— Ага! — вскричал Молиарти, подскочив на месте. — Наконец-то!
— Подождите! Не торопитесь! — взмолился Томаш, про себя посмеиваясь над пылом американца. — В другой части «Майорасго» адмирал велит наследникам не терять связей с родичами в Генуе, «ибо там я родился и оттуда вышел в мире».
— Видите? Чего же вам еще? Какие могут быть сомнения?
— Все просто замечательно, — с ядовитой улыбкой подтвердил Томаш. — Если только он не солгал.
От энтузиазма Молиарти не осталось и следа.
— Как это? — пробормотал он и тут же взорвался: — Fuck you! Вы битый час заговаривали мне зубы, а теперь выясняется, что все это чушь собачья? Да это просто издевательство! Я вам не шут и не желаю, чтобы со мной так обращались!
— Успокойтесь, Нельсон, прошу вас! — Томаш осторожно коснулся рукава американца. Такого взрыва эмоций он не ожидал. — Вы меня неправильно поняли. Я вовсе не хочу сказать, что Колумб лгал. Я всего лишь изучал источники, с которыми работал Тошкану, и старался восстановить ход его мыслей. Разве не для этого вы меня нанимали, в конце концов? Так вот, я выяснил, что официальная биография Христофора Колумба не вызывала у профессора доверия. Я пошел по этому следу, и оказалось, что в этой истории действительно полно несуразностей. Если критически подойти к общеизвестным фактам, получается полная бессмыслица. Выходит, что он появился на свет сразу в двух местах, что у него две даты рождения и два имени. Наша задача состоит в том, чтобы отделить правдивые источники от фальшивых. Для этого необходимо найти и тщательно проанализировать все противоречия. И уж потом делать выводы. Если вы верите, что Колумб родился в Генуе, отлично: постановите раз и навсегда, что те, кто это отрицает, лгут. И наоборот. Но лично я не знаю, где родился адмирал. Хотелось бы знать, конечно! Тогда я смог бы наконец нормально выспаться. — Он помолчал, подбирая слова. — Вы наняли меня, чтобы я выяснил, над чем работал профессор Тошкану, что я и делаю. Это все.
— Вы правы, — сказал Молиарти ровным голосом. — Извините, я не сдержался. Продолжайте, пожалуйста.
— Хорошо, — принял извинения Томаш. — Я говорил о том, что в «Майорасго» Колумб дважды называет Геную своим родным городом. На самом деле не два, а четыре. В одном месте он говорит: «Процветание и мощь нашей Генуи зависят не только от моря». А еще через несколько страниц призывает потомков «не уронить чести родного города и приложить все силы к тому, чтобы приумножить славу нашей республики».
— Получается, что сам Колумб четырежды называет Геную родным городом.
— Правильно, — согласился Томаш. — А значит, все упирается в вопрос подлинности документа. Копия «Майорасго» с высочайшей резолюцией, датированная 1501 годом, была обнаружена в 1925 году и хранится в архиве Симанскаса. У меня есть ксерокопия заверенной нотариусом копии из Главного архива Вест-Индии в Севилье. — Он разложил на столе бумаги, добытые в Испании. — Считается, что оригинал исчез в XVI веке, но доподлинно ничего не известно. Правда, в архиве гарантируют, что у них хранится первая копия. Думаю, это она фигурировала в «Деле о наследстве», знаменитом судебном процессе, открытом в 1578 году, чтобы определить прямого наследника адмирала после смерти дона Диего, внука Дьогу Колома и правнука Христофора. В «Майорасго» черным по белому сказано, что наследные права имеют потомки мужского пола, носящие имя Колон, но беда в том, что часть имущества и привилегий принадлежали мореплавателю именно как Христофору Колумбу. Под этим именем он стал владельцем доли всех найденных в Вест-Индии сокровищ, о чем Католические короли издали указ еще в 1492 году. Таким образом, любой итальянец по фамилии Колумб теоретически мог претендовать на родство с адмиралом, а стало быть, и на его наследство. Фамилия в тех краях весьма распространенная, однако родственниками Христофора в Италии официально считались трое: братья Бартоломео и Джакобо и отец Доменико. На наследство претендовали трое кандидатов. Потом остался всего один. Бальдассаре Колумб из Куккаро-Монтферрато, крошечного селения в Пьемонте. Этот Бальдассаре решил всерьез бороться за свои права, нанял адвоката-испанца, некоего Верастеги, и представил в суд копию утраченной петиции, заверенную принцем Хуаном двадцать второго февраля 1498 года.
