— Врачи… — Ее лицо странно просветлело. Неужели надежда? — Вы правы, Виктор. Меня осматривал лишь один, и кто поручится за его способности? Дрэксем и впрямь большой город. Там много врачей, — свет снова померк, — но у меня нет денег, чтобы им заплатить.

— Вы могли бы рассчитаться заколкой. Если она очень дорогая, оторвите хотя бы камешек.

Своей тонкой рукой Лили накрыла заколку — последнюю память о свадьбе. Она взглянула на меня с ненавистью:

— Вы дорожите бусами своей шлюхи. Отдайте их мне, и я расплачусь — они ведь такие ценные на вид.

У нее на языке вертелись и другие колкости, но она не произнесла их. Под конец Лили затрясла головой, схватилась руками за живот и поморщилась.

В сумерках на горизонте замаячил Дрэксем, а ночью мы вошли в город. Мы держались поближе к окраинам, чтобы легче было уйти от погони. Бедные районы, осевшие здания, узкие переулки. Повсюду мусор — от гниющих отбросов до сломанной мебели, вроде той, что подобрала для нас Мирабелла.

Из темноты выступили четверо хулиганов в обносках и преградили нам путь.

— Вы нарываетесь на большие неприятности, — сказал я, не желая затевать драку.

— Ты слыхал, Джек? — сказал один из них своему тощему приятелю с пронырливой физиономией. — Этот чертов джентльмен решил нас осчастливить: советует драпать вчетвером от одного.

По знаку Джека они окружили нас.

Лили показала на ближайший ящик:

— Я ужасно устала. Можно мне смотреть сидя?

Ее просьба так удивила бандита, что он рассмеялся и кивнул. Когда Лили села, одеяло из пастушьей хижины — она носила его вместо шали — свалилось у нее с плеча.

— Эдди, глянь, какое белое платьице! — сказал Джек тому, кто был ниже всех их ростом, а затем обратился ко мне: — Я знаю, кто ты. За твою голову обещали награду. — Он ткнул в заколку Лили: — И этоне картон.

Я увидел, как его алчность обрела форму намерения.

Все вчетвером набросились на меня.

Парой умелых ударов я откинул двух, но Джеку нравилось драться, а Эдди обладал раздражающим упорством. Они решили, что я играю с ними, и дразнили, дергая за плащ, пока я не развернулся, размахивая кулаками в воздухе.

— Что случилось, Виктор? — подзуживала Лили. — Вы деретесь будто слепой.

Мой следующий удар попал в цель, и она захлопала в ладоши.

Джек запрыгнул на меня сзади и стащил капюшон. Эдди в изумлении попятился.

— Немудрено, что он похищает женщин. — Эдди содрогнулся. — Как подумаешь — мороз по коже. — Ухмыляясь, он сказал Лили: — Мы оказываем вам громадную услугу, мисс.

Он поднял из мусора доску и, взвесив ее в руке, взмахнул ею, словно битой.

— Попробуй ты, Эдди. — Джек сделал глубокий реверанс, а затем отступил к Лили и бесцеремонно обнял ее за плечи.

Эти букашки не понимали, как легко их раздавить.

Эдди махал, тыкал и колол доской. Я двигался с такой же скоростью, отражая его удары. Я отталкивал его раз за разом, но ему улыбнулась удача, и он попал доской мне в ухо. Я шумно выдохнул. Выхватив доску, словно у шалуна, я огрел его кулаком по груди.

Джек был осторожнее и проворнее. Он ловко уворачивался, осыпая меня градом ударов со всех сторон, пока не обнаружил слабину чуть ниже пояса и не принялся бить по этому месту. Каждый удар все больше выводил меня из терпения.

— Виктор, если вы не поторопитесь, они лишат меня девичьей чести, — Лили притворно зевнула.

Эдди присоединился к атаке, но пожаловался:

— Ну и дылда! Стоит перед тобой этакая громадина — даже головы не видать.

— Но вы все равно меня перехитрили. — Я заскрипел зубами, готовясь дать сдачи, и театрально схватился за бок. — Теперь неделю буду кровью исходить.

— «Перехитрили»? — жеманно передразнил Джек. — За это вознаграждения не дадут. Ты уже покойник, только еще не знаешь этого.

— Да знает он, — сказала Лили так весело, что я даже обернулся. Эдди снова схватил доску и хватил меня по лицу. Тогда я сбил его с ног, и он без чувств упал в лужу.

