Это был его дом. Смотрите, даже на крыльце он увидел маму, хотя было еще далеко. Альфред побежал вперед, он не мог больше ждать. Он хотел быстрее к матери, обнять ее. Вдруг он споткнулся и упал. Сильная боль пронзила правую ногу. Он сел на землю, поднял лицо к небу и закричал. От боли зажмурил глаза.

Когда открыл их, снова оказался в лесу. Осталась только боль в простреленной ноге. Все это было лишь сном.

На сделанных из палок и одежды костылях Альфред через сутки вышел на дорогу. Было без разницы – где он и куда ведет эта дорога. Он погибал от боли и страдания. Пусть хоть куда, только бы это закончилось.

Кто-то лупил его по щекам и поливал водой на лицо. Зачем это делают? Пора вставать? Ну можно же просто разбудить по-человечески, без столь радикальных методов.

– Мам, я сейчас встану, – промямлил он. – Подожди.

Она что-то отвечала. Наверное, ругается. Ладно, ничего страшного. Она всегда так. Главное, что она меня любит. И я ее люблю. Как можно не любить маму? Ведь мама – это самый родной в мире человек. Она знакома с тобой на девять месяцев дольше всех остальных. Мама святая – она даровала мне жизнь. Наверное, это звучит банально. Но это только в наших головах. Мы столько думаем, но никогда не говорим вслух, как любим своих родителей. Почему так? А когда их уже нет – ты жалеешь. Мама, папа, я люблю вас. Вот сейчас я встану, спущусь вниз к вам и прям первым делом скажу это. Только – минутку – я немного сил соберу, а то не могу даже глаза открыть. Еще минутку, пожалуйста, мам, я сейчас встану, сейчас спущусь.

Проснувшись, Альфред встал с кровати. Почему его кровать здесь? Кто спустил его кровать на первый этаж? Неужели?! Неужели это правда, что они все-таки сделали перепланировку в его комнате?! Надо же, какая неожиданность. Спасибо. Вот это сюрприз. Надо поскорее поблагодарить их. Ой! А на дворе-то ночь. Ну и что! Сказать спасибо родителям никогда не поздно.

Он вышел в коридор. Такое ощущение, что перестроили весь дом – планировка полностью ему незнакома. Куда идти? Направившись вправо по коридору, он уткнулся в дверь, ведущую в хлев. Никогда не приятный ему запах придал неописуемой трезвости уму. Так. Кажется, понял, как что поменяли. Родительская комната вернее всего в том коридоре, за той дверью.

Он оказался не прав. За дверью располагалась кухня. Здесь должны быть свечи, а то совсем ничего не видно – даже не различить, где окно, а где стена. Альфред стал рыскать в полках возле стола. Старался действовать тихо, чтобы никого не разбудить. И вскоре свечи попались ему в руки. Осталось найти спички. Казалось, в этом нет сложности, но на месте, где они обычно лежат, был пустой коробок. Надо достать новые.

Он снова полез по ящикам и наткнулся на бумажный кулек, перевязанный бечевой. Это точно спички. Надо достать аккуратно, не рвать бумагу – вдруг пригодится. Парень попытался развязать веревку, но в темноте тугой узел не поддавался. Он взял со стола нож – попался еще, как назло, самый большой, неудобный – и только тогда Альфреду удалось справиться с узлом и достать коробок спичек.

Чиркнув одной, ему не удалось зажечь свечу, как не удалось и заметить человека, тихо стоявшего за его спиной. Он достал вторую, зажег и поднес к фитильку. Маленький огонек передался нитке и разжегся, освещая пространство перед лицом Альфреда. Отлично, теперь надо найти фонарь. Он поставил свечу на стол, прислонив к кружке, и обернулся.

Закрытое тенью лицо уставилось на парня. Он не знал этого человека, злобно стоявшего над ним, но понимал, что знает его, и причина не в том, что не может разглядеть. Огромный ком ненависти копошился внутри Альфреда по отношению к этому человеку. Он не знал, почему, но понимал, что этот человек не должен находиться в доме его родителей вместе с ним.

