— Рэнсом — мешок дерьма! — возразил Майк, стараясь, чтобы его голос прозвучал как можно увереннее, хотя на самом деле никакой уверенности он не чувствовал. Его-то голос Рэнсом знал и, наверное, смог бы опознать его на записи даже без помощи экспертов. Так же, как и голос Аллана, впрочем… Вот почему Майк решил, что по большому счету не имеет значения, кто из них будет звонить в полицию.

Теперь уже мало что имело значение.

Как видно, сегодняшняя ночь для полиции Лотиана и Пограничного края выдалась спокойной, поскольку патрульная машина подъехала меньше чем через пять минут. Отсветы голубых проблесковых маячков, мечущихся по стенам домов и кронам деревьев Майк и Аллан заметили еще издалека. Огни, впрочем, погасли еще до того, как машина остановилась. Сирену полицейские тоже не включали: то ли боялись спугнуть предполагаемых грабителей, то ли не хотели разбудить спящих соседей, и Майк подумал, что подобная галантность возможна, наверное, только в Эдинбурге.

Пригнувшись на сиденье, друзья смотрели, как полицейские вышли из машины. Патрульные были без фуражек, но в черных бронежилетах, надетых поверх белых рубашек с короткими рукавами. Один из них держал в руке электрический фонарик, бледный луч которого сразу уперся в стену дома профессора. Открыв калитку палисадника, полицейские двинулись к парадной двери, но Майк на них почти не смотрел, сосредоточившись на припаркованных перед домом автомобилях. Он все ждал, что один из них вот-вот включит двигатель и стремительно отъедет, но ничего так и не произошло.

— Кажется, чисто, — чуть слышно выдохнул Аллан, когда полицейские, потоптавшись на крыльце, двинулись в обход дома.

— О'кей, — так же шепотом отозвался Майк. — Трогай, только, ради бога, не спеши…

Аллан включил зажигание и фары и плавно тронул «ауди» с места. Не торопясь, словно выбирая место для парковки, они проехали мимо дома профессора. Майк, развернувшись на заднем сиденье, всматривался в темноту, где плясал луч фонаря, отбрасывавший причудливые тени на стену соседнего дома и гаража, которым Гиссинг не пользовался с тех пор, как перерос свое увлечение спортивными автомобилями.

— На углу развернись, — велел Майк.

— Да, большой бвана…

У перекрестка Аллан включил поворотник и, развернувшись в три приема, так же медленно поехал в обратном направлении. Полицейские уже вернулись к парадному крыльцу — один жал на кнопку звонка, другой пытался заглянуть в щель почтового ящика. Майк различил и потрескивание портативной рации.

— Никого нет, — сказал Аллан.

— Или они сидят очень тихо, — добавил Майк, хотя сам не очень-то в это верил.

Потом они снова припарковались, на этот раз — на противоположной стороне улицы, так что капот «ауди» смотрел от дома профессора. Через пару минут патрульная машина отъехала, а еще несколько секунд спустя вдруг зазвонил мобильный Аллана.

— Это, наверное, полиция, — сказал он. — Хотят оштрафовать нас за ложный вызов.

— Не отвечай, — посоветовал Майк.

— Я и не собирался. Скажу, что телефон украли…

— Вряд ли Рэнсом тебе поверит.

— Да уж.

Наконец телефон замолчал. Для верности они выждали еще минут пять, потом Майк хлопнул приятеля по спине.

— Может, подъедем ближе? — предложил Аллан.

— Давай прогуляемся. Свежий воздух нам не повредит.

Они выбрались из машины и, соблюдая осторожность, подошли к дому Гиссинга. Нигде в соседних домах не видно было ни огонька, и ни одна из припаркованных на обочине машин не была черным БМВ.

— Вдруг Кэллоуэй его уже схватил? — шепотом предположил Аллан.

— Может быть, — отозвался Майк. — Но вряд ли.

— Полицейские могут каждую минуту вернуться.

— Да.

Майк толкнул деревянную калитку и первым двинулся по дорожке к широкому панорамному окну гостиной. Прижавшись лицом к стеклу, он попытался заглянуть внутрь, но жалюзи на окне оказались плотно закрыты. Слева от парадной двери было еще одно окно (главное окно той самой столовой, где Аллан прикарманил высокохудожественную салфетку), но и на нем жалюзи были опущены.

— Отпечатки! — прошипел Аллан. — Ты оставил отпечатки!

Только сейчас Майк сообразил, что упирается в стекло всей ладонью. Пожав плечами, он убрал руку и стал обходить дом со стороны гаража.

— Ничего не понимаю. — пробормотал Аллан, следуя за ним по пятам. — Такое ощущение, что в доме никто не живет. Где же Роберт? Неужели он скрывается? Но ведь если он не появится на дипломной выставке, это будет выглядеть подозрительно.

