В то мгновение, когда он узнал Амалинду, ее лицо тут же гротескно исказилось, превратившись в уродливую маску монстра с оскаленными клыками. Ее пальцы приняли форму змей, они обвились ему вокруг шеи, затягивая его голову в бурлящий кровавый водоворот, чтобы утащить за собой вниз, на самое дно. Он чувствовал, как они сдавливают ему горло, чувствовал боль в легких. Его тотчас охватила паника, грозя в любую минуту исторгнуть из его груди безумный вопль…
Судорожно хватая ртом воздух, Лаки рывком пробудился от кошмара и безумным взглядом огляделся по сторонам, пытаясь понять, что же давит ему на грудь. Прижав голову к его сердцу, рядом с ним в постели лежала женщина. Ее золотистые волосы шелковым покрывалом накрывали его смуглую кожу. Шелби. Нет, нет, сказал он себе, пытаясь противостоять горьким воспоминаниям. Не Шелби. Серена.
Ему потребовалось какое-то время, чтобы отделить реальность от ночного кошмара, понять, что за женщина лежит рядом с ним и где они сейчас находятся. Обрывки мыслей и чувств вихрились, подобно пыли, на дальних границах его сознания, и он старательно выбирал наиболее приятные из них и отчаянно пытался оттолкнуть прочь все остальные.
Серена. Безопасность. Дом.
Она подняла голову и, сонно моргнув, посмотрела на него. В ее глазах застыл немой вопрос. Лаки ничего не сказал ей. Он высвободился из-под нее и, встав с постели, как был, голым, шагнул к окну.
Его кожу покрывала холодная пленка застывшего пота. Волосы были влажными. Он почувствовал это, когда провел по ним рукой, убирая пряди со лба. Дрожь, охватившая его еще во сне, не унималась. Лаки дрожал, если не физически, то в глубине души. Сердце бешено стучало в груди. Он взялся за раму открытого окна, пытаясь глотнуть побольше свежего воздуха. Сейчас для него самое главное – суметь противостоять страху, который грозил захлестнуть его сознание. Грозил забиться ему в горло и задушить, перекрыв доступ кислорода. Лаки закашлялся и еще крепче впился пальцами в оконную раму, усилием воли пытаясь подавить в себе неожиданно подкравшуюся слабость.
Они были его старыми знакомыми – ночные кошмары и их последствия: дрожь и слепящая мерзость испуга. Как знать, сумеет ли он на этот раз изгнать из сознания темную пелену страха и горечь сожаления? Боже, как ему хотелось отдаться во власть целительного здорового сна, но, увы, этой ночью ему больше не уснуть. Сны были слишком ужасными, слишком яркими и похожими на реальность, слишком обольстительными в своем стремлении сбросить его в пучину безумия.
Он не уснет этой ночью еще и потому, что страшно боится осрамиться. Более сильный мужчина наверняка смог бы заснуть. Порядочного мужчину не стали бы по ночам терзать демоны прошлого. Его угнетала сама мысль о том, что Серена может стать свидетельницей его постыдных сонных криков и стонов, и он призвал на помощь глубинные источники ярости, лишь бы противостоять этим кошмарам.
Лежа в постели, Серена наблюдала за ним. Она не видела его лица, однако слабый лучик луны, проникавший через окно, омывал серебром его спину и плечи. Лаки стоял опустив голову. Каждая мышца его тела была напряжена и рельефно очерчена лунным светом. Серена не имела ни малейшего представления о том, что за кошмары мучили его во сне. Единственное, что она знала наверняка, – это то, что ей искренне хочется ему помочь. Хочется предложить ему все свои силы так же, как прошлой ночью она предложила ему всю себя. В куче одежды, валявшейся возле кровати, Серена нашла его футболку и за неимением лучшего натянула ее на себя. Футболка достигала ей середины бедер. Серена соскользнула с кровати и приблизилась к Лаки.
– Что-то случилось? – тихо спросила она. Какое-то мгновение ответом ей было молчание, и до ее слуха донеслись лишь звуки леса – кваканье лягушек, жужжание насекомых да далекое попискивание енота.
– Rien, – ответил он наконец и нетерпеливо встряхнул головой, когда понял, что ответил ей по-французски. – Ничего.
Серена положила ему на плечо руку.
