— Между прочим она стоила полдоллара! А они на деревьях не растут! За них нужно платить!
Тут же все начали хлопать по карманам, от великого ума по кругу была пущена чья-то шляпа, в которую посыпались деньги. Поскольку большая часть монет была долларовыми и полудолларовыми, собранной суммы вполне хватит миссис Апшот, чтобы обеспечить себя метлами до конца жизни.
Но Фини, который кипел от возмущения, сбросил протянутую шляпу на землю:
— Нет! Мама, это же как взятка! Они в тебя стреляли. Я видел стрелу. Она прилетела из толпы из самой середины! А сейчас, ма, я хочу, чтобы ты зашла внутрь, потому что я не хочу потерять тебя как папу, хорошо? Давай-ка, уходи в треклятый дом, ма, потому что как только ты закроешь дверь изнутри, я преподам этим джентльменам урок подходящих манер!
Фини был в ударе. Если бы на его голову сейчас свалился каштан, тот бы взорвался. А его гнев - ярость в чистом виде, в которой человек может наткнуться на какую-нибудь идею или обрести дополнительные силы, чтобы побить до смерти всех окружающих - испугал всех озадаченных граждан в толпе до мокрых подштанников, перевесив второй фактор - разбросанные на земле по меньшей мере шесть общественных долларов, которые они могли потребовать вернуть.
Ваймс не стал вмешиваться. Ему просто некуда было вставить слово. Кроме того это слово могло сломать тормоз, на котором удерживалось хрупкое равновесие. Наследственная дубинка Фини, положенная на плечо, казалась священным оружием богов, посланным на землю в знак предупреждения. В его руках она могла обернуться чье-то внезапной смертью. Никто не смел сбежать. Бегство, без сомнения, было бы прямым сигналом к применению куска дуба по беглецу.
«Сейчас, наверное, как раз кстати».
— Старший констебль, можно вас на пару слов, как коп копу?
Фини повернулся к Ваймсу с расфокусированным взглядом, словно человек, оказавшийся на другом конце света, и пытавшийся вспомнить, зачем он здесь находится. Один из толпы принял это за сигнал к бегству, но за спинами послышался глухой удар, и затем голос Вилликинса:
— О, прошу прощения, ваша светлость, но этот джентльмен споткнулся о мою ногу. К моему большому сожалению у меня большие ноги. — И чтобы подтвердить свои извинения, Вилликинс поднял человека, нос которого придет в норму не раньше чем через неделю.
Все глаза повернулись к Вилликинсу, за исключением Ваймса, который заметил стоявшего в тенечке проклятого адвокатишку. Он был не в толпе, совершенно очевидно, что респектабельный юрист не может быть частью толпы, конечно же нет. Он был просто наблюдателем.
Фини оглянулся на толпу, потому что опасность могла возникнуть в любой момент.
— Я благодарен вам за помощь, командор, но здесь мой участок, если вы улавливаете мою мысль, и мне есть, что им сказать.
Фини тяжело дышал, и стрелял взглядом влево-вправо в поисках первого, кто посмеет пошевелиться или даже просто замыслившего сделать это.
— Я полицейский! Пусть не самый лучший или умный, но, тем не менее, я полицейский и человек, сидящий в моей кутузке мой узник, которого я буду защищать до смерти, и если это будет смерть какого-нибудь ублюдка, который наставит арбалет на мою маму, не зная как им пользоваться, что ж, да будет так! — Он понизил голос, перестав кричать: — А теперь, я скажу вам, что знаю вас, как знал мой отец и дед. Или некоторых из вас, но я уверен, что не все вы конченные люди…
Он на мгновение прервался, уставившись вперед:
— А вы что здесь делаете, мистер Стонер? Просто стоите рядом с толпой? Не вы ли виновник звона в их карманах?
— Данное заявление весьма спорно, молодой человек, — ответил Стонер.
Ваймс тихонько подкрался к Стонеру и прошептал:
— Должен сказать, вы дергаете удачу за хвост, мистер Стонер, потому что ваша удача сбежит, как только вы взглянете ей в лицо. — Он постучал по кончику носа. — Вот вам намек. У меня тоже большие ноги.
Не обращая внимания, Фини продолжил:
— Вот, что я хочу вам рассказать: несколько дней назад здесь была убита гоблинская девушка. Ее порезали на куски, несмотря на то, что она умоляла ее не убивать. Это плохо. Очень плохо! Потому что тот, кто может порубить гоблина, может однажды убить и чью-нибудь сестру. Но я помогу своему… — Фини сделал паузу и добавил: — коллеге командору Ваймсу представить виновного на суд. Но это не все. О боже, совсем не все, потому что я, как и вы, знаю, что случилось три года назад, когда ночью было схвачено множество гоблинов и отправлены вниз по реке. Мой бедный старик отец делал, как ему было велено и закрыл на все глаза, но я не из такого теста. Не знаю, был ли в этом замешан кто-то из вас, и прямо сейчас меня это не сильно волнует, потому что здешний народ привык делать то, что велят, хотя некоторым делать то, что велят нравится куда больше других.
Фини обернулся посмотреть, что все слушают.
— И мне известно кое-что еще! Мне известно, что вчера вечером, когда мы уехали в Вислокоготь, из Свеса похитили группу гоблинов и запихнули на речную баржу…
— Что? Почему ты мне не сказал сразу? — выкрикнул Ваймс.
Фини не оборачиваясь, сверлил взглядом толпу перед собой:
— Когда сразу? Простите, командор, но я сам узнал об этом только, когда мы вернулись, прямо перед появлением этих чудаков. С тех пор я был немного занят. Баржа прошла мимо нас, когда мы вскрывали бочки в Вислокогте. А эти чудаки хотели отобрать у меня… забрать моего… вашего… в общем нашего узника, и разумеется вмешалась мама, а когда мамы вмешиваются все становится сложнее… Я не разрешал вам двигаться!
Это относилось к человеку, который почти сложился пополам, сжимая промежность и подпрыгивал на месте.
— Простите, э, мистер Фини, констебль, э, старший констебль Апщот, сэр, но мне действительно нужно в туалет, если вы не против. Спасибо большое.
Ваймс присмотрелся к скорчившемуся человеку и воскликнул:
— Как? Это вы, мистер Стонер? Вилликинс! Проводи его пожалуйста туда, где бы он смог оправиться, хорошо? Только убедись, что он после этого снова присоединится к нам. И если случится так, что ему не очень было нужно отлучаться, сделай так, чтобы он сходил не напрасно. — Сэму хотелось еще кое-что добавить, но сейчас в центре внимания был Фини, и парень удивительно хорошо справлялся с тем, как давить на тех, кто запугивает пожилых женщин.
И парень еще не закончил. Его настроение просто изменилось от расплавленной стали к холодному, твердому железу.
— Перед тем, как рассказать вам, джентльмены, что сейчас произойдет, я бы хотел привлечь ваше внимание к гоблину, сидящему на дереве, и наблюдающему за вами. Всем вам он известен как Вонючка, и каждый из вас порой удостаивал его кто пинком, а кто давал сигарету или отправлял с поручением, не так ли?
Все почувствовали облегчение, словно самое страшное было позади. На самом деле это было только начало.
— Командор Ваймс, как и я, хотел бы довести до вас один момент. Закон применим ко всем, что означает и к гоблинам тоже.
Последовало множество согласных кивков, и Фини продолжил:
— Но раз закон применим к гоблинам, значит у гоблинов так же есть права. А раз у них есть права, значит будет правильно, если у гоблинов будет собственный полицейский, который будет подчиняться полиции Шира.
Ваймс с удивлением и нескрываемым восхищением посмотрел на Фини. Эта фраза всех добила: они кивали, соглашались с его словами, и так кивок за кивком, он довел их до того, что они только что согласились утвердить гоблина полицейским.
— Итак, джентльмены, я собираюсь назначить Вонючку специальным констеблем с испытательным сроком, чтобы он помог мне наводить порядок на холме и держать в курсе дел. Он получит значок и теперь каждый пинок будет расцениваться как нападение на полицейского при исполнении. И наказание за это будет не просто повешение, а еще и придется поболтаться между небом и землей. Данное решение является внутренним полицейским и не требует специального одобрения магистрата. Верно, командор Ваймс?
