Эти два клочка желтеющей бумаги исчерпывают освещение в прессе того, что могло бы составить досье Дусет, но по размерам они не больше сообщения о 2348-й собаке, сбитой автомобилем летом 1989 года. В то время, когда компьютерные пираты начинали завладевать воображением общественности — и вниманием американской юридической системы, — Лесли Линн Дусет парадоксальным образом сослали в газетные сообщения, куда-то между разливом нефти в доке 39 нью-йоркской гавани и пожаром на почтовом складе в Нью-Джерси. Очевидно, по мнению помощника редактора, молодая одинокая мать с северной окраины Чикаго несовместима с мифами о пиратах.

Завершение истории остается загадкой. Отсидела ли Лесли в тюрьме все двадцать семь месяцев, была ли выпущена досрочно за хорошее поведение или сбежала через вентиляционную систему? Вернули ли ей права на обоих детей? Запретили ли ей специальным судебным приказом приближаться на десять метров к любому электронному устройству? Работает ли она за минимальную плату в «Бургер Кинг» на бульваре Нортридж?

Джойс салютует Лесли Линн стаканом с ромом, затем достает из-под стола смотанный телефонный провод и выходит на пожарную лестницу. На цыпочках проходит она к соседскому окну и заглядывает в щелочку между шторами. В комнате темно. Дома никого нет.

Сосед водит цистерну нефтяной компании. Каждый понедельник он с рассветом покидает Монреаль, едет в Галифакс и возвращается лишь в субботу ближе к вечеру. 80 процентов времени его квартира необитаема, и Джойс пользуется его отсутствием для модернизациисвоего телефонного оборудования. С помощью руководства по электронным устройствам, найденного в мусорном контейнере компании «Белл Канада», Джойс собрала маленький переходный концентратор и спрятала его в щели между пожарной лестницей и стеной здания. Это умное устройство позволяет ей использовать соседский телефон, не тревожась о телефонных счетах и вмешательстве полиции.

Джойс подсоединяет провод и возвращается в свою квартиру. Она включает Жана Лафита и с безмятежной улыбкой прислушивается к трели модема, сопровождающей подсоединение, — к песне кита, плывущего по городу.

Модем снова умолкает. Соединение установлено, и Eudora сообщает о дневной почте: «У вас 34 новых сообщения. Их загрузка займет некоторое время».

Джойс отодвигает стул, прихлебывает ром и включает радио. В выпуске местных новостей рассказывают о вышедшем из-под контроля митинге на свалке близ Майорона. Работа мусорщиков была прервана почти на час, а затем между демонстрантами вспыхнул спор. Группа разбилась на две фракции и перешла к физическим методам воздействия. Полиция, позволив демонстрантам поколотить друг друга, арестовала девять человек. Причины демонстрации остались невыясненными.

Властный сигнал Eudora возвращает Джойс с небес на землю. Она отставляет стакан и просматривает сообщения. В большинстве случаев ей достаточно заголовка и имени отправителя, чтобы понять суть сообщения: номера кредитных карт отосланы или запрошены. Обычный бизнес.

Джойс открывает базу данных и составляет несколько ответов. Результаты, видимо, ее не устраивают, поскольку она раздраженно надувает губы. Ее запас номеров достиг критического уровня. Она использовала практически все, и было бы неблагоразумно продолжать набеги на финансовые учреждения ради пополнения личных ресурсов.

Джойс высовывается из окна и смотрит на небо. До заката еще около часа. Джойс допивает ром, снова наполняет стакан и начинает раздеваться. Она бросает рабочую одежду в кучу грязного белья, надевает черный комбинезон, черную футболку и старый черный джемпер. Из-под кровати она выуживает пару черных армейских ботинок, карманный фонарик, черные рабочие перчатки и древний темно-синий вещевой мешок дедушки Дусе.

Одеваясь, Джойс разрабатывает план атаки. Она представляет весь центр города, аккуратно разделенный на сектора, зоны и подзоны. На рыбалку не отправляются просто так, лишь бы куда и в любое время. Состав мусора меняется не только от одного закоулка к другому, но и в зависимости от времени года, тенденций на фондовой бирже и внешней политики США.