– Лаки…
– Ничего! – прорычал он, резко оборачиваясь к ней. Это была тактическая ошибка. Серена осталась на месте и смело заглянула ему в глаза. Она прочитала его мысли с той же легкостью, что и университетский преподаватель в разговоре со студентом-первокурсником. Лаки отвернулся и в очередной раз выглянул в окно. Когда он заговорил снова, голос его звучал намного спокойнее.
– К тебе это не имеет никакого отношения. Всего лишь неприятные воспоминания о пребывании в Центральной Америке.
– А что ты делал в Центральной Америке?
Его губы скривились в сардонической усмешке.
– Скажем так – я там не миссионерской деятельностью занимался.
– Служил в армии?
– Точно. Выполнял кое-какую работенку для Дяди Сэма.
– Ночные кошмары просто так, ни с того ни с сего, не снятся.
– Pas de bêtises, – пробормотал он. – Я говорю совершенно серьезно.
– Если хочешь поговорить об этом, я могу выслушать тебя и помочь, – предложила Серена от всего сердца.
Лаки натужно усмехнулся.
– Ты не в состоянии помочь даже самой себе, – сказал он, удивившись намеренной жестокости своих слов. Впрочем, Серена пропустила его высказывание мимо ушей. Лаки напуган и уязвлен, так что не стоит удивляться, что он пускает в ход агрессию.
– Решать чужие проблемы всегда проще, чем свои.
– Это точно. Давай оставим эту тему, – буркнул Лаки.
Серена пожала плечами и сложила на груди руки. В его футболке она выглядела гораздо моложе своих тридцати, лет на девятнадцать. Волосы распущены, в лунном свете кожа смотрелась гладкой, почти мраморной. Лаки неожиданно испытал желание и непозволительную нежность к этой красивой женщине. Увы, это лишь усугубляло бремя всех других эмоций, которые и без того давили на него своей непомерной тяжестью. Интересно, хватит ему сил сбросить с себя этот груз, прежде чем тот раздавит его окончательно?
– Ну, хорошо, – уступила Серена и согласно кивнула. – Я лишь подумала, что…
– Что ты подумала? – не дал ей договорить Лаки. – Решила, что только потому, что я половину ночи провел в тебе, это дает тебе право влезть в мою голову и смотреть, что за змеи там копошатся? Думай, прежде чем говорить, ангел.
Серену так и подмывало вступить с ним в спор. В конце концов, разве у нее нет права на вопрос о том, что же так сильно мучает его во сне. Она хотела знать о нем все, хотела, чтобы он охотно делился с ней самым сокровенным, однако прекрасно понимала, что этого никогда не будет. Лаки был бы счастлив, если бы она и дальше пребывала в уверенности, что он преступник и закоренелый злодей.
Что ж, возможно, так было бы лучше и для нее самой. Тогда она держалась бы от него подальше, и ее представление о нем оставалось бы прежним. Серена обернулась и снова посмотрела на постель, в которой они совсем недавно лежали вместе. День сменился ночью. После того как они занялись любовью на чердаке, на жестком полу комнаты, заставленной картинами, они перебрались на старомодный матрас, набитый испанским мхом и ароматными душистыми травами. Теперь Лаки занимался любовью без спешки, нежно и умело, постепенно приближая ее к вершинам наслаждения, неведомым ей ранее. Ее тело все еще трепетало от возбуждения, а каждое нервное окончание гудело от осознания близости мужчины, что стоял сейчас возле нее.
– Только не пытайся ничего выдумывать, – пробормотал он, перехватив ее взгляд. – Это был всего лишь секс.
Губы Серены скривились в обиженной усмешке.
– Спасибо, что заставил меня почувствовать себя дешевкой, готовой забраться в постель к любому мужчине.
– Ничего личного.
– Я понимаю, – сухо ответила она. – Я всего лишь одна из многочисленных дешевок, встретившихся на твоем жизненном пути. Мне от этого сразу стало легче на душе. Ты знаешь, как польстить женщине, Лаки.
– Если ты хотела услышать сладенькую ложь, то не по адресу обратилась. Не на такого нарвалась.
Серена подумала о пленительной красоте его картин, но ничего не сказала. Ему не понравилось то, что она увидела их. И уж он вряд ли придет в восторг, если ей под заржавевшей броней наигранной грубости удастся разглядеть его истинную суть.