Задний двор был пуст. Вышедшая из-за облаков луна давала достаточно света, чтобы Майк мог в этом убедиться. Из оранжереи, где они с профессором не раз пили портвейн и бренди, исчезли все кадки с растениями и старенькая плетеная мебель. Кто-то снял даже жалюзи на кухонном окне, и Майк, заглянув внутрь, увидел одни лишь голые стены.

— Гиссинг сбежал! — ахнул Аллан.

— Другого объяснения я не вижу, — согласился Майк, и, сделав несколько шагов назад, едва не упал, запутавшись в высокой траве, которой поросла давно не стриженная лужайка. Пытаясь высвободиться, Майк задел ногой что-то твердое. Это оказалась картонная табличка на деревянном шесте. Поверх слова «ПРОДАЕТСЯ» кто-то наклеил узкую полоску бумаги, на которой шрифтом помельче было напечатано: «ПРОДАНО».

Наклонившись, Майк поднял объявление, чтобы Аллан тоже мог его прочитать.

— Теперь мы его уже не отыщем, — сказал он.

Было раннее утро, когда Аллан высадил Майка у подъезда его дома.

— Ты уверен, что поступаешь правильно? — спросил он, выглядывая в окно водительской дверцы.

В ответ Майк только кивнул:

— Идти в полицию или не идти в полицию — вот в чем вопрос… Решай сам, Аллан.

— Может, мне подняться с тобой? — Аллан комично изогнул шею, пытаясь кивком указать на квартиру в пентхаусе. — Вдруг они еще там?

Майк покачал головой.

— Спасибо за предложение, но не стоит. — Он смертельно устал, но надеялся, что его голос звучит уверенно. — Не забудь, что бы ты ни делал — домой не возвращайся, пока все это не закончится… так или иначе.

— Но ты-то идешь домой?

— Я иду, потому что знаю все ответы.

Майк наклонился, чтобы пожать Аллану руку. Одновременно он что-то вложил другу в ладонь. Аллан посмотрел. Это была визитка Рэнсома. Он хотел что-то сказать, но Майк уже выпрямился и дважды хлопнул ладонью по крыше, давая знак, что Аллану пора трогаться.

Когда «ауди» отъехала, Майк еще раз огляделся. Поблизости не было ни следа Чибова БМВ, но это вовсе не означало, что гангстер не оставил в квартире парочку своих головорезов. Тем не менее он все же стал подниматься к себе, но не по лестнице, а на лифте. С тех пор как Майк в смертельном страхе бежал из собственного дома, прошло всего несколько часов, но сейчас он боялся не бандитов. Меньше всего ему хотелось обнаружить в своей квартире хладный труп Джимми Эллисона.

Когда дверцы лифта открылись на его этаже, Майк на мгновение заколебался. Дверь квартиры была распахнута настежь, как он ее и оставил, поэтому даже с площадки Майк хорошо видел, что Чиб и Страх не удержались, чтобы не отомстить ему за удачный побег. Все картины, висевшие на стенах прихожей, были сброшены на пол, искромсаны и растоптаны, так что восстановить их не было ни малейшей возможности. Казалось, будто в коридоре бесновалось какое-то хищное животное с длинными и острыми когтями. Майк, во всяком случае, очень хорошо представлял себе, как разозленные бандиты сбрасывают картины на пол, режут их ножами, прыгают на них.

— Надеюсь, им полегчало, — пробормотал он себе под нос. — Вот только что я скажу страховой компании?

Хрустя битым стеклом, которым был усыпан пол в коридоре, Майк двинулся к дверям гостиной. Никто на него не бросился, трупа тоже нигде не было видно, и он позволил себе перевести дух. На кресле, где сидел Эллисон, темнело несколько пятен крови; еще несколько капель, впитавшихся в ковер в спальне, свидетельствовали о том, что эксперт по картинам был жестоко наказан за попытку побега. На мгновение Майк задумался о том, жив ли до сих пор Эллисон, но тотчас отбросил эту мысль. Он знал, что в первую очередь ему нужно беспокоиться о собственной судьбе, о том, сумеет ли он как-то ее изменить. Впрочем, сейчас даже об этом Майк был не в состоянии думать. Усталость взяла свое, и, вернувшись в гостиную, он присел на диван. Возле камина темнела лужа, от которой тянуло мочой. Это, наверное, Чиб, хотя, может быть, и Страх. Разбитый телевизор явно был делом рук — или ног — скандинава. Оба Аллановых Култона исчезли, но изуродованный портрет леди Монбоддо по-прежнему валялся на полу возле журнального столика, и Майк взял его в руки. Беатриса все еще улыбалась ему с картины, но лица у нее больше не было. Когда Майк попытался расправить разорванный холст, с портрета посыпались чешуйки краски, а леди Монбоддо стала похожа на жертву автомобильной аварии, которой посекло кожу осколками стекла.