Ваймсу пришлось снова поднять мегафон, поскольку слова «бар» и «бесплатный», произнесенные вместе, оказали магический эффект на людей.

— Итак, гоблины на Висельном Холме, а так же любые другие гоблины в округе, находятся под моей защитой и защитой закона. Они так же обязаны ему повиноваться, и я прослежу, чтобы у них появилась собственная полиция. Вышло так, что они прирожденные операторы семафорных башен, что позволит им зарабатывать на жизнь. Я оплачу устройство постоянной семафорной башни. Это будет полезно вам и им. Им не придется воровать у вас кур, потому что у них будут деньги на то, чтобы их купить, а если кто-либо из вас их побьет, то это будет являться преступлением и будет соответственно расцениваться. Закон, дамы и господа, един… И един для всех.

Раздался радостный рев, настолько громкий, насколько вообще возможно при упоминании халявной выпивки. Возможно, однако, что частично он так же объяснялся тем, что справедливость все-таки восторжествовала, но скорее всего выпивка победила. И цинизм тут не причем - просто нужно понимать людей.

Ваймс медленно направился в сторону ярко освещенного бара, хотя шанс попасть внутрь был очень слабым. С другой стороны, шанс быть заключенным в объятья мисс Фелисити Бидл был как раз один к ста, но именно это она и сделала под смиренным взглядом кузнеца.

Она разомкнула объятья и сказала:

— Командор - вы великий человек. Я надеюсь, вам поставят памятник.

— Боже мой! Надеюсь, этого не случится. Памятники ставят одним покойникам.

Она рассмеялась, а Ваймс добавил:

— Послушайте, мисс Бидл. Я право не знаю, что я заслужил больше - памятник или наручники. Кое-что из того, что я сделал, было законно, а что-то… под вопросом. У меня есть один подчиненный, который столь же виртуозно орудует математикой, как Детрит молотом, и он способен разобраться в счетах сынка одного из влиятельнейших людей Анк-Морпорка. Одновременно с этим несколько полицейских навестят дома каждого из членов местного магистрата. Они предъявят им бумагу за моей печатью, в которой говорится, что они более не являются членами самозваного совета, и уведомят их о том, что им может быть предъявлено обвинение. Это должно сработать, но что дальше? Тут все зависит от того, у кого адвокаты лучше.

Будущее неясно, мисс Бидл, но должен сказать, что благодаря вам Сэм-младший вот-вот станет лучшим в мире экспертом по какашкам. Должен признать, мы с его матерью тронуты, но надеемся, что он может достичь в жизни большего.

В дали послышался грохот колес фургонов и карет: перелетные птицы вернулись в гнезда.

— Думаю, скоро мне придется много общаться с людьми, мисс Бидл, хотя подозреваю, что они не в восторге от предстоящего разговора.

— Согласна, командор. Кстати, должна сказать, гоблины очень привязались к вашему капралу Шноббсу. Они приняли его за своего, а он, похоже, испытывает приязнь к Сиянию Радуги, как и она к нему. Кстати, вам будет интересно узнать - они прозвали его Пускатель Ветров.

Она не улыбнулась, так что Ваймс ответил:

— Мда, очень мило. Я всегда знал, что Шнобби мягко говоря «необычный». Кстати, по настоятельному предложению моей супруги я возвел его в ранг сержанта и собираюсь оставить здесь. Надеюсь, он поможет гоблинам понять преимущество законности, хотя, разумеется, возможно, что теперь они резко улучшат свои навыки воровства кур у местных крестьян.

— Да, ладно! Вы шутите, командор!

Ваймс невозмутимо ответил:

— Правда? А похоже?

Он повернулся к Джефферсону:

— Знаешь, парень, кое-что получилось бы куда проще, доверься ты мне с самого начала.

Кузнец пожал плечами:

— А с какой стати мне доверяться? Ты же - шишка.

— А теперь ты мне доверяешь?

Взгляд кузнеца задержался на лице Ваймса дольше, чем тому хотелось бы, но наконец Джетро улыбнулся и ответил:

— Ага! Пока.

Такой ответ вполне устраивал Сэма. Он улыбнулся в ответ и сказал:

— Вполне подходящий ответ для копа.

Когда парочка удалилась, за спиной Ваймса раздался вежливый кашель. Тот обернулся и обнаружил взволнованного полковника.

