К несчастью, объясняю я ей, в нашем магазине очень мало путеводителей вообще. Конечно, у нас есть отдел путешествий — как без него? — но, если уж совсем честно, большинство путеводителей я уношу домой, как только они попадают в магазин. У нас у всех есть свои маленькие навязчивые идеи.
Девушка явно расстроена. Я неустрашимо предлагаю одолжить ей путеводитель из своей личной коллекции. (Я искусно подчеркиваю слово одолжить,но она не реагирует.)
— Я скоро уезжаю, — говорит она после короткой паузы, явно колеблясь. — У меня не будет времени вернуть его вам.
— Ну, тогда возьмите его с собой. Книги должны путешествовать. Отдадите, когда вернетесь, или можете прислать его мне по почте, в конверте с экзотическими марками.
— Я не знаю… Не хочу причинять вам неудобства.
— Нет-нет. Я настаиваю! Только скажите, какой путеводитель вы ищете. Я принесу дюжину завтра утром. Вам останется только заглянуть сюда и сделать свой выбор. Вас это устроит?
— Завтра будет слишком поздно. Мы не могли бы встретиться сегодня вечером?
Ей удалось захватить меня врасплох. Я соглашаюсь и царапаю адрес на обороте визитки книжного магазина.
— Это в Маленькой Италии, прямо напротив парка Данте…
— Я знаю этот район. Скажем, около семи?
Я согласно киваю. Она с улыбкой убирает карточку в карман и, не проронив больше ни слова, направляется к двери. Когда она уже выходит, я прихожу в себя и спрашиваю, как ее зовут.
— Джойс, — отвечает она после секундного колебания.
В следующее мгновение она исчезает в циклоне. Окаменев у двери, я таращусь на танцующий колокольчик. Часы показывают 5.03. Я выделываю замысловатое па и решаю закрыть магазин. Подсчитывать нечего — преимущество дней, когда нет продаж, — так что мне остается лишь спрятать ящик кассового аппарата за десятитомной «Энциклопедией морских катастроф».
Серовато-коричневая стена ливня скрывает бульвар Сен-Лоран. Все, что падает на землю, безжалостно уносится к реке: газеты, перчатки, шапки, пакеты из забегаловок, скомканные пластиковые мешки, пляшущие в потоках с пузырями и похожие на медуз. Не видно ни одного автомобиля, ни одного пешехода.
Кажется, что грядет конец света.
Домой я прихожу похожим на утопленника, которого полиция Квебека только что вытащила из озера. Я снимаю туфли, поспешно стягиваю носки и, не включая свет, пересекаю гостиную. Впотьмах я спотыкаюсь о решетку калорифера, которую собираюсь привинтить уже два месяца, подворачиваю ногу и падаю на пол. Решетка скользит по дощатому полу, с лязгом подскакивает и исчезает в темноте.
Как раз в этот момент раздается стук. Я ковыляю к двери и открываю ее.
Джойс. На час раньше назначенного времени. Она бросает в прихожей старый матросский мешок и, дрожа, вешает на крючок плащ.
— Я слишком рано?
— Вовсе нет, — говорю я, потирая мизинец на ноге. — Вы выглядите так, будто только что обогнули мыс Горн в картонной коробке. Я могу предложить вам сухой свитер.
— Нет, спасибо.
— Хотите выпить чего-нибудь горячего?
— Это было бы отлично.
Я ковыляю на кухню. Пока я ставлю на плиту чайник, Джойс швыряет свои сапоги в угол прихожей и входит в гостиную.
— Осторожнее — там дырка в полу.
Предупреждение излишне. Она нашла выключатель. Из темноты выплывают морские змеи и рогатые киты с бьющими из ноздрей фонтанами.
Джойс с изумлением рассматривает факсимиле морской карты 1675 года с полями, разукрашенными изображениями картушек [18]компасов и мифических чудовищ. Она поправляет очки и подходит поближе к карте, явно заинтригованная окрестностями острова Испаньола. Отмеряя чайные листья, я слежу за ней.
Как странно видеть эту девушку в моей гостиной. Я не знаю о ней ничего, кроме ее склонности красть руководства по программированию. В маленьких очках и с короткой стрижкой она смотрится довольно безвредной, но вполне может оказаться опасной бандиткой в бегах. Может, подустав от мелкого воровства, она ограбила шесть банков подряд. В таком случае в ее старом матросском мешке, вероятно, лежит ружье длиной с гарпун и куча пропитанных кровью банкнотов.
