Кодексом воинской чести ведает валькирия Сигрдрива — она дает воинам одиннадцать заветов, один из которых требует не нарушать клятв. В противном случае «клятвопреступник обречен на неимоверные страдания». Теперь понятно, почему сыновья Феанора были не в силах нарушить клятву, данную отцу, хотя тот их обездолил и ускорил гибель нолдор, восставших против Валар. Напомним в связи с этим, что Феанор попрекает Валар родством с Мелкором — родством наподобие того, что связывало Локи с асами. Силы зла и силы добра рождаются из единого источника.

Скандинавские боги, кроме того, пьют волшебный на-) питок — мед поэзии, подобный чудесному напитку онтов из Фангорна. Этот напиток замешан на крови древнего бога–посланца Квасира, убитого вероломными гномами, и меде священных пчел.

Боги могут превращаться в кого угодно. У Толкиена Валар сохраняют форму ради формы, если можно так выразиться. Но Мелкор набирает рост и вес, а Саурон преображается по собственному желанию. В «Хоббите» Беорн по желанию может превращаться в медведя. Один в скандинавской мифологии предстает то червем, то орлом, напоминая таким образом, Гваихира, который возносит Гэндальфа в поднебесье. Один сталкивается с великаном, тоже умеющим превращаться в хищную птицу. У Толкиена хищные птицы играют не менее важную роль, чем в скандинавской традиции. Однако судьба тяжким бременем легла на скандинавских богов, как, впрочем, и на обитателей Средиземья. Надо сказать, что у Толкиена Валар искони были недосягаемы для Злого Рока, тогда как на скандинавских богах то и дело отыгрывался злопыхатель Локи. Вызванные им сумерки предопределяют гибель богов, а у Толкиена Валар укрываются в своем Валинорском убежище, недосягаемом для небожественных существ.

В скандинавской традиции гибель богам предвещает вырвавшийся на волю волк Фенрир. Боги посадили это гигантское чудище на цепь; одному из них — Тюру оно успело откусить руку (у Толкиена такая же судьба постигла Берена, получившего поэтому прозвище Однорукий). Волк день ото дня становился все больше; разрастались у него клыки и когти. Фенрир был сыном Локи и колдуньи–великанши Ангрбоды. В «Сильмариллионе» он представлен сразу в виде двух чудовищ — Кархарота и Драуглуина, выкормышей Мелкора и Саурона; сразить обоих чудовищ удается только гончему псу Хуану Валинорскому, который, в конце концов, погибает.

Боги знали, что Фенриру уготовано погубить их. У Фенрира есть сестра по имени Хель — чудовищная великанша. Боги низвергают ее в Нифльхейм, мир туманов, и она становится хозяйкой царства мертвых, подобного Мордору или Утумно. Царство Хель обнесено стеной Эльвиднир. Чтобы попасть в Хельхейм, нужно перебраться через студеные реки, глубокие овраги и пропасти. Хель — хранительница мертвых, а врата в ее царство сторожит громадный пес Гарм, дикий и хищный, с окровавленной грудью, прикованный тяжелой цепью. От имени Хель, кстати, происходит английское слово Hell, что значит ад.

Был у Локи и колдуньи Ангрбоды еще один отпрыск гигантский змей Ёрмунганд, известный также под прозвищем «Змей Мидгарда». Ёрмунганд и впрямь огромен: он опоясывает землю своим телом, таясь на дне мирового океана. И как тут не вспомнить драконов Толкиена, к примеру, Смауга из «Хоббита» или Глаурунга из «Сильмариллиона»… Можно упомянуть и дракона Анкалагона, которого одолел Эарендил. Однако следует отметить, что Толкиен, обожавший море, никогда не населял его воды безобразными существами. Как и Бодлер, он считал, что свободный человек всегда будет любить море, где простирается царство Ульмо, друга эльфов и людей.

