— У меня вызывает отвращение тот факт, что он проведет всю свою жизнь в тюремной камере, которая куда удобней, чем эта, с психологами, полицейскими и специалистами по составлению психологических портретов, которые выстроятся в ряд, чтобы понять его мотивы.
— Это поможет поймать следующего, — напомнил ей Бишоп.
— Я знаю, знаю. Но все же.
До того как он смог сказать что-то еще, Джордан появился в дверном проеме, держа манильский конверт в руках, обтянутых перчатками.
— Ребята, посмотрите на это. И, пожалуйста, скажите мне, что это не значит то, о чем я думаю.
Он вошел в комнату, пересек кровать и опустошил конверт.
Фотографии.
— Мои снимки, — сказала Холлис.
— Да, — Джордан внимательно посмотрел на нее. — У него, очевидно, была рабочая комната, где он любил вырезать фотографии. Я нашел это, лежащим там, на столе, все готово. Заметили что-то необычное?
Но Дани увидела это первой.
— У них есть даты. Все сделаны цифровой камерой. И…некоторые датированы больше года назад.
— Ублюдок охотился за мной больше года? — Холлис была слишком сбита с толку, чтобы злиться. По крайней мере, сейчас.
— Я так не думаю, — показал им конверт Джордан. — Он был прислан на почту сюда, в Вентуру. Из Вашингтона. Два дня назад.
— Он был здесь два дня назад, — медленно сказал Марк.
— Да. Там так же несколько пустых конвертов. Вашингтон и Нью-Йорк. Разные даты, но все в течение последнего месяца.
Они посмотрели друг на друга, некоторые детали и моменты встали на свои места.
— Обученный монстр, — сказал Бишоп. — Или возможно просто…орудие. Марионетка. Но не кукловод.
— Вот почему было другое ощущение, — медленно проговорила Дани. — Вот почему я не почувствовала ту же энергию в его…его пыточной камере, когда вошла сюда из коридора. Потому что он не ответственен за атаку. Марк был прав — этот убийца никогда не был экстрасенсом. Это не его голос появлялся в моей голове.
— Он был такой же приманкой, — медленно произнес Бишоп.
— Наживка, чтобы привлечь нас, — кивнула Дани. — Если ты хочешь поймать охотников на монстров, ты должен сначала создать этого самого монстра. Найти. Освободить. Или превратить. Каждый раз, когда мы наталкивались на стену в расследовании, еще одна маленькая деталь, факт или возможный ключ приманивали нас. Чтобы мы задавались все новыми вопросами, способными вывести нас из равновесия. Чтобы мы двигались всегда вперед, к ловушке.
— Но он ведь ничего не поймал, — напомнил Джордан. — Не так ли?
— Он не получил способности Пэрис, — сказала Дани. — Но эта атака…она была другой. Она была сильней, более направленной. Он, должно быть, получил что-то, даже если это и не было новой способностью. Сам опыт дал ему что-то ценное.
— Ты думала, что навредила ему, — напомнил ей Марк.
— У меня было такое чувство. Чувство боли, разочарования. Но…это не было калечащей травмой. Это было эхом чего-то очень сильного. Отчетливое присутствие личности — особенно в конце, когда я использовала всю свою энергию. Он понял, что проиграл…этот раунд.
— Дерьмо. Этот раунд? — произнес Джордан.
— Это еще не конец, — пробормотал Марк.
Эпилог
Бостон
Сенатор Эйб Лемотт отвернулся от окна и посмотрел на мужчину, сидящего на стуле для посетителей.
— Так значит это конец?
— Монстр, убивший вашу дочь, проведет остаток своей ничтожной жизни, крича на стены. Все, что осталось от его разума, было окончательно разрушено в конце. А возможно и задолго до этого, — ответил Бишоп.
— А монстр, который дергал за ниточки? Холодный, расчетливый разум, стоявший за этим убийцей?
— Мы ни разу не видели его, — сказал Бишоп. — Хотя считаем, он был достаточно близко, чтобы наблюдать. Достаточно близко, чтобы причинить вред некоторым из нас. Достаточно близко, чтобы охотиться и ловить…жертв…для своего ручного убийцы.
Губы сенатора скривились.
— Как кормежка паука.
— Да.
— Так кто же сплел паутину?
— Пока мы не нашли даже намека на доказательство его существования. За исключением, конечно, того, что знаем — он действительно есть.
— Что еще вы знаете?
— Думаю, что знаю — откуда начать его поиски.
Сенатор Лемотт улыбнулся.
— Это хорошо, Бишоп. На самом деле, это — просто прекрасно.