— У вас найдется минутка, командор?

«Боже мой!» — подумал Ваймс.

— Сперва должен сказать, командор, что я полностью поддерживаю все, что вы делаете, и, небо свидетель, это следовало сделать давно. — Полковник вновь кашлянул и добавил: — В этом мы с вами полностью сходимся.

Ваймс не ответил, тогда тот продолжил:

— Моя жена глупая женщина, которая верит во всякую чушь вроде титулов, и можно так сказать, пытается «надувать щеки». Ее отец был рыбаком, и очень приличным, но знаете что? Думаю, она скорее умрет, чем расскажет об этом кому бы то ни было.

Последовала еще одна пауза, и Ваймс в красном отблеске огня заметил блеск на лице старика.

— Скажите, командор, что с ней будет? В данный момент ее в нашем доме охраняют очень вежливые дамы в форме анкморпоркской Стражи. Не знаю, зачтется ли это, но первым делом при аресте она предложила им чай. Есть такая штука, как хорошие манеры. Ее посадят в тюрьму?

Ваймс хотел было ответить: «Хотите, посажу?», но вместо этого сказал:

— Вас зовут Чарльз, не так ли?

Полковник удивился:

— Если угодно, командор, но друзья зовут меня Чез.

— Можно считать себя одним из них? — уточнил Сэм и добавил: — Боюсь, что решать ее судьбу будут другие люди. Все, что я был в праве сделать, это задержать их, чтобы никто не скрылся прежде, чем я смогу со всеми «побеседовать». Понимаете? Я не судья, и мне даже нельзя быть присяжным. Как и никому из копов. Я даже не знаю, какое именно наказание полагается за глупость, тщеславие и легкомыслие, хотя, мне кажется, если всякого, повинного в этих «преступлениях», сажать в тюрьму, то придется понастроить еще полтыщи штук.

Если вы хотите знать мое мнение, — продолжил он, — то нужно искать истинных убийц, если их можно разыскать, и постараться, чтобы их судили как убийц, а с легкомысленными и запуганными нужно поступать так, как они того заслуживают. Я бы, сэр, предпочел жить в мире, где нет треклятых дураков. Лично я совсем не желаю засадить вашу жену в тюрьму, хотя подозреваю, если она окажется в женском крыле Танти, ее горизонты сильно расширятся, и через пару недель она уже будет заправлять тем местом.

— Знаете, я все равно ее люблю, — ответил полковник. — Мы женаты уже пятьдесят пять лет. Извините за беспокойство, и как уже сказал, завидую вашей работе.

— Отвечу так, у вашей супруги завидный муж, — ответил Ваймс. — Знаете, полковник, если мы понимаем друг друга, то с меня достаточно, если правда выплывет, скажем, на какой-нибудь из страниц анкморпоркской Таймс.

— Заметано, командор.

Ваймс оглядел старика, который явно повеселел, и добавил:

— На всякий случай добавлю, лорд Ветинари не останется равнодушным и проследит, чтобы кто-то был наказан. Видите ли, слишком много скелетов во многих шкафах. В прошлом могло случится много чего и где угодно. Что, если где-то за границей какой-нибудь коп что-то раскопает? Это и называется политикой, сэр. Так что подозреваю, что вы не успеете по-настоящему соскучиться по своей супруге, как снова окажетесь в ее обществе, что, правда, обещает, насколько я могу судить, почти безграничное расширение вашего меню на следующую неделю.

Эти слова подняли полковнику настроение. Старик даже улыбнулся:

— Знаете, командор, я уверен, что при осторожном обращении тушеные креветки могут подружиться с моим желудком.

Ваймс пожал протянутую полковником руку:

— Бон аппетит.

* * *

В последствии было несколько версий, почему квирмский тюремная карета, перевозившая очень важного преступника, перевернулась на ночной дороге, покатилась вниз по очень крутому склону и развалилась на части. Можно, разумеется, винить во всем темноту, туман, превышение скорости и даже ночной экспресс из Анк-Морпорка, который углом задел тюремную карету.

К тому времени, когда раненные оказались в состоянии что-то соображать, не досчитались одного преступника, который, как оказалось, по пути прихватил связку ключей от кандалов, и одного охранника, у которого оказалась перерезана глотка.