Итак, сумерки на богов наслал Локи. Поначалу «сны» бога Бальдра, по прозванию Светлый, испугали остальных богов. А в своих снах Бальдр видел, как ему грозит смертельная опасность. Дабы узнать судьбу Бальдра, Один расспрашивает вёльву, одну из провидиц из царства Хель. И та рассказывает ему, что Бальдр умрет от руки одного из своих собратьев, слепого бога Хёда, — тот ненароком убьет его прутом из омелы, единственного растения, против которого не был заговорен Бальдр. Но главным виновником его смерти боги признали Локи и обрушили на него свой гнев, в точности как Валар ополчились против Моргота во время войны Великого Гнева. Валар, напомним, сковали Моргота двойной цепью, как асы — Фенрира.

Сумерки богов ознаменовались началом страшной «великанской зимы» Фимбульветер. Но природный хаос был лишь прелюдией к куда более тяжким напастям, как и у Толкиена. Вспомним хотя бы Карадрасские снегопады, громы и молнии, кроившие небо над Мордором. Фимбульветер продолжалась долго — несколько лет кряду — и сопровождалась жестокими бурями, снегопадами и градом. Под стать стихии вели себя и люди: они ополчились друг против друга, отец пошел на сына, брат на брата. Тем временем волк Сколь проглотил Солнце, а другой волк, Хати, — Луну. На землю пришли тьма и стужа. Волк Фенрир сорвался с цепи Глейпнир, на которой он до того сидел на острове Лингви. С разверзшейся клыкастой пастью помчался он по земле, опустошая ее на ходу на пару с мировым змеем Ёрмунгандом, другим сыном злого Локи.

То же самое и в «Сильмариллионе»: Мелкор захватывает осажденный Ангбанд, воспользовавшись разгулом стихии. Мировая битва разгорается под покровом Сумерек богов, и богу Тору, как и Берену в «Сильмариллионе», грудь разрывает волк. В конце концов, Фенрир пожирает Одина, а Хеймдалль и Локи убивают друг друга. В живых больше не остается ни одного бога.

Сумерки богов знаменуют начало эры людей: подобно толкиеновским эльфам и Валар, скандинавские боги уступают место людям, разделившимся на три касты, — во главе со светлокожим военачальником Йарлом, напоминающим хоббита–беляка, вольным землепашцем Карлом и смуглым невольником Троллом (пришельцем с востока у Толкиена).

Толкиен, создавая свой мир, многое заимствовал из упомянутых выше скандинавских легенд. Впрочем, пользовался он, разумеется, и другими источниками. При чтении «Сильмариллиона», к примеру, обнаруживается сходство с библейским Бытием, хотя бы в стиле — довольно высокопарном и возвышенном. Сонм ангелов из христианской традиции предстает у Толкиена в образах Валар, будто хором исполняющих пролог к великой вагнеровской опере. Схватка их с Мелкором, неистовым, демоноподобным Валой, очень напоминает мятеж Люцифера против Господа. Можно было бы сослаться и на другие мифологии, например греко–римскую, чтобы истолковать и понять ту или иную страницу у Толкиена. Однако чаще всего у него встречается слово «Doom» — «Рок», синоним судьбы и всемогущего бога у тех же скандинавских народов, о чем напоминает нам и Режи Буайе: «У верховного бога тысячи имен, но зовется он судьбой». Судьбою предопределена и трагическая участь Феанора, его сыновей и нолдор, и это лишний раз подтверждает, что Ананке (29)столь же всевластна в толкиеновском мире, как и в мире древнегреческих богов. Это своего рода языческий Рок, однако ж он довольно органично вплетается и в христианскую логику, определяющую падение Адама — падение, последствия которого ощущаются всегда, особенно в конце какого–либо периода времени. И в этом случае древнескандинавский Рагнарёк (30)вполне соответствует индуистской Калиюге (31), железному веку у древних греков и ожиданию Мессии перед концом света, согласно ветхозаветной традиции.

Толкиен был влюблен в рослых светловолосых воителей, всемогущих чародеев и статных сероглазых дев. Но всемирную славу он снискал себе, создав хоббитов, босоногих получеловечков со ступнями, поросшими густой шерсткой, — «невысокликов», одевающихся во все пестрое (преимущественно желтое или зеленое) и умело скрывающихся от человеческого глаза. Толкиен и себя самого считал хоббитом: