– И очаровательное ушко, – сказал Вронский с продолжительным смехом.

Кейт не обратила на него внимания.

– Вы давно в Лондоне, полковник?

– Всего несколько месяцев. Меня назначили военным атташе в посольство здесь, однако вскоре я присоединюсь к нашей делегации на мирном конгрессе в Вене на несколько недель.

– Я бы очень хотела увидеть этот город, – сказала Кейт. – А также Дунай и Рейн.

– Вы путешествовали за рубежом? – поинтересовался фон Зайлиг.

– Да, я… – Видя, как дед сжал губы, Кент опомнилась. – Я посетила несколько мест за границей, когда были живы мои родители.

Фон Зайлиг, вероятно, почувствовал ее неловкость, так как тактично закрыл тему.

– Джентльмены, прошу прощения, но сейчас мы должны поздороваться с другими гостями, – сказал герцог.

Трое мужчин отступили в сторону, еще раз церемонно поклонившись.

Кейт с дедушкой продолжили обходить комнату, повторяя вежливые формальности. Там находилось двадцать гостей, помимо Кейт, герцога и Шарлотты. Это означало, что не прибыл еще один визитер, так как дворецкий сообщил ей, что будет ровно две дюжины человек.

Еще один скучный дипломат.

Нескольких английских джентльменов сопровождали их жены, но большинство иностранцев приехали по одиночке. Однако Клейн и Таппен постарались обеспечить присутствие женщин. Кейт узнала влиятельную светскую матрону и двух ее незамужних дочерей вместе с овдовевшей графиней Дюксбери.

– А вот и последний член нашего собрания. Граф Гираделли прибыл час назад, – произнес нараспев герцог. – Позволь мне представить тебе…

– Мы встречались, – резко и холодно перебила Кейт.

– Да, я действительно имел удовольствие познакомиться с вашей внучкой в Лондоне, – пространно сообщил Марко.

Кейт предупреждающе нахмурила брови. Определенно этот наглец не позволит себе нарушить правила хорошего тона, рассказав историю их первой встречи рядом с фехтовальным залом Анджело. Это вряд ли позабавит ее деда.

– Моя кузина – член научного кружка мисс Вудбридж, – плавно продолжил Марко. – Недавно она вышла замуж за младшего сына герцога Ледьярда. Ваша внучка и я – мы оба присутствовали на их свадьбе в Оксфордшире.

– А, да, лорд Джеймс Пирсон, – ответил Клейн. – Говорят, он отличный малый.

Кейт показалось, что утверждение носило нотку упрека. Ни один лорд или военный герой пока еще не просил ее руки.

– Весьма, – ровным голосом ответила девушка.

– Действительно, замечательный малый, – согласился Марко. Он подмигнул ей, взгляд блестел едва одерживаемым весельем. – Его прямой и честный характер способен вогнать в краску нас, простых смертных.

Кейт притворилась, будто не понимает смысла его слов. Даже если краска и появится на лице графа, вряд ли это случится из-за раскаяния по поводу собственной аморальности.

– Вы тоже направляетесь в Европу после этой встречи, как большинство других гостей? – спросила Кейт, когда дед отошел поговорить с Таппеном.

– А я должен? – спросил Марко с наигранной невинностью.

Отказавшись поддаться на провокацию, Кейт сладко ответила:

– Мне это неизвестно, сэр. Ваши дела меня совершенно не интересуют.

– Но возможно, это изменится? – пробормотал он еле слышно.

Звук его голоса пробудил странный трепет у нее в груди.

Если бы знала, что Марко будет одним из гостей, Кейт скорее всего пересмотрела бы свое решение приехать сюда. Отношения с Клейном могут оказаться весьма сложными и без присутствия чувственного дьявола во плоти, занимающего ее мысли.

Она перестанет думать о Марко. В присутствии всех других гостей будет нетрудно избегать его общества.

От дальнейшего разговора с Марко ее спасло прибытие Андреаса Винченци, который с переливающим через край восторгом приветствовал своего итальянского соотечественника и увлек в дальний конец комнаты.

Когда хождение по мукам в виде представления гостям закончилось, Кейт была готова вернуться к Шарлотте, но в этот момент Джереми Ладлоу, американец из Филадельфии, пригласил ее присоединиться к группе, собравшейся возле камина.

