— Ну что, Здоровяк приехал? — спросил Бьорн.
— Он еще в пути, — ответил Йохансен.
— В пути? Откуда ж он едет?
— Он вчера вечером повез немецких туристов во Фредрикстад.
— Ты проверил?
— Само собой. Поэтому его и не было сегодня утром. Триста километров туда-обратно, да ночью, да по снегу…
— Я закончил с француженками, немками и нашими. Для допроса остальных мне нужен переводчик.
— Имира вы тоже будете допрашивать?
Оба полицейских повернулись к подошедшей Анжеле.
— Прежде всего он мне нужен как переводчик, чтобы допросить остальных девушек.
— Не забудь про капитана французской команды…
Йохансен, очевидно, произнес эти слова без всякой задней мысли, но для Анжелы они прозвучали как издевка. От Бьорна не укрылось, что его помощник и Анжела переглянулись, и во взгляде одного и другой он заметил вызов.
— Если хочешь, шеф, я сам этим займусь…
Йохансен нервно потер руки, но, заметив неодобрительное выражение лица начальника, сунул их в карманы, — этот жест абсолютно не вязался с его обычной почтительной манерой. Бьорн еще раз взглянул в окно — грузовики в это время объезжали здание — и спросил помощника:
— Кто-нибудь сейчас есть внизу? Надо забрать тела…
— Да, приехал судмедэксперт. Он сказал, что не сможет осмотреть все тела сразу и что ему нужна помощь кого-то из коллег. Воистину, для такого зрелища нужны стальные нервы…
Бьорн поочередно посмотрел на Йохансена и Анжелу. Сам он всячески оттягивал посещение подвала. Все в нем протестовало против новой встречи со смертью. Как уберечь всех этих детей? Как взглянуть на еще одного мертвого ребенка?..
— Присядем на минутку.
Оба его собеседника с готовностью сели; холл в это время постепенно заполнялся людьми в военной форме.
— Итак, вот что нам известно, — официальным тоном начал Бьорн.
Анжела держала фотоаппарат на коленях, одновременно прижимая его снизу к столешнице небольшого круглого столика. Слушая Бьорна, она смотрела на него и видела, как изменилось его лицо. Он уже не был похож на того грозного полицейского, который допрашивал ее за чашкой — точнее, картонным стаканчиком — кофе. Щетина на его щеках и подбородке сейчас была гораздо заметнее, под глазами появились темные круги, взгляд был тревожным. Из-за чего комиссар встревожен? Из-за кого?
— Убийца, — продолжал Бьорн, — каким-то образом выманил девушек из комнат среди ночи, расправился с ними способом, который выдает некую склонность к театральщине, если можно так выразиться, и унес с собой их костюмы. Возможно, мы имеем дело с группой убийц.
Голос Бьорна звучал глухо, как из пещеры. Он откашлялся и посмотрел на собеседников, ожидая их реакции.
— Убить вот так, ради костюмов с блестками… Это полный псих. Сами жертвы не представляли для него никакого интереса. Главными трофеями были костюмы. Какая-то игра? Сколько же вешалок в его гардеробе?..
Анжела сама удивилась, произнеся эти бессвязные фразы. Двое полицейских пристально на нее смотрели.
— Я просто говорю то, что думаю…
— Анжела, твои догадки могут нам помочь. Когда-то ты тоже была мажореткой, и даже капитаном команды, ведь так?
— Что?!
Йохансен устремил на нее изумленный взгляд. Бьорн положил руки на столешницу из фальшивого мрамора и сцепил пальцы. Когда он снова заговорил, его голос был твердым и резким, как раньше.
— Жозетта мне об этом рассказала.
— Это было так давно… — проговорила Анжела. — Я вам уже говорила, все это забыто…
— Девятнадцать лет назад, — уточнил Бьорн.
— В общем-то, это не тайна… Об этом было написано в той газете…
— Анжела, тебе нет необходимости оправдываться. Как я выяснил, ты и твой отец были известными персонами в вашем городке…
— Оставьте моего отца в покое.
Эта фраза щелкнула, как дверь в темную комнату, куда запрещен доступ любым визитерам. Анжела напряглась и побледнела, ее руки сильнее стиснули фотоаппарат. Девятнадцать лет… Она думала, что этот пожар уже давно угас… Йохансен по-прежнему не спускал с нее инквизиторского взгляда. Бьорн протянул руку через стол и положил ей на плечо. Анжела вздрогнула и отстранилась. Глядя на нее с выражением, чем-то напоминавшим родительскую нежность, Бьорн мягко произнес:
— Анжела, нам понадобится твой опыт.
