После обеда Квиллер пригласил компанию к себе опрокинуть по стаканчику, но все, кроме Барри, отказались. Управляющему надо было взять библиотечный альбом и фотографию старого отеля. Шампанское Барри не прельстило, но он согласился на минеральную воду. Квиллер налил ему «Скуунк», познакомив тем самым с ещё одной местной достопримечательностью.

— А что это такое на ковре? — спросил гость.

— Бразильский орех! — воскликнул хозяин. — Вот странно! До сих пор коты орехами не интересовались.

Они расположились в гостиной, попивая минералку.

— Сегодня был замечательный вечер! — порадовался Барри. — Прекрасный обед. Интересные люди. Хикси очень интересная женщина. Вы давно её знаете?

— Да. Мы познакомились ещё в Центре. Собственно, это я и вытащил её сюда. Она хотела сменить работу, а здесь как раз открылась вакансия. У неё неплохая голова, а энергии — хоть отбавляй.

— Она не замужем? Разведена? Не знаете, есть у неё кто-нибудь?

— Замужем она никогда не была, а что касается её нынешнего статуса, то я не могу сказать ничего определённого. Они с Дуайтом живут в соседних квартирах, и у них много общих дел, но это ничего не значит.

— Если бы я захотел пригласить её в ресторан, какой бы, помимо «Макинтоша» и «Старой мельницы», вы мне посоветовали?

— Таверну «Типси» в Кеннебеке, — ответил Квиллер. — Придорожный ресторанчик в бревенчатой хижине, открытый ещё в тридцатые годы. Там подают неплохое мясо и рыбу.

— А кто такая Типси?

— Кошка первого владельца ресторана. Её портрет, написанный маслом, висит в обеденном зале. Несколько лет назад в округе развернулась оживленная дискуссия о том, какого цвета были лапки у Типси. Одни говорили — чёрные, другие — белые. Вот вам ещё образец местных нравов.

После ухода управляющего Квиллер осмотрел все помещения в поисках разбросанных бразильских орехов и нашел ещё три, все со следами кошачьих клыков. Коко любил маслянистую пищу, но скорлупа орехов не была прокушена насквозь… Кстати, где этот несносный кот? Прислушавшись, Квиллер различил какое-то чавканье. Коко сидел на кофейном столике и лизал фотографии.

— БРЫСЬ! — закричал Квиллер, и Коко умчался с места преступления.

Он очень любил лизать фотографии, и его слюна и шершавый язык оставляли на поверхности заметные следы. Несколько снимков, сделанных на горских играх, было безнадежно испорчено.

«Сам виноват, — подумал Квиллер, — надо было спрятать».

Покормив кошек на ночь, он проводил их в спальню на верхней антресоли. Затем прошёл в свой кабинет на первом полуэтаже и стал читать «Домашние нравы американцев». Книжка оказалась интересной, но не настолько, чтобы прогнать сон, и Квиллер задремал. К действительности его вернул телефонный звонок. На часах было почти два. Наверное, ошиблись номером.

Он взял трубку и проговорил сонным голосом:

— Да?

— Мистер К, простите, что беспокою вас так поздно. — Это был Ленни Инчпот, и голос его звучал очень тревожно.

Усы Квиллера зашевелились.

— Что-нибудь случилось?

— Да, нечто очень серьёзное.

— Что произошло?

— Я не могу говорить по телефону.

— Где ты находишься?

— На заправке, которая работает всю ночь.

— Приезжай ко мне. Ты помнишь дорогу?

— Да. — Ленни однажды доставлял ему провизию из заведения своей матери.

Квиллер включил наружное освещение, спустился вниз и стал ждать. Вскоре среди деревьев показались пляшущие огоньки фар.

Квиллер вышел встретить молодого человека.

— С тобой всё в порядке, Ленни?

— Да, если не считать небольшого потрясения. О господи! Вы просто не поверите, мистер К!

— Ты очень бледен. Может, глотнешь коньяка или кофе? Или что-нибудь съешь?

— Спасибо, мне ничего не хочется.

В амбаре Ленни повалился в глубокое кресло.

— Прежде всего: Боз сегодня опять не вышел? — спросил Квиллер.

