Я улыбнулась и прогнала свои беспокойства.

— Спасибо тебе за то, что ты так прекрасно относишься ко мне, — прошептала я.

— Иначе и быть не могло, дорогая, я так тебя люблю.

Мама еще раз поцеловала меня, и я поспешила пойти убрать подарок в ящик туалетного столика, где хранились мои украшения. Когда я спустилась вниз, то увидела, что Дрейк, Люк и мой отец увлеченно обсуждают серьезные экономические проблемы. Они спорили о торговом дефиците и необходимости принятия протекционистских законов. Некоторое время я слушала, любуясь тем, как Люк отстаивал свою точку зрения против аргументов двух других собеседников. Затем, ворвавшись в кабинет, объявила о начале автомобильной поездки на моем «мерседесе».

— Мы будем соблюдать очередность соответственно возрасту, — заявила я дипломатично. — Первым будет папа, затем Дрейк, а потом Люк. По три раза по Мейн-стрит, туда и обратно.

Папа рассмеялся.

— Можешь ты представить себе, что будут говорить горожане? — спросил он. — Они станут думать, будто мы просто демонстрируем наше богатство.

— Если у тебя оно имеется, покажи его, — хвастливо заявил Дрейк. — Я не вижу причин стыдиться богатства. Это неестественный либеральный подход.

— Я говорю просто о поездке, — запротестовала я.

Все трое обернулись ко мне и затем расхохотались, увидев выражение моего лица и то, как я стояла, уперев руки в бока.

— Мужчины! — воскликнула я сердито и повернулась, чтобы уйти.

— Энни! — быстро сказал папа и бросился обнимать меня. — Это потому, что ты такая смешная, когда сердишься. Пойдем, давай посмотрим, заслуживает ли эта машина всей этой шумихи.

Я прокатила в автомобиле всех домашних. Дрейк настоял на том, чтобы мы на несколько минут остановились около закусочной, с тем чтобы он мог повидаться со своими старыми друзьями, но на самом деле ему хотелось похвастать новой машиной. Когда мы вернулись, Люк читал журнал на нашей веранде. Дрейк решил закончить одну из работ, заданных в колледже, чтобы позднее пообедать вместе с нами.

— Я сейчас вернусь, — крикнула я Люку и вбежала в дом, бросившись вверх по лестнице в свою комнату, чтобы взять для него подарок. Родители удивленно посмотрели мне вслед, когда я пулей проскочила через гостиную.

— Сбавь скорость! — крикнул папа. — Или тебе будет восемьдесят еще до того, как исполнится пятьдесят.

Я слышала, как он рассмеялся своей шутке, когда, закрыв за собой входную дверь, побежала на веранду. Покраснев от волнения, с сильно бьющимся сердцем, я быстро поднялась по лестнице и уселась около Люка.

— Поздравляю с днем рождения, — сказала я и протянула ему подарок.

Какое-то мгновение он рассматривал небольшой сверток в моей руке, затем взял его.

— Возможно, это ключи от еще одного «мерседеса», — пошутил он. Затем развернул сверток, открыл крышку маленькой коробочки и увидел золотой перстень с черным агатом.

— Ух ты!

— Посмотри на внутреннюю сторону кольца.

Надпись, сделанная мелким шрифтом, гласила: «С любовью, твоя сестра Энни».

Впервые кто-то из нас написал такое, что соответствовало нашим действительным отношениям. Глаза Люка увлажнились от охватившего его чувства, но он не дал волю слезам, считая, что мужчине не подобает плакать, даже от счастья. Я видела, с каким трудом он пытается скрыть свои эмоции.

— Надень его, — быстро произнесла я.

Он надел перстень на палец и протянул руку к солнечным лучам. Как заиграл на солнце камень!

— Он просто великолепен! Откуда ты узнала, что я люблю этот камень?

— Я вспомнила, как ты сказал об этом, когда мы просматривали один журнал.

— Ты удивительная!

Люк смотрел на кольцо и гладил его кончиком указательного пальца правой руки. Затем быстро поднял голову: его глаза озорно блеснули. Из-за спины он вытащил плоскую тонкую коробку в розовой подарочной упаковке.

