Лея еще ближе вступила в поле транслятора, хищно нагибаясь над лягушечьей голограммой.

— Хэн — первоклассный пилот, должна вам заметить, комиссар Дул.

— Немедленно отряжу поисковую команду, министр. Срочно и безотлагательно. Поверьте, Кессел окажет вам любую помощь в этом деле. Мы просканируем каждый метр поверхности планеты и спутника, вместе с прилегающим космическим пространством. Я информирую вас немедленно, как только удастся что-либо обнаружить.

Дул уже наклонился к контрольной панели голографического транслятора, собираясь отключиться, но остановился.

— Да, и, естественно, мы будем готовиться к приему посланника, как только вы назначите его. Надеюсь, министр, следующая наша беседа пройдет при более благополучных обстоятельствах.

Изображение Моруса Дула с треском исчезло в треске эфирных помех, а на каменное лицо Леи легли тени смятения и подозрения.

Винтер подняла глаза от терминала:

— Я не нашла ни одного явного противоречия в изложении фактов, однако в целом его объяснение вызывает сильные подозрения.

Взгляд Леи сосредоточился на чем-то далеком. Волнение сдавило ее изнутри, и теперь она не могла простить себе того, что столько времени сердилась на Хэна.

— Что-то там определенно не так.

Когда терпение Хэна Соло наконец истощилось, он ринулся вперед, посылая охранника в нокдаун сокрушительным ударом кулака. Затем Хэн наклонился над телом и добавил для верности в грудь и живот, пробивая поношенный десантный бронежилет.

Через миг он уже корчился на заплеванном полу подсобки под пинками коллег потерпевшего. Мониторы за прозрачными перегородками дружно затрещали полный сбор персонала. Дверь отъехала в сторону, впуская еще четырех охранников с оружием на изготовку.

Чубакка издал громоподобный рев вуки и стал разгребать свалку руками, снимая стражей, точно клещей, со спины Хэна. Однако Соло продолжал извиваться и кричать что-то несвязное своим мучителям. Чубакка сдвинул головы двух ретивых воинов и отбросил в стороны обмякшие тела. Подкрепление переключилось по большей части на вуки, стражники таращили глаза и судорожно переминались на месте, не зная, с какой стороны подступиться к этой стене шерсти и мышц. Наконец они вспомнили про свои винтовки. Юный Кип Даррон пригнулся и бросился под ноги ближнему человеку с ружьем, сшибая его на пол. Так, толкаясь и хватаясь за ноги противников, Кип повалил еще двух.

Другие заключенные, которым тоже терять было нечего, присоединились к общей свалке и, словно стараясь избежать упреков в дискриминации, раздавали тычки кому ни попадя, не разбирая своих и чужих. Многие из шахтеров сами были раньше тюремными охранниками, которых угораздило принять не ту сторону во время крупной разборки, устроенной в свое время Морусом Дулом, — и сокамерники питали к ним заматерелую ненависть.

Голубые стрелы бластеров с воем вырвались из стволов и сбили Чубакку на пол, где он разразился стоном и кашлем, пытаясь приподняться на локти.

Тревога продолжала надрываться, и вибрирующие звуки только усугубляли хаос, царящий в подсобке. Понемногу помещение все больше наполнялось стражниками, вскоре составившими количественный перевес. Голубые молнии то и дело вспыхивали в воздухе, кося бунтовщиков вперемешку с охранниками.

— Довольно! — прокричал Босс Роки в булавку-микрофон, воткнутую в воротник. Голос его прорвался сквозь многочисленные громкоговорители. — Прекратить, или мы перестреляем всю свору, а потом вскроем и посмотрим, что стряслось с вашими мозгами!

Еще одна голубая молния просверкнула в воздухе, свалив двух сцепившихся заключенных, которые рухнули на пол, точно мешки с холодцом.

Хэн вылез из-под свалки, потирая разбитые костяшки пальцев. Ярость еще не утихла в нем, ему надо было вдвое больше, чтобы прийти в себя, так как парализующие выстрелы его миновали.

— Все по шконкам! Живо! — распорядился Босс Роки. Губы его брезгливо скривились, иссиня-черная щетина расплылась по подбородку нефтяным пятном. Весь вид Босса сейчас говорил о том, что он сейчас — жутко напряженная пружина, готовая взорваться в любую секунду.

