И наконец, если вам надоело браниться, лучше всего отвернуться и, философски вздохнув, сказать: «Tu me fais chier»(«тум фэ ши-э») — «Вы мне до смерти надоели» (буквально: «Вы вынуждаете меня гадить»).

Поскольку скука — ennui— является, по мнению французских философов-экзистенциалистов, худшим из возможных состояний, вы, так поступая, ставите себя выше низменного обмена ругательствами. Даже если настоящая причина кроется в том, что у вас просто закончился запас бранных слов.

После войны в Ираке и появления слова «глобализация» жаргонные слова, направленные в адрес американцев, произносят в некоторых слоях французского общества с гораздо меньшей любовью. Впрочем, об истинном отношении французов к американцам см. ниже.

Любить француза или француженку опасно. Я не осознавал этого, пока не стало слишком поздно и меня не бросили за то, что я недостаточно часто говорил «Je t’aime» [361].

Французы по много раз повторяют эту фразу. Влюбленные произносят ее с такой же регулярностью, с какой заядлые курильщики извлекают из пачки сигарету. Их словно осеняет: мне делать нечего и поэтому скажу-ка я «Je t’aime».И это, несомненно, очень приятно слышать. Вы приносите чашку кофе, а вам говорят «Je t’aime».Интересно, что бы, думаете вы, произошло, принеси я еще и печенье?

Впрочем, спустя какое-то время она (эта фраза) может начать вызывать и отрицательные эмоции. Французы и француженки произносят ее так часто и в такое неподходящее время, что вы начинаете подумывать, уж не считают ли вас тугим на ухо. Или, еще хуже, — в чем меня стараются уверить? И столь ужасные мысли приходят вам именно в тот момент, когда кто-то произносит волшебное, начинающееся на «л» слово.

И вам ни в коем случае нельзя сдерживать собственные порывы еще раз сказать «Je t’aime».Если вы будете приберегать эту фразу для особых случаев, вам конец. Я это понял после того, как меня бросили.

— В тебе мало романтики, — сообщила она мне. — Ты никогда не говоришь, что любишь меня.

— Да, нет же, — возмутился я, — просто я говорю это не так часто, как ты. Не каждый час.

— Ты ни разу не прислал мне цветы и не позвонил по телефону, чтобы сказать, что ты заказал столик в ресторане и меня у подъезда ждет такси.

Это заявление озадачило меня. Начать с того, что единственные срезанные цветы, которые мне нравятся, — это тюльпаны и подсолнухи, но их моя amoureuse [362](или экс-amoureuse) считает слишком простыми. Что же касается «такси у подъезда дома», то это было в духе ее бывшего парня. Он любил время от времени подобные сюрпризы, и ей это нравилось. Я тоже водил ее в ресторан, но, как выяснилось, я слишком часто интересовался у нее, куда бы она хотела сходить. Демократия и равенство, думал я. Холодное английское безразличие, решила она.

— Мой бывший парень был таким романтиком, — проговорила она, и в ее глазах затеплилась ничего не помнящая ностальгия.

— Тот, кто постоянно обманывал тебя? Тот, кто бросил тебя накануне твоего дня рождения? Ради девицы с богатым папашей?

И все равно он был романтиком.

Возражать смысла не было. Она помнила только его бесчисленные букеты и бесконечный поток «je t’aime»,которые, как она и хотела, он нашептывал ей всегда и везде.

Дело в том, что в любви, как и во многом другом во французской культуре, важна не суть, а форма. Во французских городах цветочные магазины попадаются на каждом углу, и французские мужья редко, возвращаясь к супруге после короткой, но бурной встречи с любовницей, забывают приобрести несколько роз. И пока его жена ставит цветы в вазу, супруг посылает своей пассии сообщение о том, что ему до сих пор кажется, будто ее сочные и сладкие соски по-прежнему прижаты к его губам. И несмотря на это, французские мужья все равно романтики.

Итак, как же лучше всего преуспеть в этой игре de l'amour [363]?

Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо изучить у французов обряды ухаживания.

Как и во всех странах, где мальчики и девочки посещают одну школу, ухаживание обычно начинается еще на школьной парте. Здесь практически нет раздельных средних школ, поэтому французские lycées— это почти такие же дома свиданий и экспериментальные гормональные лаборатории, как и американские школы, показываемые нам в фильмах для подростков. Кроме того, lycéeпосещают учащиеся от пятнадцати до восемнадцати лет, поэтому здесь не встретишь неполноценных в половом отношении детишек, хихикающих при виде более половозрелых школьников и школьниц, лобызающихся в коридоре.

В некотором отношении lycéesявляются по сравнению с британскими школами более здоровыми в сексуальном плане заведениями, ибо французским учащимся не приходится носить школьную форму. А это значит, что французы не предаются фантазиям насчет того, что скрывается под платьем школьниц. По мнению француза, девушка в школьной форме походит на стюардессу дешевой румынской авиалинии [364].

Во время учебы в университете французским детишкам становится немного труднее собираться вместе. Почти никто из них не отправляется, покинув отчий дом, учиться в другой город, и поэтому они лишены радостей, предоставляемых обладанием комнатой, звуки из которой не долетают до родительских ушей. И в отличие от американцев лишь немногие французские студенты используют свои машины в качестве передвижных спален. Утешает только то, что во французских университетах так часто проходят забастовки, что у студентов то и дело появляется возможность порезвиться днем, когда их родители работают.

Некоторые британцы полагают, что отсутствие во Франции пивных мешает завязыванию знакомств, но в действительности же на этот счет даже не стоит беспокоиться. Здесь полно клубов, баров и типов, любящих устраивать вечеринки, а единственное, чем французы мастерски овладели в области Всемирной паутины, так это знакомство по Интернету. Кроме того, опять же в отличие от политически корректной, отсталой Америки, мужчины и женщины на французских улицах заглядываются друг на друга и не стесняются проявлять интерес к тому, что они видят. Мимолетный обмен взглядами и улыбками, и французские мужчины начинают приставать к женщинам, уверяя их в том, что они прекрасны и будет непростительной ошибкой, если они (женщины) не согласятся посидеть с ними в ближайшем кафе.