— Кто такой принц Хуан?
— Старший сын Католических королей.
— Выходит, вы держали в руках копию петиции, заверенную наследником престола, и все равно продолжаете сомневаться?
— Нельсон, — тихо произнес Томаш. — Принц Хуан умер четвертого октября 1497 года.
— И что же?
— Ну, посчитайте сами. Если принц скончался в 1497 году, как он мог завизировать копию петиции в 1498-м?
Молиарти несколько мгновений молча смотрел в одну точку, пытаясь понять, в чем подвох.
— А… да… — буркнул он наконец.
— И здесь, мой дорогой Нельсон, возникает весьма серьезная проблема технического характера. В документе есть одна крошечная неточность. И эта неточность окончательно подрывает веру в его подлинность.
— Очередная неточность?
— Именно. Посмотрите, что пишет Колумб. — Томаш с выражением прочел: — «Смиренно прошу Их Величества, государя и государыню, и Его Высочество принца дона Хуана…» — Томаш поднял голову. — Колумб обращается к принцу Хуану, который оставил сей мир, не дожив до девятнадцати лет, и уже год как был в могиле. В те времена после смерти особы королевской крови вся страна погружалась в глубокий траур на сорок дней, присутственные места закрывались, а на городских стенах вывешивали окаймленные черным знамена. Вы можете поверить, что человек, приближенный ко двору, мог пропустить такое событие, как кончина наследника? — Томаш улыбнулся и покачал головой. — Идем дальше. «Вышеупомянутый дон Диего…» Диего это Дьогу по-испански, — пояснил Томаш, — «или любой другой наследник получит все привилегии, положенные мне как адмиралу Моря-Океана и пожалованные Вашим Величеством воды на десять лиг от Азорских островов и на столько же лиг от островов Зеленого Мыса по меридиану». — Томаш прервал чтение. — Этот коротенький отрывок просто-напросто абсурден. Прежде всего, возможно ли, чтобы великий Христофор Колумб полагал, будто Азоры и острова Зеленого Мыса лежат на одном меридиане? Кто-нибудь способен всерьез поверить, что человек, который открыл Америку и не раз высаживался на обоих архипелагах, действительно сморозил такую чушь? Кроме того, Колумб ссылается на папскую буллу от 1493 года, выпушенную в поддержку Толедского договора. Однако, когда адмирал подавал петицию, Испания с Португалией уже успели заново поделить мир в Тордесильясе. Так для чего цитировать ватиканское послание, фактически утратившее силу? Если ты, конечно, не спятил. Ну и наконец, Колумб пишет: «пожалованных Вашим Величеством». Королева Изабелла умерла в 1504 году, спустя шесть лет. Отчего же адмирал обращается к монаршей чете в единственном числе? Тогда в официальных документах было принято обращение «Ваши Величества». Только во множественном числе. Или автор петиции решил оскорбить одного из правителей? Или кто-то решил подделать петиции, но не учел того факта, что в 1498 году Испанией правили двое?
— I see, — вымолвил уже без всяких эмоций Молиарти. — Это все?
— Нет, не все. Как я уже говорил, в «Майорасго» Колумб четыре раза упоминает Геную. — Томаш растопырил пальцы. — Четыре. — Он убрал два пальца. — И дважды называет ее своей родиной. — Историк оперся локтями о стол. — Смотрите. Христофор Колумб всю жизнь скрывал свое происхождение. Для него это было чем-то вроде навязчивой идеи. Чезаре Ломброзо, знаменитый криминалист XIX века, заинтересовался случаем адмирала и однозначно объявил его параноиком. Родной сын Колумба Эрнандо заметил, что после открытия Америки в 1492 году его скрытность окончательно приняла вид помешательства. В «Истории адмирала» он так и пишет, — Томаш открыл книгу и прочел: — «Чем сильнее гремела слава об отце и чем быстрее летела она по городам и весям, тем тверже делался он в своей решимости сохранить в тайне правду о предках и отечестве». Только подумайте: человек тратит все силы на то, чтобы скрыть свое происхождение, ревностно охраняет свой секрет, прибегает к немыслимым уловкам, и вдруг во всеуслышание заявляет, что родился в Генуе, да еще дважды. Как это понимать?