– Мисс Вудбридж, могу я попросить вас помочь нам разрешить спор? Леди Гервин и я разошлись во мнениях относительно количества видов растений, которые, как говорят, растут в оранжерее вашего деда…

– Сейчас бокал шерри как раз кстати, – сказала Шарлотта лакею, разносившему напитки.

Приняв спиртное, она вернулась в тень ниши в углу комнаты и продолжила изучать эстампы с ботаническим сюжетом на стене.

Тонкие цветные гравюры выглядели как средневековые гербарий. Из южной Швейцарии, решила Шарлотта, судя по тонкому немецкому рукописному тексту. Увеличенные линзами ее лорнета альпийские экземпляры зверобоя имели более длинные листья, чем их простая английская разновидность.

Погруженная в научные мысли, она перешла к следующей гравюре.

– Принеси из подвала еще три бутылки шампанского. И посмотри, чтобы Хиггинс подал графин с кларетом к жаркому.

– Да, ваша светлость.

Шарлотта вдруг поняла, что в уединенной нише она не одна.

– Добавь мадеру семьдесят восьмого года к набору портвейнов, – продолжил давать указания дворецкому Клейн. – А еще поставь шотландский эль…

Шарлотта двигалась недостаточно быстро, так что не избежала столкновения со спиной герцога.

Ворчание, а скорее рычание, вырвалось из горла Клейна, когда он повернулся.

– Извините, мадам, – сказал он. Его слова скорее выражали раздражение, чем извинения. – Не ожидал, что здесь кто-то прячется.

Зная из рассказов Кейт о сложном характере Клейна, Шарлотта тем не менее была шокирована его резкой манерой. Пошел он к черту со своей имперской гордостью, решила она. Если он, захочет пинком выгнать ее отсюда, то и слава Богу. Ее задница и так уже была в синяках.

– Можете пригласить слуг, чтобы обшарили меня под одеждой, – ответила она, поднимая конец шали. – Чтобы убедиться, что я не стибрила ничего из ваших ценностей.

Надо отдать ему должное – герцог покраснел.

– Они также могут порыться в моей дорожной сумке после ужина, чтобы вы убедились, что я не стянула тайком ничего из семейного серебра.

– Возможно, «прячется» было не лучшей формулировкой, – пробормотал герцог сквозь зубы, – Но я не хотел никого обидеть.

Да, ему нелегко приносить извинения, подумала Шарлотта. И это понятно. Герцог никогда не выражал искреннего раскаяния, чего бы это ни касалось. Подняв свой лорнет, она холодно взглянула на него.

Как она и предвидела, герцог еще больше нахмурился.

Подавив улыбку, она вернулась к гравюрам.

– Я рассматривала, а не разворовывала. У вас есть возражения против изучения мною этой выставки гравюр? Между прочим, они великолепны. Они из Швейцарии, не так ли?

– Да,- ворчливо согласился он.

– Подозреваю, что из Базеля, – сказала Шарлотта, заметив выходные данные внизу листа.

Позабыв про свой первоначальный гнев, она подвергла изображение пастернака более детальному обследованию.

– Вы правы, – присоединился к ней Клейн. – Из мастерской Иоганна Фробена, чье искусство печатания было непревзойденным.

– Я бы сказала, что в парижском ателье Симона де Колинса специалисты были столь же искусны в передаче нюансов линии, – ответила она. – Хотя осмелюсь заметить, что вы правы в отношении чувства цвета. Художники, нанятые Фробеном, достигали большей тонкости в тенях.

– Хмм. – Герцог откашлялся и переступил с ноги на ногу, – Эта гравюра отчетливо демонстрирует технику письма кистью.

– Да, понимаю, что вы имеете в виду, – согласилась Шарлотта, долго и внимательно изучая гравюру. – Если уж мы заговорили об этом, вы знакомы с работами ботаника Пьетро Андреа Маттиоли?

– Несколько из них висят в моем кабинете. – Герцог опять откашлялся. – Он известен далеко не многим.

– Да, но я очень его люблю.

– Предлагаю вам познакомиться с ними, – угрюмо предложил Клейн. – Там, в библиотеке, много иллюстрированных книг, которые тоже могут заинтересовать вас. Я велю слуге достать их для вас.