— А ты знаешь, где Харрингтон Парк?

— Нет, но, судя по карте, которая висела на стене в музее, это недалеко отсюда. Как ты смотришь на то, чтобы попросить нашего молчаливого гида отвезти нас туда?

Парень в костюме сидел в машине с закрытыми дверями и окнами, потому что включил кондиционер.

Он и в машине не снял черных очков и постоянно озирался, словно в любой момент на него могли неожиданно напасть.

Виктор вежливо, но твердо показал ему открытку и попросил отвезти по указанному адресу.

— Хорошо, но я должен спросить начальство. Мне было велено только доставить вас сюда и отвезти в гостиницу, если вы захотите.

— Да пожалуйста, конечно! Какие проблемы?! — ответил Виктор, несколько раздосадованный таким бюрократизмом.

Сальдивар не удивилась, увидев, что парень звонит генералу О’Коннору.

«Так… Значит, генерал установил за нами слежку», — отметила она про себя.

— Господин генерал, это Чарли Маккензи. Агент Сальдивар с напарником просят, чтобы я отвез их в поселок неподалеку, в часе езды отсюда… Да, господин генерал. Разумеется. Место называется Харрингтон Парк… Простите, не понял? Ух ты… Да, господин генерал, я им сейчас скажу.

— В чем дело? — Джулии хотелось поскорее узнать, что сообщил ему О’Коннор.

— Человека, с которым вы хотели встретиться, полчаса назад нашли мертвым в его собственном доме. Вроде бы несчастный случай, но выглядит слишком подозрительно. Наши люди обыскивают дом сверху донизу. Наверняка они что-нибудь обнаружат.

Виктор и Джулия обменялись заговорщическими взглядами. Оба понимали, что поиски ни к чему не приведут. Братья, владеющие такими обескураживающими методами, конечно же, в состоянии выполнить без огрехов и простую работенку вроде устранения опасного свидетеля.

Агентам было совершенно ясно, в чьих руках сейчас находятся фотографии. Однако, посмотрев друг на друга, они отвели взгляд и не произнесли ни слова. Расследование «Загадки Галилея» было строго засекречено, и мало кого из сотрудников Управления посвящали в его детали.

Генерал О’Коннор, как и предполагала Джулия, лично распорядился, чтобы со стороны это дело выглядело заурядным и не вызывало лишних вопросов. Пусть все думают, что речь идет об очередном убийстве. И протоколы расследования нужно составлять по принятому стандарту.

Нельзя возбуждать подозрений. А рутина — лучший способ скрыть что-то подозрительное. Почти никто из соприкасавшихся с «Загадкой Галилея» не понимал, что дело может получить самый неожиданный оборот, поскольку люди, в нем замешанные (предположительно террористы), судя по всему, владеют технологиями, которые значительно превосходят все, до чего додумалась современная наука.

Все постояльцы в гостинице Нью-Джерси уже выключили свет, а Боско никак не мог заснуть. Борясь с бессонницей (а заодно чтобы немного развлечься), он решил почитать книгу об алхимиках, купленную в «Хэрродсе» прямо перед началом погони, которая чуть было не стоила ему жизни.

Боско раскрыл томик на середине и уже по первой прочитанной странице понял, что книга гораздо интереснее, чем он ожидал.

Алхимики, примитивные средневековые ученые, совмещали научную практику с мистическими воззрениями на природу. Они пытались изготовить такие лекарственные снадобья, которые были бы панацеей, универсальным средством, излечивающим все на свете болезни. Алхимики изучали силы природы и условия, в которых эти силы действуют. Однако боясь могущества католической церкви, которое в Средние века и в эпоху Возрождения было невероятно велико, и не желая, чтобы их сочли еретиками (за что полагалась смерть или, по меньшей мере, пытки), алхимики выражали свои взгляды в символической форме.

Чистое золото, согласно их учению, символизировало первичную материю, из которой, как они думали, возникли сложносоставные тела.

