Я помню один суперматч из того времени – 2:2 с «Реалом» на «Сантьяго Бернабеу». Я забил гол-красавец: мы начали контратаку с середины поля, я пробежал с мячом, обыграл вратаря, который вышел мне навстречу, и остался один перед воротами. Я знал, что сзади на меня набегает Хуан Хосе, мощный защитник с бородой и очень длинными светлыми волосами. Я немного подождал, пока он подбежит совсем близко, и убрал мяч под себя; когда он пролетел мимо, я тихонько катнул мяч в сетку…
С Менотти мы завершили чемпионат на четвертом месте, я смог принять участие в семи заключительных матчах. Я вернулся на поле 12 марта 1983 года во встрече против «Бетиса», в тот самый день, когда Менотти дебютировал в качестве главного тренера. Мы сыграли вничью 1:1, и я ушел с поля на взводе: я задыхался, я не смог реализовать один момент для взятия ворот, и люди были раздражены нашей игрой. В предпоследнем туре я забил три гола «Лас Пальмас», но даже это меня не успокоило. И помимо всего прочего, мое противостояние с Нуньесом достигло наивысшей точки: предстоял финал Кубка Испании, я очень его выиграть, но, как всегда, Нуньес был в своем репертуаре. Он заставил прийти на тренировку Жорди Пуйоля, который был президентом Каталонии, для того, чтобы тот мне сказал, четко и ясно: «Вся Каталония будет с нетерпением ждать этого матча, нужно его выиграть…». Сукин сын! Нуньес знал о том, что я и Бернд Шустер были приглашены на прощальный матч Пауля Брайтнера за несколько дней до финала Кубка Испании, и Нуньес даже слышать не хотел о том, чтобы нас отпустить. Он пытался давить на нас даже с помощью городских политиков… «Если «Реал» не отпускает Сантильяну, тогда мы также вас не отпустим!» – бился он в истерике.
Полная катастрофа случилась, когда мне не отдали паспорт. Я очень гордился тем, что немец Пауль Брайтнер, великий Пауль Брайтнер пригласил меня – меня! — на свой прощальный матч. И я очень хотел на него поехать. Сейчас там!.. За нами прислали частный самолет, за мной и Шустером. Я позвонил ему и сказал, что собираюсь ехать. И тут Шустер спрашивает меня со своей немецкой интонацией:
— У тебя есть паспоррр-рт?
— Да, конечно. Я пошлю Хорхе (Цитершпиллера) его искать.
И тут я вижу, как толстяк меняется в лице. Этот болван отдал его в клуб, на тот случай, если мы будем часто летать на матчи еврокубков и так далее… Я хотел его убить! У меня было подозрение, что Нуньес сделает все для того, чтобы осложнить мне жизнь… Был понедельник: я заставил Хорхе позвонить в клуб, чтобы мне прислали паспорт, но они этого не сделали. На другой день снова – и снова ничего. Тогда я пришел сам и попросил пустить меня к Нуньесу. Сперва мне ответили, что его нет на месте. Но я видел его машину с шофером. «Сейчас он не может вас принять», — они тут же поменяли тактику. Пришел другой начальник, которого я очень любил, Николас Касаус, родом из Мендосы; он почти плакал: «Нет, Дьегито, мы не можем тебе его дать, президент не хочет»… Мы были в Зале Трофеев «Барселоны» на «Камп Ноу». Тогда я ему сказал: «Так что же, президент не хочет меня видеть? Я буду ждать еще пять минут… Если мне не дадут паспорт, все эти трофеи, что есть здесь, восхитетельные трофеи, из стекла… я буду бить их один за другим». Касаус взмолился: «Нет, Диего, ты не можешь»… И Шустер вновь присоединился ко мне: «Предупреди меня, когда начинать»… Я схватил с полки Кубок Тересы Эрреры, очень красивый трофей, и в последний раз спросил Касауса:
— Так вы не отдадите мне паспорт?
— Нет, президент приказал не отдавать.
— Понятно, значит, он не хочет мне его отдать…
— Нет! Он всего лишь говорит, что не может этого сделать!
Я поднял этот кубок над головой настолько высоко, насколько мог, и со всей силы бросил его на пол… Буммм! «Ты сумасшедший», — сказал мне Шустер. «Да, я сумасшедший. Я сошел с ума, потому что мне не могут отдать паспорт… И чем больше пройдет секунд, минут, тем больше трофеев я разобью». В итоге нам вернули паспорта… но не отпустили на прощальный матч Брайтнера. Я не знаю, какого хрена, но Испанская федерация футбола выплатила неустойку… Но я разбил им Тересу Эрреру, и они вернули мне паспорт; было бы противозаконно, если бы он остался у них…
Мы все равно завоевали Кубок Испании, хотя до того словно дрожал от лихорадки: финал был в Сарагосе, июня 1983 года, против мадридского «Реала», который тренировал великий Альфредо Ди Стефано. Это было выдающееся, красивое противостояние: «Барселона» против «Реала», Менотти против Ди Стефано, Марадона против Штилике… Мы вышли вперед после гола Виктора, голевую передачу которому сделал я, а Саньильяна счет сравнял; ему тоже не разрешили поехать на прощальный матч Брайтнера. Победный мяч забил Маркос, мой друг Маркитос, когда до финального свистка оставалось 10 секунд. Мы продемонстрировали всей Испании – и Нуньесу! на что мы в действительности способны.