Ленни покачал головой:

— Когда моя смена в двенадцать закончилась, я подождал ещё пятнадцать минут, затем доложил администратору и отправился домой. Автостоянка для служащих ещё не благоустроена, там нет освещения, так что я даже не заметил припаркованного рядом с моей машиной грузовичка. И вдруг оттуда раздался хриплый шепот: «Эй, Лен!» Я застыл на месте. Голос позвал меня опять, и я включил фонарик. За рулем грузовика сидел Боз. Он сказал мне, чтобы я залезал к нему.

— Что ты при этом почувствовал?

— Облегчение! Я не злился на него, а был только рад, что он жив. Я сел рядом с ним, хлопнул его по плечу и назвал бессовестным мошенником. Он ничего не ответил и включил зажигание. Боз вообще не слишком разговорчив. Я обратил внимание, что на нем все та же футболка, в которой он выступал на соревнованиях, а на шее висит золотая медаль. Похоже, всё это время он жил в лесу. Он чувствует себя уютнее в какой-нибудь пещере, чем в городской квартире. Мы ехали в сторону Чипмунка. Там есть бар, который он любит, и я подумал, что он хочет посидеть и поговорить со мной за кружкой пива. Но он свернул на какую-то грязную проселочную дорогу, остановился под деревьями и выключил фары.

— И при этом по-прежнему ничего не говорил?

— Ни слова. Место было довольно мрачное, полная тьма. Наконец он повернулся ко мне и спросил: «Обо мне написали в газетах?» Ну, я рассказал ему, что его победе была отведена целая страница с большими заголовками и захватывающими фотографиями. Он только улыбался своей безмолвной улыбкой. Потом я сказал, что все очень беспокоились, когда он две ночи подряд не вышел на работу. И тут он ответил: «У меня теперь другая работа». БАМС! Тут уж я завёлся. Я рисковал своим положением, устраивая его в отель, а он, ни слова не говоря, бросает место! Всё равно что плевок в лицо. Но с Бозом надо держаться осмотрительно — он очень вспыльчив. С таким детиной лучше не ссориться. Я спросил небрежным тоном, что это за работа, и он ответил, что будет телохранителем. Представляете! Кому здесь в Мускаунти когда-нибудь нужен был телохранитель?

— А что если новому казино в Биксби понадобился вышибала? — предположил Квиллер. Его владельцы, возможно, специально приезжали на горские игры подыскать кандидата.

— Да нет… Подождите, вы ещё не слышали самого главного. Прежде чем я нашёл, что ему на это ответить, он выпалил: «Я улетаю в Рио. На самолете. Там много легкой работы и полно развлечений. Пляжи, карнавалы и тому подобное». Честное слово, мистер К., я не мог поверить своим ушам.

Квиллер пригладил отчаянно топорщившиеся усы. Напрашивались самые разные объяснения.

— Тут я решил, что он действительно свихнулся, — продолжал Ленни. — И начал задавать ему самые простые вопросы — вроде того, когда он улетает в Бразилию. На что он ответил: «Как только она вышлет билет. Она симпатичная, и я ей нравлюсь. Нам с ней будет хорошо. Я уже помог ей со стариком, а потом отвез в аэропорт. Только она велела никому об этом не говорить. Она сказала, что они не поймут…» Господи боже ты мой! Что он мне такое рассказывал? Что он убил ювелира?! — Ленни остановился, не в силах продолжать.

— Не волнуйся так, — бросил Квиллер. — Он объяснил, почему она хотела убить «старика»?

— Она сказала Бозу, что «старик» болен и очень мучается… так что надо помочь ему умереть спокойно.

— Что ты ему на это ответил?

— Что я мог ответить? Это был какой-то кошмар. Бедный Боз! Запудрить ему мозги ничего не стоит. Я ему сказал, что мне пора домой, надо спать. Завтра с утра занятия. Он отвез меня обратно к отелю, и я пожелал ему на прощанье успеха в Бразилии. Добавил, чтобы он прислал мне оттуда открытку. Не помню точно, мистер К., что я говорил. Я был в шоке.

— Ты поступил правильно, Ленни.

— А что делать теперь?

— Утром прежде всего надо сообщить об этом Аллену Бартеру. Он знает, что предпринять. Я понимаю, это нелегко, но ты обязан рассказать обо всем, чтобы тебя не притянули к ответу как сообщника.

— Я же говорил, что это рок какой-то! — простонал Ленни.