— Потрясающе, — произнес Джей.
Его глаза расширились, лицо побледнело.
«Нет, не потрясающе, — безмолвно ответил Томас. — Его последователи думают, что он кибермессия. Парень проповедует из ниоткуда — он везде, — и они слушают его. Килрой взял на себя роли священника, пророка и божества — а это все богохульство…»
Килрой 2.0 посмотрел на клонов. Он указал рукой на мониторы — на вихрь всплывающих окон.
— Моя стая, — промурлыкал он.
— У тебя тут настоящий фан-клуб, — сказал Томас.
— О да.
— И они такие же хакеры, как ты?
Щеки Джея подрагивали от напряжения. Он всеми силами пытался сохранить на лице невозмутимое выражение.
— В основном, — ответил Килрой, отвернувшись обратно к экранам.
В его голосе появились нотки разочарования. «Вы надоели мне, нормальные и обычные пешеходы».
— Они просят твоего наказа? — спросил Джек.
Килрой 2.0. кивнул.
— Они просят материалы, которые ты никогда не читал. Мои проповеди о тенях. Мои мысли об извивающихся червях в нашем правительстве. О сообщениях из других миров. О чуме, распространяемой Противником. О темной материи и о том, чем действительно является реальность…
Томас встретил взгляд Джека и молча передал ему свое мнение: «Пусть болтает. Давай узнаем его получше».
— …о химических следах в небе и низкочастотных шумах Кокомы. О дао нашей земли. Я рассказываю им о видеокамерах на улицах, о радиации в воде, об украденных суперкомпьютерах, о вездесущих глазах и ушах, неусыпно наблюдающих за людьми. Они всегда следят за нами, — Килрой 2.0 облизал толстые губы и еще раз кивнул. — Всегда. Наблюдают. За нами.
Сигналы компьютеров наполняли комнату, как звон настенных дедушкиных часов. Окна наползали друг на друга, изливаясь каскадами, словно ряды карт в пасьянсе. Килрой покосился на мониторы.
blackjack: Пожалуйста, поговори с нами.
J3nnyB3ntoBox: Ты здесь?
anthropohedron: говори говори говори
Килрой начал печатать текст.
> Это ночь восстания. Как действовать? Через СекьЮРЛ. Страшно? Тогда на выход.
Почти треть окон для мгновенных сообщений тут же исчезли с экранов. Килрой 2.0 самодовольно захихикал.
— Некоторые из них боятся призывов к оружию, — произнес он, ни к кому не обращаясь. — Но остальные пойдут за мной. Видите, сколько верных учеников? Они создадут ту силу, которая потребуется нам для штурма федеральных баз данных. Сейчас они активируют обходные пути, переводя свои ЦПУ в ядра «СекьЮРЛ». Это наши бойцы-невидимки.
— Их адреса нельзя определить? Ты это имеешь в виду?
— Именно, Джей.
— А что ты скажешь о нашей линии? — спросил Джек. — Кто-то может отследить ее?
Килрой 2.0 вздохнул и провел пальцами по засаленным волосам.
— Ох уж эти дилетанты, — усталым голосом ответил он. — Я активировал защиту еще несколько часов назад, как только сел за установку. Вскрыл диапазон частот «Седьмого сына», произвел корректировку, и теперь никто не сможет узнать, чем мы тут занимаемся. Даже служба безопасности этой базы. Операторы, которые следят за нами, убеждены, что я все еще выискиваю газетные некрологи за прошлый год. А мы в это время вошли в их подсеть и подключились к высокоскоростному каналу спутниковой связи.
— И что это означает? — спросил Томас.
— Это означает, что Килрой общается со своей стаей прямо из космоса, — ответил Джек.
Хакер самодовольно кивнул, продолжая печатать инструкции для своих последователей.
— Прямо как Бог, — прошептал он в знак согласия.
Остальные клоны молча смотрели на экран, где оживало сообщение Килроя.
> Я в руках Противника. Моей жизни пока ничто не угрожает, но время поджимает. Срочно требуется информация, размещенная во внутренней Сети Центра контроля заболеваний. Мне нужна ваша помощь для доступа к ней. Распространите «червей». Используйте ваши «лазейки». Пустите в ход весь ваш варез для хака и крэка. Все наши «злобные программы», столь презираемые Противником. Не оставляйте граффити. Не снимайте кредиты. Сегодня ночью вы должны выйти из тени ради вашего пророка.