— Ах, вот как, — только и смогла произнести она.
— Ты лучше нас понимаешь, чем живут эти девушки. Тебе нужно будет с ними поговорить. Особенно с Жозеттой. Думаю, она рассказала мне не все. Но тебе она доверяет. И пожалуйста, поделись с нами впечатлениями.
Йохансен, кажется, хотел что-то сказать, но не решался — скорее всего, решил дождаться, пока Бьорн не выложит все карты на стол.
Комиссар так и сделал. Но, против всех ожиданий, последней картой оказалась уже знакомая им фотография убитой итальянки.
— Анжела, я показываю тебе эту фотографию в последний раз. Если ты…
— О, боже мой!.. Он забил ее насмерть… ее собственным жезлом!
Бьорн, удовлетворенный, убрал снимок. Он понял, о чем говорила Анжела.
— На обоих концах жезла закреплены стальные шары, для поддержания равновесия, — добавила она. — Можете мне поверить, комиссар, ими действительно можно серьезно покалечить человека…
Оба полицейских некоторое время размышляли над ее словами.
— Стало быть, орудие убийства принесла сама жертва, — задумчиво сказал Бьорн. — Что и облегчило убийце задачу…
— Этим объясняется и то, почему вмятина на черепе по диаметру не совпадает с камнем, — добавил Йохансен, явно взволнованный.
Анжела поочередно взглянула на обоих мужчин:
— Я поговорю с Жозеттой, если хотите. Но прежде всего вы должны знать, что девушка у двери сауны — та, которую сняла видеокамера, — это она… это не Адриана. Я догадалась по костюму. Я в этом уверена, потому что сама помогла его шить… Это Жозетта. Она солгала мне — не знаю почему, — но я уверена, что она заходила в сауну. Чего я не понимаю, так это того, как я ее не заметила, я ведь была в это время там… Причем вошла незадолго до нее… Поняла, что сауна уже не топится, и почти сразу вышла. Но Жозетту я не видела. Я не понимаю, как могло так получиться, но я говорю вам правду, комиссар.
— Хорошо, хорошо, — успокаивающим тоном произнес Бьорн. — Вот поэтому и нужно, чтобы ты с ней поговорила. Была она в сауне или нет — важный вопрос, но еще важнее узнать, что она собиралась там делать.
Снаружи мелькали синие и красные отблески маячков «скорой помощи». Санитары выносили на носилках последний, шестой белый мешок. Бьорн поднялся:
— Пойду взгляну, что там в подвале.
Оставшись одна, Анжела заменила в фотоаппарате кассету. Она чувствовала себя неуютно, поскольку все же солгала. Солгала сама себе. Она так и не понимала, что произошло тогда в сауне. Не понимала, что творилось с ней самой. Она видела свою умершую сестру, Кристаль… и не видела свою живую крестницу. А Жозетта ее видела? И промолчала, чтобы ее защитить?
Крышка фотоаппарата снова захлопнулась. Последняя пленка. Остальные были в том злополучном чемодане, который улетел на другой конец света. Журналисты советовали ей обязательно взять с собой запас алкоголя, сигарет и пленки, потому что все это в Норвегии безумно дорогое. Если события будут развиваться в том же ключе, то она, пожалуй, и закурит, а то и запьет на пару с Бьорном.
Взглянув в окно, она заметила собственную тень, длинную и плоскую, вытянувшуюся на снегу. По тени из стороны в сторону ходили люди, и Анжеле казалось, что они топчут ее саму, ее заурядную, никому не нужную жизнь. Анжела чувствовала, что готова на все, лишь бы кошмар прекратился. Оказалось, для такого самопожертвования достаточно было, чтобы кто-то вежливо попросил ее о помощи.
Глава 16
Гигантские сугробы тянулись вдоль заснеженной дороги. Деревья, подобно людям, сопротивлялись великой зиме, возвещавшей близкое крушение мира. Снег и вечные льды были его спутниками, он вез их с севера, где, кроме них, не было ничего. Солнце исчезло навсегда. Когда настанут сумерки богов, войны и бедствия потрясут мир. Брат пойдет на брата. Огромные волки побегут по земле, разинув хищную пасть от земли до неба; их глаза и ноздри будут извергать пламя. Один из них проглотит солнце, другой похитит луну. Звезды исчезнут. Земля содрогнется, с корнем выворачивая из себя деревья, обрушивая горы. Корабли, сделанные из ногтей всех умерших, поплывут по водам. Океан поглотит все.
