— Вот и поделом вам. Вы чертовски больно меня ударили.

— Вы не желали остановиться, — возразила Антония, не обращая внимания на укоры совести.

Прежде ей никогда не доводилось ударить кого-то в ярости. Рейнло пробудил в ней самое дурное.

Наконец маркиз открыл глаза. Вернее, один глаз. Другая сторона его лица потемнела и распухла. «К завтрашнему дню глаз оплывет и почернеет», отметила про себя Антония.

— Вы и не хотели, чтобы я останавливался.

Заглушив голос вины, Антония с силой провела тряпицей по скуле Рейнло.

— Какой же вы тщеславный петух.

Маркиз вздрогнул от боли.

— Не пытайтесь убить меня снова.

— Я смываю кровь, — хмуро пробурчала Антония.

Как она могла сожалеть о том, что едва не убила этого негодяя? Да он напрашивался, чтобы его огрели кочергой. Мерзавца следовало бы отходить корабельной мачтой.

Губы маркиза растянулись в знакомой кривой усмешке.

— Может, лучше поцелуете рану?

— Нет, и не надейтесь.

Антония отжала салфетку над лоханью. Несмотря на клокотавшую в ней ярость, горло ее сжалось, когда вода в лохани окрасилась в алый цвет.

Рейнло с усилием приподнялся и сел.

— Вы слегка побледнели, мисс Смит.

Гневно сверкнув глазами, Антония снова отжала салфетку.

— Уже поздно. Я устала. Лучше бы я вас убила. Это послужило бы вам хорошим уроком.

— Если бы я погиб, целуя вас, то умер бы счастливым.

Антония недоверчиво вскинула брови, осторожно промывая рану. Кровь почти остановилась, но синяки проступали все отчетливее. Рейнло не один день будет вспоминать о стычке с мисс Смит, глядя в зеркало.

— И подобные эскапады приносят вам успех у женщин?

Рейнло рассмеялся, но тотчас болезненно поморщился.

Взяв Антонию за руку, он прижал ее ладонь к своему раненому виску.

— Еще какой. Вы бы удивились.

Антония вырвала руку и отшатнулась. Она не желала, чтобы Рейнло к ней прикасался. С этого начались все ее невзгоды. Впрочем, конечно, они начались куда раньше: в то мгновение, когда Антония встретила взгляд Рейнло в шумном бальном зале, среди разряженной толпы.

— Я сделала все, что смогла, — холодно проговорила Антония. — Вам нужен доктор — возможно, придется наложить швы. Дома приложите лед к кровоподтекам.

Рейнло улыбнулся, словно Антония была драгоценным подарком, о котором он молил целый год.

— Вы поразительная женщина.

Если маркиз способен был флиртовать, он вполне мог обойтись без ее забот. Намочив салфетку, Антония принялась оттирать с ковра кровавое пятно. К счастью, оно оказалось вовсе не таким большим, как ей почудилось вначале, когда Рейнло упал замертво после удара кочергой.

Рейнло, пошатываясь, поднялся.

«Похоже, рана серьезнее, чем он хочет показать», — встревожилась Антония, ощутив укол вины.

Она поспешно подставила маркизу плечо:

— Вы не в состоянии идти домой. Сможете хотя бы добраться до постели?

— О, мисс Смит, я уж думал, вы никогда не предложите.

— Не болтайте ерунду, — беззлобно бросила Антония.

Рейнло был тяжелым, и даже такой высокой женщине, как она, нелегко оказалось волочить его на себе. Неуклюже ковыляя рядом с маркизом, а иногда и подталкивая его, она кое-как доплелась до кровати.

Рейнло со стоном повалился на постель. Сидя на полу, он куда больше походил на себя самого. Теперь же он заметно побледнел, из раны на виске снова начала сочиться кровь. Откинувшийся на изголовье кровати с безразличным видом — не слишком удачной попыткой скрыть боль, — он казался до отвращения романтичным, словно раненый герой какого-нибудь сентиментального романа, издания «Минерва-пресс».

— У вас найдется немного бренди? — устало спросил он.

— Разумеется, у меня нет бренди.

Резкий тон Антонии объяснялся не одним лишь желанием удержать Рейнло на расстоянии. Ее тревожило состояние маркиза. Он выглядел изможденным, обессиленным. Взяв в руки салфетку, она присела на кровать, чтобы вытереть свежую кровь с его лица.

— Жаль. Судя по вашему виду, вам не помешал бы глоток бренди.

Поднявшись, Антония налила маркизу стакан воды.

— Вам нельзя здесь оставаться.