У Джойс все это сведено в сложную географическую карту, скрывающую огромную массу информации: справки, пароли, организационные схемы, кассовые чеки, копии, адресные книги с именами и телефонными номерами, не говоря уж о жестких дисках, дискетах, магнитных лентах и компакт-дисках. Этот запас данных — основа точных операций, которые — по иронии судьбы — Джойс проводит на компьютерах, спасенных с той же самой свалки.

А когда все соки выжаты до последней капли, кожура выбрасывается в другое мусорное ведро.

Зашнуровывая ботинки, Джойс размышляет, что бы подумал Эрменеджильд Дусет, гроза побережья Новой Англии, если бы увидел, как его прапраправнучка собирается в набег на городские мусорные контейнеры. Наверняка одобрил бы ее. В конце концов, пираты — прагматики.

Приятный аромат рыбы, тмина и лайма наполняет комнату. На плите забулькал суп.

УЛИЦА. Бродяга в шерстяной шапочке хоккейной команды «Торонто Мэйпл Ливз» толкает тележку из супермаркета с урожаем пустых бутылок.

Ноа со смутной тревогой разглядывает массивную дверь отеля. Полтонны дуба и надраенной меди. Швейцар использует свободную минутку, чтобы вытолкать бродягу с тележкой из поля зрения постояльцев. Ноа тянет на себя дверь и входит в огромный вестибюль. Толстые ковры, копии антикварной мебели, хрустальные люстры. Ноа спрашивает себя, что он здесь делает. Затем он изучает оборотную сторону скомканного чека из бакалеи, где записал номер апартаментов, и поднимается на лифте на последний этаж.

Арисна просит прощения за то, что принимает его в этом безликом пентхаусе, но ей пришлось снять номер в отеле, так как дедушка переехал в Майами.

— Старый лис сменил дипломатию на импорт-экспорт, — сообщает Арисна.

Она наливает «Перрье» Ноа (с тоской вспоминающему оставленную дому упаковку пива) и садится напротив него в пурпурное кресло в стиле Людовика XV.

— Твой голос по телефону звучал странно. Я тебя побеспокоила?

— Нет, — лжет Ноа. — Твой звонок удивил меня, только и всего. Я думал, что ты в Венесуэле.

— Я была там. Только что вернулась.

— Похоже, ты привыкла срываться с места без предупреждения. Ты живешь в Каракасе?

— Нет, я перебралась на остров Маргарита. У дедушки там дом. Однако большую часть времени я провожу в столице.

— Ты еще учишься?

— Не на постоянной основе. В данный момент я работаю над другими проектами. Видишь ли, я собираюсь открыть издательство.

На столе начинает вибрировать мобильный телефон. Арисна извиняется и отвечает по-испански, что-то о контракте, собраниях и процентных отчислениях. Через минуту она, вполне довольная, кладет телефон на стол, делает записи в блокноте, кивает и снова наполняет стакан Ноа.

— Пожалуйста, расскажи мне об этом издательстве, — вежливо говорит Ноа.

— Он называется «Эдиториэл Тортуга».

— Как твоя исследовательская команда?

— Да. Вообще-то я работаю совместно с индейским институтом. Проектов полно. В январе мы выпускаем периодическое издание, выходящее раз в три месяца, по изучению коренного населения. Затем два первых названия из нашего каталога: в марте книга о сапатизме и альтернативной экономике и в начале лета — учебник по доколумбовой истории.

— Ты амбициозна. Думаешь, получится?

— Мы скрестили пальцы. Самая большая наша проблема — распространение. Речь идет об огромных деньгах. На данный момент дедушка оплачивает 75 процентов необходимых расходов.

— Да здравствует импорт-экспорт, — язвительно замечает Ноа и криво улыбается.

— Конечно. Если повезет, на следующий год мы добьемся самоокупаемости.

Их снова прервали: кто-то постучал в дверь. Арисна закатывает глаза. Похоже, она весь день отвечает на телефонные звонки и открывает дверь. Со вздохом Арисна встает и идет к двери. Подобострастный посыльный, стоящий в коридоре по стойке «смирно», вручает ей «срочный факс». Арисна дает ему чаевые, захлопывает дверь, просматривает листок, швыряет его на стол, трет глаза и снова садится напротив Ноа.