Вначале я открыла прикрепленные к коробке открытки и поразилась: мы оба будто сговорились, что день нашего восемнадцатилетия положит конец всем притворствам. На его открытке было напечатано: «Сестре по случаю ее Восемнадцатилетия». Когда Люк дарил мне открытки, то обычно к напечатанному тексту дописывал от руки более личные строки. На этот раз они гласили:

— О, Люк! Эти слова, сами по себе, подарок. Они дороже мне нового автомобиля.

Он улыбнулся слегка натянуто:

— Раскрой подарок.

Мои руки дрожали, когда я разворачивала коробку. Я хотела сохранить и бумагу, и ленточку — все, что было связано с этим удивительным днем. Под бумагой была коробка кремового цвета. Я сняла крышку и увидела тонкую бумажную салфетку. Откинув ее, я уставилась на браслетик, а главное, на бронзовую чеканку большого дома с надписью: «Фартинггейл-Мэнор, наш волшебный замок. С любовью, Люк».

Я подняла голову в некотором смущении. Люк наклонился вперед, взял мою руку и стал объяснять:

— Однажды, рывшись в старом сундуке моей матери, который стоял на чердаке, я наткнулся на вырезку из газеты. Это были страницы светской хроники с описанием свадебного приема твоих родителей. На заднем плане напечатанной там фотографии был отчетливо виден Фартинггейл-Мэнор. Я отнес этот снимок одному фотографу, который переснял только одно здание, а потом сделал чеканку в бронзе. Вот это она и есть.

— О Люк! — Я провела пальцами по рельефному металлу.

— Так что, где бы ты ни была и что бы ни делала, ты никогда не забудешь нашу игру в фантазии, — промолвил он с нежностью.

— Я не забуду никогда.

— Конечно, таким это здание было много лет тому назад, — добавил он и быстро откинулся назад, почувствовав, что наши лица слишком сблизились. — Кто знает, как оно выглядит теперь.

— Это удивительный подарок, — отметила я. — Поскольку он имеет особое значение для нас. Только ты мог придумать что-либо подобное. Я буду хранить его так, чтобы он не попал на глаза моей матери. Ты ведь знаешь, какой она становится, услышав от нас какое-либо замечание по поводу Фарти.

— Да, я знаю и собирался предложить это сам. Я не должен давать никакого повода, чтобы она невзлюбила меня.

— Но ты нравишься ей, Люк. Ты бы слышал, как она отзывается о тебе. Она действительно очень гордится тобой!

— На самом деле?

Я видела, насколько мое замечание важно для него.

— Да, на самом деле. Она не перестает говорить о том, что ты первый ученик в нашем классе. Мама считает просто удивительным, как ты, преодолев все препятствия, достиг таких высот.

Он понимающе кивнул головой.

— На высокие горы, может быть, труднее забраться, Энни, но вид, который открывается с вершины, всегда стоит затраченных сил. Поднимайся на высокие горы — таков мой девиз. — При этом Люк очень сурово смотрел на меня. Гора, разделявшая нас, была слишком высокой…

— Теперь пойдем, — обратилась я к нему, собирая открытку, оберточную бумагу и подарок. — Пора и тебе проехаться в моей новой машине.

Я взяла его за руку, и, направляясь к автомобилю, мы торопливо пересекли подстриженную лужайку. Позднее в своей комнате я убрала подарок Люка туда, где лежали самые дорогие мне личные вещи. Дрейк приходил ко мне в тот вечер, до того как мы отправились на обед, чтобы узнать, что подарил мне Люк. Ему было известно, что с двенадцати лет мы обменивались подарками по случаю дня рождения. Я показала ему браслет и бронзовую пластину, предварительно взяв с него обещание, что он не скажет о чеканке моей матери. Открытку я ему не показала.

— Это не похоже на Фарти, — заявил Дрейк, когда я раскрыла коробку. — Здесь он не такой, каким я запомнил его.

— Но он должен быть таким, Дрейк. Это точная копия с фотографии, которую отыскал Люк.