«Ух ты! — мысленно восхитился Боско. — Да эти ребята предвосхитили научные теории о единстве материи!»

Каждый алхимик больше всего на свете хотел найти философский камень. Под ним подразумевалось вещество, при помощи которого можно будет превращать в золото обычные металлы.

Символизм алхимиков и двойной смысл, которым они наделяли слова, можно трактовать и в плане духовного совершенствования личности. Совершенствования, которое достигается путем соединения противоположностей. Примерно так же, как учат религии Востока. «Да, конечно! Инь и ян!» — подумал Боско. Крайности уравновешивают друг друга, и таким образом поддерживается гармония мира. В данном случае речь идет о четырех элементах, четырех стихиях: земле, воздухе, воде и огне. Пятый же элемент символизирует бессмертный дух.

Боско внимательно изучил несколько символов, которыми пользовались в старину алхимики. Солнце изображалось в виде окружности с черной точкой посредине, которая, как понимал читатель, владеющий элементарными знаниями по астрологии, символизирует траекторию Земли, движущейся вокруг Солнца. Вода обозначалась треугольником, опрокинутым вершиной вниз, а огонь — обычным треугольником с вершиной наверху. Знак Меркурия был взят из древнеегипетской символики и изображался в виде женского полового органа, наверху окружности торчало нечто, напоминающее рог.

Тут Боско вдруг спохватился и принялся торопливо перелистывать книгу, возвращаясь к самому началу. Название было практически стерто, а в подзаголовке, который ему удалось прочитать с огромным трудом, упоминалось о кельтах и об алхимии.

Разве между кельтами и алхимиками есть что-то общее? Боско не знал.

Судя по всему, друиды, самые влиятельные и могущественные люди в кельтском обществе, умели читать и писать по-гречески и по-латыни. Однако они предпочитали, чтобы история их народа сохранялась в виде устного предания. Это одна из основных причин отсутствия интереса к наследию кельтов, которое, как утверждалось в книге, лежит в основе современного западного общества. Сами древние кельты не верили (или это просто было не в их традициях) в ценность письменных документов.

Для них поэзия была не просто литературным жанром, а средством мнемотехники, поскольку они таким образом старались удержать в памяти подробности исторических событий. Кельты считали, что, тренируя ум, человек тренирует и тело. И одновременно укрепляет общественные связи. Устная традиция этого народа была столь сильна, что до VI–VII веков нашей эры ни одно предание, ни одна легенда, ни один кельтский закон не были зафиксированы в письменном виде. Эту работу позднее выполнили ирландские монахи.

В любом кельтском поселении, кланах и племенах существовало четкое деление на три социальных слоя: друидов, знать и простой люд. Примерно то же предлагал Платон в своей «Республике». Он считал, что в идеально организованном обществе должны быть три сословия (олицетворяющие три начала человеческой души: вожделение, разум и яростный дух):

— мудрецы;

— воины;

— производители.

В число последних он включал торговцев, ремесленников и крестьян, как богатых, так и бедных.

Мудрецы, те, кто знает «истину», должны управлять государством.

Вид лесов, которые были в те времена бескрайними, внушал кельтским племенам благоговение и ужас. Они считали, что там обитают боги. Проникать в глухую чащу было нельзя, там могло случиться все, что угодно. Неслучайно жрецов называли друидами. Это слово кельтского происхождения. «Derb» и «dru» означают «дуб», а друиды — «люди дуба», «весьма ученые». Их называли так, потому что они исполняли свои обряды в лесной чаще.

В потаенных местах, надежно скрытых от посторонних взоров, друиды проводили собрания, на которых вершили суд и решали вопросы войны и мира.

Древний кельтский обычай стучать по дереву, перед тем как объявить о чем-то нежелательном, объясняется верой кельтов в то, что в дубах, пораженных молнией, живут боги. Поэтому при приближении опасности кельты прикасались к таким деревьям.

«Неплохая идея, — сказал себе Виктор. — Вообще у них было много умных мыслей».