Тори появилась на пороге, ее мокрые светлые волосы разметались по плечам. На ней были джинсовые шорты и белая блузка, кое-где прилипшая к еще влажному телу.

— Простите, что я так ворвался, — произнес Мэтт, вставая со стула и направляясь к ней. Тори слегка отпрянула, и он остановился. Нельзя ее пугать, он должен дать ей понять, что она может доверять ему. — Телефон выключен, иначе я бы позвонил вам.

Тори смерила его взглядом с головы до ног. Он был даже выше, чем ей казалось. Сама не такая уж маленькая, она чувствовала себя рядом с ним просто пигалицей — в нем наверняка было под метр девяносто. Однако, встретившись с искренним взглядом его голубых глаз, Тори вздохнула с облегчением. Он явно не хотел навредить ей.

— Вы принесли мне какое-то лекарство?

Мэтт ответил не сразу. Он тоже смотрел на нее, на ее чистую кожу, совсем не тронутую загаром, на ее прозрачные голубые глаза и полуоткрытые губы.

— Мэтт?

— А-а, да, — ответил он, вдруг осознав, что не может согнать с лица идиотскую улыбку. — Вот оно. Вы должны нанести его сейчас же.

— Я только что приняла душ, — сказала Тори, как будто он не знал этого. — Разве этого недостаточно?

— Нет. Вода не действует на сок ядовитого плюща. Поэтому вы должны нанести это средство и на свою одежду тоже.

— А что это такое?

Мэтт показал ей этикетку.

— Его название очень трудно произнести. Но это средство помогает. — Он оглянулся в поисках бумажного полотенца. — Вы не против? Я обещаю быть нежным.

Тори покраснела от этого обещания. Она не знала точно, что он собирается делать, но он был ее соседом и к тому же еще и адвокатом. Разве они не дают клятву защищать людей и соблюдать закон? Или это клятва полицейских?

— Что я должна делать? — спросила Тори, чувствуя странное смущение от его близости.

Мэтт пододвинул стул.

— Садитесь, — распорядился он.

Тори села, и он опустился на колени перед ней. Выдавив немного белой жидкости на ладонь, он положил ее правую стопу на свое бедро и начал натирать ей лодыжку. Потом, прервавшись на несколько секунд, снял с руки часы и отдал ей. — Засекайте время. Две минуты.

Уверенными, но мягкими движениями Мэтт массировал ногу Тори от щиколотки до колена. Через минуту ей пришло в голову, что она вполне могла бы делать это сама. Но ощущение его рук на ее коже было просто божественным.

— Две минуты, — объявила Тори, сразу же пожалев о своей честности, едва Мэтт убрал руки.

Но оказалось, что нужно это было только для того, чтобы выдавить еще одну порцию сладко пахнущей жидкости на ладонь и повторить нежный массаж на ее левой ноге.

— И теперь у меня не будет волдырей? — с надеждой спросила Тори.

— Мне это обычно помогает, — ответил Мэтт. — Если я успеваю вовремя.

Тори откинулась на стуле, наслаждаясь его действиями. Многие мужчины хотели ее, но такая забота была редкостью. Стараясь ни о чем не думать, Тори закрыла глаза, получая удовольствие от каждого движения Мэтта.

Мэтт поднял глаза и облегченно выдохнул. Ей определенно были приятны его прикосновения. Как легко было бы сейчас наклониться и поцеловать ее.

Чтобы ее глаза открылись от удивления и испуга? Ни за что! Стремясь устоять перед искушением, Мэтт стал вспоминать, как пишется название противоядия, а потом попытался представить, как восемь молекул кислорода связываются в структуре этанола.

— Две минуты прошли? — спросил Мэтт.

— Что? — проговорила Тори, открывая глаза. — О, простите. — Она встрепенулась, румянец смущения окрасил ее щеки.

— Думаю, две минуты прошли. — Мэтт перестал массировать. — Теперь руки.

— Мои руки? Я могу это делать сама.

— Но важно делать это правильно. А у меня большой опыт.

— Хорошо, — кивнула она, протягивая правую руку.

Мэтт снова начал массировать, и Тори снова попыталась сосредоточиться на часах. Каждые полминуты она украдкой взглядывала на Мэтта.

— Теперь другую руку, — скомандовал он.