Я уже почти слышу стрельбу, но пронзительный свист прерывает полет моей фантазии. Мотая головой, я снимаю чайник с плиты и вытягиваю шею, чтобы заглянуть в гостиную.
— Путеводители в маленьком ящике за вашей спиной.
Когда я выхожу из кухни с дымящимся заварным чайничком с черным китайским чаем улунг, Джойс перебирает мои путеводители.
— Вы много путешествовали, — говорит она, не отрывая глаз от коробки.
— Я? Никогда не выезжал из Монреаля. Мое самое долгое путешествие — когда я покидал Шатоге.
— Тогда зачем все эти путеводители?
— Их собирала моя мать. После ее смерти я сохранил коллекцию.
— Ваша мать любила путешествовать?
— Нет. В действительности это очень странно, поскольку она работала в турагентстве. Она могла бесплатно объездить весь мир, но предпочитала проводить лето на заднем дворе, запасшись грудой книг и погрузив ноги в мелкий пластмассовый бассейн. В конечном счете, я думаю, она любила путеводители больше путешествий.
Я наливаю чай. Струйка окутана облачком пара. Джойс обнимает чашку ладонями, чтобы согреться, и садится на диван, поджав ноги по-турецки.
— Чай… — шепчет она, вдыхая аромат. Странная напряженность тут же покидает ее тело. Она вдруг кажется усталой. Я замечаю, как она слегка горбится, вижу темные круги под глазами.
— В детстве я каждый день после школы навещала своего дедушку. У него был чайник династии Мин из сине-белого фарфора с длинной трещиной, а внутри совершенно красный. Мы пили горький чай, и он рассказывал мне истории о пиратах.
Она зевает. Умолкает. Ее глаза, припухшие от усталости, становятся все меньше.
— О каких пиратах? — спрашиваю я, надеясь на продолжение.
— Всяких. Думаю, он узнал свои истории из старого матросского сборника. Но в основном он рассказывал о наших предках. Похоже, мой прапрапрадедушка был знаменитым акадийским пиратом. Я так и не смогла найти этому никаких подтверждений. Дедушка столько рассказывал, что в конце концов я захотела стать пиратом. Мои кузены говорили, что женщин-пиратов не бывает, но чем больше они это говорили, тем больше я хотела доказать, что они ошибаются. Иногда в детских головах возникают странные идеи.
— Вовсе нет. Между прочим, женщины-пираты действительно были: две из них — в экипаже Калико Ракема.
— Рыжий Ракем?! — восклицает она со смехом. — А вы не путаете с историей Тантана?
— Эрже всегда рисовал правдивые истории. Настоящий Рыжий Ракем жил на Багамах в XVIII веке. Его имя — Джек Ракем, а прозвище — Калико Ракем. Он был весьма заурядным пиратом, и через несколько лет англичане его повесили.
Джойс вскидывает голову, явно заинтересованная:
— Дедушка никогда мне о нем не рассказывал. А кто были те две женщины?
— Я забыл их имена. Одну из них звали Бонни Как-ее-там.
— Бонни Паркер? — шутит Джойс.
— Не помню. Но они были довольно хорошо известны. По легенде, только они защищали корабль, когда англичане взяли его на абордаж. Остальные члены экипажа были мертвецки пьяны и прятались в трюме.
— Как романтично!
— Если вам интересно, у меня есть книжка об этом.
И я точно знаю, что это за книжка — Трехголовая Книга, забытая покупательницей в магазине в 1994 году.
Подходя к шкафу, я понимаю, что давно не видел ту книжку. Я замечаю несколько книг без обложек — я люблю книги с нелегкой судьбой. Я хватаю первую, но это всего лишь потрепанный экземпляр «Книги узлов»Эшлея. Вынимая вторую книгу, я решил было, что удача мне улыбнулась, но это — издание 1945 года книги Дамаса Потвена («Сен-Лоран и его острова»).Третья — дешевый экземпляр « Робинзона Крузо»,а четвертая — фрагмент «Японской экспедиции»Мэтью Перри.
Перебрав всю свою библиотеку, я прихожу к выводу, что потерял книгу — страшнейшее преступление, превращающее меня в позор Гильдии книготорговцев. Придется обойтись обычным путеводителем по Багамам.