Кип Даррон поднялся с пола и улыбнулся, поймав взгляд Хэна. Не важно, какое его ждет наказание, зато он смог как следует оторваться.

Два очень нервных охранника подняли Чубакку с пола, взвалив его волосатые ручищи себе на плечи. Еще один страж порядка, в потрепанном десантном шлеме, подталкивал вуки стволом станнера. Чубакка изредка взбрыкивал конечностями, словно собираясь продолжить борьбу, однако станирующий заряд привел его нервную систему в полный беспорядок, и ни одна из частей тела толком не повиновалась. Стражники втолкнули вуки в один из изоляторов и, проворно захлопнув дверь, подключили к решетке напряжение, пока Чубакка не успел прийти в себя и найти общий язык со своими мышцами. Он так и рухнул на пол комком рыжей спутанной шерсти.

С глазами потемневшими от злобы, Хэн двинулся, подобравшись, как барс. Он последовал за Кипом к линии металлических бункеров. Стражники как раз только что выскочили из клетки и глазели на него, точно пара кроликов на удава. Хэн вскарабкался на свой некомфортабельный лежак. Перекрестья металлических прутьев, на которых лежал верхний ярус матрасов, тоже напоминали решетки, которыми они и так были окружены со всех сторон.

Кип вспрыгнул на верхнюю койку и тут же свесил оттуда голову.

— Из-за чего заваруха-то поднялась? — спросил он. — За что боролись?

Один из стражников ударил стволом станнера по решетке:

— Спрячь башку!

Голова Кипа тут же нырнула в укрытие, однако до Хэна доносились звуки, говорившие о том, что Кип не успокоился.

— Просто так, наверное, вышел из себя, — пробормотал Хэн. — Я вспомнил, что именно сегодня возвращаются домой мои дети. А меня с ними нет.

Не успел Кип толком осознать услышанное, как Босс Роки включил гипнотическое поле, которое, запульсировав по всем шконкам, повергло Хэна, еще сопротивляющегося, в бесконечные скитания по царству кошмаров.

Он проснулся в душных сумерках, разбуженный пьяной песней охранника. В бледно-фиолетовой тьме нельзя было поначалу различить ни руки, ми мозоли.

— Что это?

— Лежи тихо, — раздался шепот со стороны. — Сейчас узнаешь.

У железной решетки кто-то возился с замком.

— Ч-черт, палец прищемил, — захныкал этот кто-то. — Отойди, мешаешь. Гонза, посвети.

С верхней шконки донеслась возня, и вскоре оттуда ударил синий узкий луч света. Хэн проследил его направление и, привычный ко многому космолетчик, вздрогнул от неожиданного зрелища: тусклый луч исходил вовсе не из фонаря, он был, если можно так выразиться, органического происхождения: светился единственный глаз на лбу существа, которое по всем остальным параметрам напоминало человека, по крайней мере в темноте.

Решетка под Хэном вздрогнула.

— Слезай, приятель.

Еще слегка недоумевая, Хэн приподнялся на локте и посмотрел вниз. В тускло-голубом свете у замка горбились Кип Даррон с двумя другими заключенными, в одном из которых Хэн без труда опознал Клорра — человека дистрофичной наружности, с небывалыми потенциями к истерии и всяческим нервным срывам. В случившейся накануне драке он принял самое деятельное участие, что Хэн оценил по достоинству, так как сам бывал чрезвычайно склонен к скандалам.

Кип оторвался от замка и посмотрел на Хэна. В глазах его светился мальчишеский задор.

— Жалко, свалили нашего приятеля вуки. Ты не мог бы слегка встряхнуть эту решетку? Если ее чуть приподнять, замок сам должен отойти в сторону. Это магнитный запор, поэтому надо просто разомкнуть контакты…

— Чепуха! — громким шепотом отрезал Клорр. — Так мы только разбудим псов. — Словно в подтверждение его слов, со стороны охранного отделения, обнесенного дополнительной сеткой ночного дозора, снова раздался вой. Слова песни были неразборчивы и тоскливы. Хэн на мгновение вспомнил, что охранники Дула, по существу, мало чем отличались от заключенных. Те же шахты и тот же паек — разве что редкие увольнительные на поверхность, в зону голых пустынь Кессела. Только многого ли стоило подобное удовольствие?