Ее щеки пылали. Он был слишком близко. Его дыхание согревало ее кожу. Если бы он не был так красив, если бы его волосы не были такими золотистыми, если бы он не излучал силу и уверенность каждым своим движением…

— Две минуты, — объявила Тори.

Мэтт встал и направился к раковине. Пока он намыливал руки, она наблюдала за ним со спины. Каждая линия, каждый изгиб были идеально очерчены. Тори смотрела, как он ополаскивал руки и вытирал их полотенцем. Даже эти обыкновенные движения казались великолепно отрежиссированными.

Мэтт повернулся и увидел, что она наблюдает за ним.

— Нужно нанести это средство и на ваше лицо, — сказал он и подошел к ней.

Тори казалась такой уязвимой, когда подняла на него глаза. Теперь Мэтт завладел всем ее вниманием. Он почувствовал вдруг желание защитить ее. Он хотел показать ей, что она может доверять ему, что он никогда не причинит ей боли и никому и ничему не позволит навредить ей.

Когда он подошел ближе, ее ресницы затрепетали. В ее взгляде он увидел ожидание, почти желание. Она ему доверяла. Протянув руки, Мэтт привлек ее к себе.

Его губы накрыли ее рот. Он думал, что это будет простой, дружеский поцелуй, знак гостеприимства. Но ее близость распалила желание, сокрушившее его самоконтроль. Когда поцелуй углубился, когда она ответила с нежным стоном удовольствия, он прижал ее крепче, обнимая, как сокровище, доставшееся очень дорогой ценой, мечтая разрушить все барьеры между ними. Тори таяла в надежных объятиях его рук, охваченная трепетом единения с ним.

Мэтт почувствовал, что Тори отстраняется, и открыл глаза.

Чтобы дать ей передышку, он освободил ее губы, но не перестал обнимать ее. Его лицо излучало нежность и искренность. «Верь мне», — говорили его глаза. «Я хочу верить, — отвечали ее глаза. — Мне нужно верить».

Вглядываясь в ее лицо, Мэтт вдруг понял, что когда-то она уже испытала боль, и это было в не таком уж далеком прошлом. Может быть, Люсинда была и права. Может быть, Тори действительно нужно спасать.

Но Мэтт отпустил ее, потом протянул руку к лекарству.

— Вот, — произнес он, передавая флакон Тори. — Натрите лицо. Вообще-то, чтобы совсем обезопасить себя, вам лучше нанести это на все тело. Самостоятельно.

Тори молча кивнула. Может быть, он зашел слишком далеко?

— Ну, я пойду, — сказал Мэтт, вставая, и направился к двери. Момент доверия и откровения прошел, и неловкость окутала их, словно туман. — После того как вы намажете все тело, вам нужно будет не меньше пяти минут смывать эту жидкость. Будем надеяться, что она нейтрализует весь яд. Увидимся позже.

Почувствовав легкое прикосновение к своему плечу, Мэтт остановился.

— Спасибо, Мэтт, — услышал он за спиной голос Тори. Он повернулся и увидел, что она улыбается. Частичка их кратковременного единения вернулась. — Вы не можете еще немного задержаться? Я хотела бы побольше узнать о кошках. — И, словно в подтверждение своих слов, Тори чихнула.

— Разумеется.

— Они много времени проводят на улице? Несмотря на мою аллергию, я еще не видела ни одной кошки. Но вы, кажется, говорили что-то об отдельном крыле?

— Да, — ответил Мэтт, благодарный Тори за нейтральную тему для разговора, которая, тем не менее, продлит его пребывание рядом с ней. — Люсинда не хотела, чтобы они нахватались клещей. Кстати, это еще одна вещь, которой нужно опасаться в этих краях. Если подхватите клеща, дайте знать. Есть одна хитрость, как их лучше вытаскивать. Я каждый день снимаю по четыре-пять штук с собак.

— Каждый день?!

— Да. И по нескольку штук в неделю с себя.

— Ого! Хорошенькая перспектива.

Тори снова чихнула. Выбор у нее небогатый — остаться в доме и обходиться без кислорода или пойти на улицу и нахвататься клещей.

— У кошек есть своя собственная затянутая сеткой веранда, так что они могут дышать свежим воздухом, — продолжал Мэтт.

— Это та веранда сбоку от дома? — мрачно спросила она, моргая слезящимися глазами.

— Нет. Их веранда сзади.