> Перед вами одна-единственная цель. Затопите Сеть флудом. Уложите сервера ЦКЗ. Пусть федералы поведутся на ваш отвлекающий маневр. Пусть они в отчаянии заламывают руки и корчатся от злобы. Пусть говорят. Пусть замышляют недоброе. Проведите диверсию, которая сейчас мне так нужна.
> Вас много, но вы должны действовать как одно целое. На два часа Сеть отдается вам на разграбление. Станьте призраками в их машинах. Будьте полтергейстами на их чердаках. Создайте хаос, которого они боятся больше всего на свете. А затем исчезните. Я сам завершу остальное.
> Это все, о чем я прошу вас. Вы выполните мою просьбу?
Килрой 2.0 набрал ключевую комбинацию, и сообщение перенеслось в программы чата. Прошла секунда. Джей открыл рот. По крайней мере семьдесят новых всплывающих окон одновременно вспыхнули на экранах компьютеров. Из динамиков изливались сигналы, звонки и смех черепа «Черной шляпы».
— Неужели они это сделают? — прошептал Томас.
Джек кивнул на экраны.
— Вот тебе ответ.
О да. Сообщений было все больше и больше. Ответы шли чередой. И все они повторяли одно и то же:
Я исполню
Я исполню
Я исполню
Глава 20
А. Ю. Рукман плевал на кучу условностей. Богатая старость — прими этот факт, Америка, — имела свои привилегии. Например, одной из многих условностей, на которые плевал А. Ю. Рукман, был «плохой» холестерин. Холестерин от бекона, яиц и средне прожаренного стейка, с ядреной подливкой и картофельным пюре. При виде такой пищи нынешние доктора вскидывали руки вверх, словно выводок пятидесятников в молитвенной палатке. Они верещали, что вам противопоказан «плохой» холестерин и показан «хороший». А. Ю. Рукман плевал на все это. Доктора советовали ему питаться рыбой, а он не любил ее (потому что на вкус она походила на чертову рыбу). И на кой хрен тогда ее есть? Нет, сэр! Дайте А. Ю. Рукману кусок техасского сыра! И не пихайте в него А 1, черт бы вас побрал!
«Плохой» холестерин! Его придумали те же самые книжные черви, которые в поздние восьмидесятые советовали А. Ю. Рукману избегать пищи с высоким холестерином. Тогда не было «хорошего» холестерина с качеством инь и «плохого» с качеством ян. Так что нечего философствовать о всякой ерунде. Сам дьявол вам скажет, что в детстве Рукману наваливали в тарелку яйца и бекон и он набивал ими свой живот с довольной усмешкой.
По той же причине на завтрак он выпивал по два сырых яйца. (А. Ю. Рукман плевал на сальмонелл.) Каждое утро один из помощников приносил ему хрустальный кубок, наполненный любимым напитком, и два желтка внутри таращились на него, словно чьи-то глаза или шары в «астролампе». Рукман брал кубок с подноса, поднимал его вверх в безмолвном символическом тосте и выпивал одним глотком. Однажды доктора, все чаще навещавшие его за пять последних лет, пронюхали об этом ритуале. Они проели ему плешь своими сожалениями. Но он лишь отмахивался от их увещеваний. Люди, знавшие его, понимали, что таким образом он экономил дыхание, не желая повторять вслух коронную фразу: «Плевал я на это!» А в его никудышные «золотые» годы — черт бы их побрал — он экономил каждое дыхание. Рак легких. Старческий возраст.
В следующем году его ожидал восьмидесятилетний юбилей. Он старался больше не смотреть на зеркала. Ему не нравился тот призрак, который отражался там. Согласно грубоватой собственной самооценке, он был страдающим одышкой стариком, который провел большую часть жизни в облаках сигаретного дыма, сутулясь над бокалом виски за покерным столом. Пьянство и никотин (а в прошлом и наркотики — мы же не будем забывать те дни, когда весь бизнес катился к черту под уклон) были его компаньонами по жизни, неразлучными любовницами в хорошие и плохие времена. Только они сохраняли ему верность в годы бед и кризисов. Теперь он пожинал плоды тех лет. Хотя, если на то пошло, все это дерьмо о «хорошем» и «плохом» холестерине, о здоровом образе жизни не стоило кучки жареных бобов.