Не дожидаясь ничего, мужчина ударил его в скулу. Альфред упал. Было больно и противно. Ненависть так и разрывала душу. Что тут делает этот человек?! Где родители!? Что он с ними сделал?! Парень развернулся и чудом смог увернуться от занесенного над ним стула, который секунду спустя с грохотом разбился об пол, где только что лежал Альфред. Схватив мужчину за грудки, он кинул его в полку с посудой, которая разлетелась на куски, падая на пол. Парень стал бить упавшего мужчину в и так уже расцарапанное осколками посуды лицо.

Тут наверху раздался топот. Альфред так и знал, что в доме есть кто-то еще, и это не его родители. Это подмога. От верха до кухни – секунд пять. Надо действовать быстро. Альфред знал, что в левой руке все так же держал нож, которым разрезал веревку на кульке со спичками. Загнанный в угол, он вонзил нож в тело мужчины. Потом еще раз, потом еще. Все. Хватит.

Топот был уже на лестнице и сопровождался чьим-то заспанным и тревожным голосом, произносящим непонятные Альфреду слова, на каком-то другом языке. Метнувшись к двери, он встал за ней. Спустя секунду в кухню кто-то вбежал. Без замедления Альф схватил вбежавшее тело за голову и перерезал одним рывком горло. Тело повернулось, обрызгав кровью и его самого.

Сейчас он увидел, что это была женщина лет тридцати, беременная. Но отвращения и ненависти к ней было еще больше, чем к тому мужчине. Она пошатнулась назад и рухнула, ударившись головой о край стола, опрокинув свечу. Альфред знал, что она заслужила это.

Глава 7

Альфред очнулся. Серый каменный потолок над головой не давал ему ни малейшего понятия о месте нахождения самого тела. Он приподнял голову и осмотрелся. Большое окно оповестило о наступлении раннего утра. На соседней кровати лежал человек, мерно дыша с храповатым выдохом. За столиком перед книжкой, у самого выхода, сидела девушка в больничном халате.

Он попытался ее позвать, но голос не отвечал его позывам. Попытки произнести хоть что-то не венчались успехом – девушка все так же продолжала дремать над листами текста. Поняв, что помощи от собственной глотки ждать бесполезно, Альфред протянул руку и скинул вазу с цветами, стоящую на рядом расположенной тумбочке, подобно похоронному венку.

От грохота девушка подскочила с места и, увидев, что Альфред смотрит на нее, куда-то убежала. Сосед Альфреда по койке обернулся к нему. Это был парень с одного с Альфом потока. Так, значит, он в университете!

– О, Альф очнулся, – радостно воскликнул тот, но тут же закашлялся. – А я вот тоже с горлом тут лежу. Ты как? Как чувствуешь себя?

Альфред кивнул, попытался сказать, но сморщился от боли, схватившей горло.

– Говорить, что ли, не можешь?

Парень в ответ ему замотал головой.

– Может, воды тебе, – заботился. – На, держи, попей.

Пока Альфред пил, в палату зашли две женщины в сопровождении той, сбежавшей ранее, девушки. Парень узнал их – заместитель декана и главный врач университета.

Наутро новость о пришедшем в себя Альфреде разлетелась по всему университету. Толпы «друзей» стали навещать его, но он не общался с ними. Он хотел увидеть Куранта, который пришел к нему только после обеда.

– Альф! – радостно воскликнул он.

Альфред заулыбался ему в ответ. Нога уже не болела совсем, но какая-то слабость переполняла организм.

– Как ты? – спросил Курант своего друга.

– На самом деле – нормально, – ответил Альф. – Расскажи мне, что случилось? Как я попал сюда?

– По поводу того, что случилось, это я надеюсь, ты мне расскажешь, – пригрозил пальцем Курант. – А сюда ты попал с месяц назад. Один путник нашел тебя на дороге. У тебя была нога прострелена. Он ночью пробирался от деревни к деревне и, говорит, – еду, а там бревно лежит поперек дороги. Вышел отодвинуть, чтоб проехать, а это ты. Положил в повозку. Ты без памяти, бредил всю дорогу. Благо сразу он от тебя выведал, что тебе в Кулас-Тенон надо. А дорога рядом проходила. Он тебя сюда и доставил. Так что случилось? Где ты был? Почему у тебя прострелена нога?

Альфред нахмурился и вздохнул. Изначальная радость при виде друга затмила его разум, но сейчас все вернулось. Он снова вспомнил все то, что произошло, что все это реальность. Он заплакал.