Рейнло взял нетвердой рукой стакан и с жадностью сделал несколько глотков.

— Я не смогу вылезти через окно и спуститься с дерева. Когда едва стоишь на ногах, трудно удержать равновесие в дюжине ярдов над землей.

— Вам не удастся выйти из дома незамеченным. Мистер Демарест приказал поставить человека у двери, вход охраняют всю ночь.

— Что ж, значит, остается одно — воспользоваться дымоходом.

В голосе маркиза послышались резкие нотки. «Должно быть, к нему возвращаются силы», — с надеждой подумала Антония. Ей страстно хотелось избавиться от незваного гостя, но Рейнло сказал правду: карабкаться по дереву он не смог бы.

— Отдохните немного. Позднее вам придется уйти.

— Скоро уйду.

Рейнло с усилием вытянулся и, болезненно поморщившись, откинул голову на подушку. Распростертый на белых простынях, он казался слишком крупным для узкой девичьей кровати.

«Как странно видеть мужчину в своей постели», — подумала Антония. В ее скромной женской келье Рейнло был чужаком, опасным чужаком.

— Вам нужен доктор.

Рейнло закрыл глаза. Казалось, он не испытывает и тени смущения, черт бы его побрал.

— Если вы не собираетесь послать за доктором немедля, лекарям придется подождать.

Антония хмуро укрыла Рейнло одеялом. Маркиз не пошевелился, когда она погасила лампу. Теперь комнату освещал один лишь горящий камин. Антония закрыла окно, взяла второе одеяло и устроилась в кресле возле огня, чтобы присматривать за раненым.

Отдаленный раскат грома прервал беспокойный сон Рейнло. Маркиз вгляделся в золотистый полумрак, не понимая, где очутился.

Ему не раз случалось просыпаться в незнакомых комнатах, но редко — в одиночестве. Маркиз повернулся и тотчас зажмурился: целое полчище демонов скрежетало железом у него в голове.

И тогда он вспомнил.

Он взобрался на вишневое дерево и поцеловал сварливую Антонию Смит. А та оглушила его кочергой.

Браво, Антония!

Грозная мисс Дракон уснула в кресле возле камина. Рейнло поднялся осторожно — отчасти из-за стреляющей боли в голове, отчасти потому, что не хотел разбудить воинственную драчунью. Голова кружилась, к горлу подступала тошнота.

Свернувшаяся в кресле Антония ничуть не походила на устрашающего дракона. Она выглядела молодой и восхитительно красивой.

Рейнло медленно приблизился и только тогда понял, что изменилось. Во время бурной сцены с поцелуями, словесной дуэлью и ударом кочергой мисс Смит оставалась в уродливых очках, но перед сном сняла их. Ее чудесные волосы рассыпались по плечам. Косы расплелись, и серебристые пряди сияющим нимбом обрамляли голову. Один длинный локон упал на пышную грудь. Ладонь Рейнло невольно сложилась чашей, словно все еще обнимала эту восхитительную округлость, теребя нежный бутон соска.

Кто бы мог подумать, что под бесформенным старушечьим балахоном скрываются такие соблазнительные формы? К радости Рейнло, Антония не застегнула платье. Должно быть, решив, что убила маркиза, она забыла обо всем. Рейнло слышал, как она испуганно умоляла его не умирать. Хитрый дьявол, он долго изображал обморок, уже придя в себя.

Груди Антонии пленительно вздымались над безобразным корсетом. Если бы Рейнло позволили выбрать ей гардероб, он сжег бы всю ее одежду и облачил бы Антонию в черное кружево. Или в ярко-алое, чтобы подчеркнуть молочную белизну ее безупречной гладкой кожи.

Маркиз ухватился за каминную полку. К несчастью, он не слишком твердо держался на ногах, а голова буквально раскалывалась. Взгляд его не отрывался от спящей женщины, оказавшейся поистине лакомым кусочком.

Но почему эта обворожительная красавица прячет свою красоту? Почему ведет жизнь отшельницы?

Мать Рейнло, обладавшая буйным, капризным нравом, сменила множество компаньонок — ни одна не задерживалась в доме более нескольких месяцев. Николас всегда считал эту работу неблагодарной. Занимать малопочтенное положение едва ли не прислуги, быть у кого-то на побегушках, исполнять чьи-то прихоти за скудную плату и крышу над головой. Наверное, Демаресты обращались с мисс Смит с большим уважением, чем его взбалмошная глупая мать со своими компаньонками. Но по существу жизнь мисс Смит мало чем отличалась от жизни тех безликих женщин, сменявших одна другую.