтобы обращать внимание на что-либо, кроме их торопливого сближения. Но сейчас у нее была возможность любоваться его великолепным телом.

Да, Тревис Клейтон был само совершенство!

Его длинные ноги были такими же четко вылепленными, как и верхняя часть его тела.

Тревис смотрел на Фин так, будто она была самой желанной женщиной всей его жизни.

— Возможно, из-за тебя я окажусь лгуном, дорогая, — неожиданно заявил он, протягивая к ней руки.

— Почему ты так говоришь? — спросила она, предчувствуя, что страсть пламенем охватит ее, когда их тела прижмутся друг к другу.

— Я обещал тебе, что буду заниматься любовью с тобой всю ночь, но сейчас я не уверен, что это у меня получится. — Он покачал головой. — При одном только взгляде на тебя я становлюсь горячее, чем все жаровни мира.

— Значит, мы с тобой одинаковы. — Она вздрогнула, когда их тела соприкоснулись. — Я чувствую, что и сама в любой момент могу вспыхнуть, как сухая солома.

— Думаю, нам надо бы добраться до кровати, пока для этого у нас еще остались силы, — произнес он, подхватив ее на руки.

Улыбаясь, Фин обняла его за шею.

— Я могла бы и сама дойти. Сделать-то надо всего несколько шагов.

Он поцеловал ее и покачал головой.

— Знаю. Но тогда мне пришлось бы ослабить объятия, а я не хотел этого делать.

Он такой милый и заботливый! От его слов ее сердце екнуло. Он знал, какие слова надо сказать, чтобы она почувствовала себя особенной и окутанной его нежностью. Но, кроме этого, она ощущала, что говорит он именно то, что думает.

Когда они достигли кровати, он откинул черное атласное одеяло, затем осторожно уложил Фин на середину матраса королевских размеров. Но она все равно успела заметить, как Тревис нагнулся, вынул что-то из кармана своих джинсов и сунул под подушку за секунду до того, как вытянулся рядом с Фин.

Она всем телом прильнула к нему и запечатлела у него на губах такой жаркий поцелуй, что у нее закружилась голова. Ощущая силу его страсти, Фин удивлялась, что она была объектом желания этого удивительного мужчины. Он прервал поцелуй, чтобы поцеловать ее в плечо, и Фин прерывисто вздохнула. А потом он проложил дорожку из поцелуев к ее груди…

Его губы продолжали дразнить ее, а его рука скользнула вниз и легла ей на бедро. Изумительное напряжение внутри нее превратилось в почти непереносимую боль, и желание такой силы, которую она не могла бы даже вообразить, пронеслось через каждую клеточку ее тела.

А Тревис продолжал ласкать ее прикосновениями легкими, как перышко. Ее сердце громко билось, и она не могла оставаться в покое, когда волна за волной ее окатывали никогда не испытанные ощущения.

Тревис поднимал ее все выше и выше к высотам страсти, о которых она доселе даже не знала, что они существуют. Она была уверена, что сгорит, если он в ближайшие секунды не займется с ней любовью.

— Пожалуйста… Тревис… я не могу больше ждать.

— Чего ты хочешь, Фин?

Ласки Тревиса не прерывались ни на секунду, и Фин почти полностью потеряла чувство реальности.

— Я… я хочу, чтобы ты… занялся со мной любовью. Немедленно.

— Но я же только начал, дорогая, — промолвил он, продолжая все так же нежно ласкать ее.

— Я не… не вынесу ожидания.

— Ты уверена?

— Да.

У него в груди возник тихий стон.

— Я так тебя понимаю, дорогая!

Тяжело дыша, он потянулся к подушке и вытянул из-под нее маленький пакетик.

Тревис не отводил от Фин взгляда, когда они слились воедино. Неизведанные, колдовские чувства мгновенно отняли у Фин способность воспринимать окружающее. Волшебные сверкающие искры скользили по ее нервам, вспыхивали во всем теле.

Обнимая Тревиса, Фин пыталась продлить это ощущение, но напряжение, нараставшее у нее внутри, взорвалось миллионом сверкающих фейерверков.

Свет зарождающегося дня начал проникать в комнату. Тревис лежал, обнимая Фин, которая заснула после того, как в середине ночи они опять занимались любовью. Но он лежал без сна, думая о необыкновенной встрече, которую неожиданно преподнесла ему жизнь.

Когда Лорен была жива, их брак был союзом людей, которым удобно друг с другом. И хотя их интимность не была излишне страстной, она приносила удовлетворение. Но то, что произошло у него с Фин, можно было сравнить со взрывом. Она отвечала ему, не сдерживая своих чувств, и разожгла в нем огонь, о котором он не мог и помыслить. Черт, она заставила его почувствовать себя ненасытным подростком, а не зрелым мужчиной, чей земной путь длится уже почти полвека.

Тревису было горько думать, что с наступлением дня закончится время, которое они с Фин могут провести вместе. Она вернется к своей блистательной жизни главного редактора модного журнала, а он — на свое ранчо в Колорадо.

Когда Фин застонала и пошевелилась, он увидел, что ее атласные щеки приобрели пепельный оттенок, а глаза начали наполняться слезами.

— Что случилось, дорогая?

Она закрыла глаза и с усилием сглотнула.

— Кажется… мне сейчас… будет плохо.

Едва успев произнести побледневшими губами последнее слово, она соскочила с кровати и побежала в ванную.

Он поддерживал ее за плечи, когда она опустилась на колени и не смогла сдержать тошноту. Потом она подняла голову, чтобы сделать вдох, и Тревис схватил махровое полотенце с вешалки у душа и намочил его холодной водой.

— С-спасибо, — прерывающимся шепотом произнесла она, пока он стирал бисеринки пота у нее со лба.

— Теперь тебе лучше? — Она кивнула. Он помог ей подняться на ноги и надеть халат, потом проводил до кровати. — У тебя есть газировка?

— Кажется, есть… содовая… в холодильнике… на дверце.

Быстро натянув джинсы, Тревис поспешил на кухню. К тому времени, как он вернулся в спальню, Фин опять стошнило.

— Ты не подозреваешь, что съела что-то неподходящее? — спросил он, опускаясь на колени рядом с ней и помогая глотнуть содовой.

Она пожала плечами.

— Последнее время меня часто мутило, но стошнило в первый раз.