— Что это вас так раззадорило? — Лили вскочила. — Небось вспомнили, кто вы? Тогда задумайтесь над этим еще раз — последний бандит не хочет сдаваться. А если моих насмешек мало, взгляните на эту скотину — и узнаете в нем муженька нашей певчей пташки. Представьте его тяжелый кулак над ее прыщавой мордашкой. А еще подумайте, что сделает с ней Гарри сегодня ночью за то, как вы обошлись с ним накануне.

Я почувствовал острую боль в пояснице, ее слова будто пронзили меня. Огонь побежал вверх по позвоночнику и вниз по ноге, ступня резко дернулась. Я развернулся и схватил Джека за руку, в которой он сжимал нож.

Лили открыла рот.

— Виктор! — еле слышно сказала она.

Смертельная злость выплеснулась через открытую рану быстрее, чем кровь: злость на грабителя, безрассудно искавшего своей смерти; злость на Гарри Берка, считавшего себя человеком, хотя он был таким же бессердечным, как я; злость на Лили, что говорила горькую правду; и злость на себя самого — за мрачное наслаждение, которое я ощутил вчера, когда хрустнули кости. От ярости я задрожал. Кровь во мне закипела, конечности пустились в пляс.

Я схватил запястье Джека и резко выдернул его руку из сустава. За эту руку я поднял разбойника, и он висел лишь на тонких сухожилиях и коже, грозившей разорваться под его весом. Обратив к небу свое похожее на морду горностая лицо, Джек закричал. Окрестные ветхие стены отразили эхом мой злорадный смех, что был ответом на его страдания.

— Хватит, — твердо сказала Лили.

Я посмотрел вниз. Она подошла и встала рядом со мной — невообразимая храбрость.

Словно дикий бессловесный зверь, я встряхнул Джека, показывая, что еще не закончил с ним, и он снова завопил.

— Хватит, — очень тихо повторила Лили, дотронувшись до моей руки.

Какое ей дело до моих поступков и их последствий? Я снова демонстративно подкинул Джека в воздухе. Он жалобно заскулил, и это привело меня в такое раздражение, что я раскачал его за руку и швырнул в ближайшее здание. Он шмякнулся лицом о кирпич и наконец-то умолк.

— Пошли со мной, Виктор. Он больше не будет нас беспокоить.

— Пойти… с вами? — Я попытался выдохнуть накопившийся гнев. Кровь стучала в висках, пульсировала в членах. — Вы же сами подстрекали меня.

— Лишь для того, чтобы сохранить нашу свободу.

Разве это свобода?

Лили протянула руку и потрогала мою грудь.

— Вы ранены, а в спине торчит нож. Он прошел сквозь плащ, так что, наверное, засел неглубоко.

Я завел руку назад и нащупал рукоять кинжала.

— Разрешите мне, — сказала Лили. — Только сначала сядьте. Вы такой высокий, что, пока стоите, мне его не вытащить. Идите туда, где сидела я.

Под моим весом ящики превратились бы в груду дров. Я облокотился на самый крепкий, встал на колени и с усилием втянул воздух. Лили уперлась плечом мне в хребет. На выходе кинжал обжег так же, как и на входе. Я еле сдержался, чтобы не наброситься на Лили.

Она расстегнула мой плащ, скинула его на землю и аккуратно задрала рубашку, чтобы осмотреть рану.

— Он вонзил нож в бок, но не задел внутренностей. Возможно, они у вас в другом месте. Или просто сегодня чудовищам везет.

Сунув руку под платье, она оторвала лоскут от нижнего белья, свернула в комок и крепко прижала к ране, чтобы остановить кровь. Затем Лили заменила свою ладонь моей и велела подержать. Я изогнулся всем телом и выпустил воздух со свистом сквозь зубы. Лили порвала остатки нижнего белья на полоски и перевязала мне поясницу.

— Когда найдем врача, вы тоже должны к нему пойти. Возможно, придется наложить швы.

Наблюдая эти проявления заботы, я не верил в их искренность. Словно догадавшись о моих сомнениях, Лили сказала:

— Только не подумайте, что я это делаю из любви. Я по-прежнему вас ненавижу. Но мне не обойтись без вашей защиты. Я отправлюсь с вами на северные острова, о которых вы говорили. А когда мой дом восстановят, вы проводите меня домой. Хотя бы до этого срока нужно сохранить вам жизнь.