Я уже обжился на новом месте, не жалея на это средств. С Клаудией мы обставили дом в Педральбес, как нам хотелось. Там был один теннисный корт, маленькое футбольное поле, огромный бассейн… И жаровня, не испытывавшая недостатка в мясе. У меня появилось много друзей, и им нравилось есть на аргентинский манер – асадо или что-то еще. К нам в гости приходили Кини, Эстебан, Маркитос. И я подумал, что пришло время устроить праздник. Теперь – да…
Мы решили во что бы то ни стало выиграть чемпионат-1983/84. Стартовали мы плохо, проиграв 1:3 4 сентября «Севилье». Мне кажется, это было плохое предзнаменование. Однако тут же мы начали подниматься: обыграли «Осасуну», «Мальорку», и в четвертом туре на «Камп Ноу» должен был приехать – ни много, ни мало – «Атлетик» из Бильбао… Было 24 сентября 1983 года. В этот самый день, утром, со мной случилось что-то невероятное. Я отправился в больницу, чтобы навестить там одного паренька, которого сбила машина. Бедняга, его ноги были в ужасном состоянии! Когда этот парень меня увидел, его лицо засветилось от радости; я поздоровался с ним, обнялся и поспешил уйти, так как этим вечером я должен был принимать участие в матче. Когда я уже подошел к дверям, он сделал заметное усилие, чтобы приподняться с кровати и почти крикнул мне: «Диего, пожалуйста, береги себя! Теперь они собираются сломать тебя!».
Когда баск Андони Гойкоэчеа сломал меня, мы выигрывали у «Атлетика» со счетом 3:0. 3:0!!! Два дня спустя я смог посмотреть этот момент по телевизору. Я лежал на кровати в барселонской больнице и сказал себе: «Гойкоэчеа знает, что он сделал». Я не видел, как он подбежал ко мне на поле. Если бы я мог видеть, то избежал бы этого, как избегал много раз многих ударов. Но я почувствовал удар, услышал шум, как будто треснула древесина, и тут же понял, что случилось. Когда ко мне подбежал Мигели и спросил, что случилось, как я себя чувствую, я ответил ему сквозь слезы: «Он сломал меня, он сломал меня».
Может показаться невероятным, но незадолго до этого Шустер въехал ногами в Гойкоэчеа, Так как некоторое время тому назад Гойкоэчеа травмировал Шустера, стадион зашелся криком: «Шустер! Шустер!», словно аплодируя мести. Баск пришел в настоящую ярость: «Я убью этого». Он все время был рядом со мной, поскольку должен был меня опекать. Тогда я сказал ему:
— Гойко, успокойся, вы проигрываете 0:3, и ты получишь желтую впустую…
Клянусь, я сказал это от чистого сердца, потому что видел, как он нервничает; у меня и в мыслях не было унизить его или чего-то подобного. И тут же произошел этот эпизод. Я побежал искать мяч с центра поля к своим воротам. Побежал, подумав, что Гойко попытается опередить меня, и так как мы делали искусственный оффсайд, я его уже видел в нашей штрафной. Я сошелся с ним в единоборстве, обыграл его, и когда уже собирался развернуться, чтобы уйти от него вперед – трак! — последовал удар сзади, словно кто-то хотел отрубить ее топором. Я непонимающим взглядом посмотрел на мою ногу, которая беспомощно болталась из стороны в сторону.
После этого единственное, что я хотел знать – когда я смогу вернуться на поле. Менотти вошел ко мне в больничную палату и сказал: «Диего, ты выдающийся игрок. Ты обязательно поправишься и добьешься больших успехов в своей карьере. Дай Бог, чтобы твоя жертва послужила тому, чтобы с грубостью было покончено раз и навсегда!». Тем временем было решено меня прооперировать. Никто не хотел это мне сообщать до тех пор, пока не зашел служащий, отвечавший за смену белья, и не сказал мне об этом так, словно хотел меня утешить: «Будь спокоен, Диего, операция идет всего лишь два часа». Всего лишь два часа! Напуганный, я попросил доктора Гонсалеса Адрио, которого назначили ее проводить: «Я хочу вернуться быстро, доктор». Наивный, я верил, что смогу восстановиться уже к матчу с «Реалом», через месяц. Глупость, конечно; это было невозможно…Мне было больно, как же мне было больно! Впервые в жизни я ложился под нож хирурга, и когда я проснулся, то первым делом спросил о своем отце, который выглядел очень обеспокоенным, куда более обеспокоенным, чем я сам.
