Ваймс увидел, что женщина улыбается, и добавил:

— Думаю, завтра он спросит маму, если в один день он будет жевать еду тщательнее, а в другой нет, будет ли запах разным? А что вы думаете, мадам?

Мисс Бидл рассмеялась. Это был радостный смех:

— Что ж, командующий, мне кажется ваш сын совмещает ваш аналитический дар со скрытым талантом Овнецов к экспериментам. Должно быть вы гордитесь им? Уверена, что гордитесь.

— Можете быть уверены, мадам. — Ребенок стоявший в тени мисс Бидл тоже улыбнулся. Это была первая улыбка гоблина, которую он увидел. Но прежде, чем он смог хоть что-то сказать, мисс Бидл с укоризненным видом повернулась к Фини:

— Только хотелось бы встретить вас в более подходящей компании, командор. Интересно, офицер, не знаете, где находится мой друг Джетро?

Даже в свете лампы было заметно, как вспыхнул Фини, но если вы умеете читать людей, а Ваймс это умел делать очень хорошо, вам стало бы ясно, что его гнев был смешан с большой долей стыда и страха. Потом Ваймс перевел взгляд ниже, на крохотную скамеечку, на которой были сложено несколько инструментов и книг в ярких обложках. Улица научила Сэма, что бывает так, что нужно заставить нервничающего человека занервничать еще сильнее, поэтому он как ни в чем ни бывало выбрал одну книгу и сказал:

— Ух, ты, это же «Где моя корова?»! Сэм-младший ее просто обожает. А вы, мисс, читаете ее с гоблинами на уроке?

Не сводя глаз со взволнованного Фини, мисс Бидл ответила:

— Да, на всякий случай. Но это трудно. Кстати, технически я «миссис Бидл». Мой муж был убит на клатчатской войне. Я решила исправить на мисс, поскольку это более авторитетно, и кроме того, у меня было не достаточно времени, чтобы привыкнуть к статусу «миссис».

— Печально слышать, мадам. Если б я знал, то не стал бы вести себя очертя голову, — сказал Ваймс.

Мисс Бидл кисло улыбнулась:

— Не беспокойтесь, иногда в этом вся соль. — Маленький гоблин, стоявший рядом с учителем, сказал:

— «Очертя голову»? Разве головой чертят?

— «Слезы гриба» моя лучшая ученица. Ты прекрасна, не так ли, Слезы гриба?

— Прекрасна это хорошо, — ответила девочка-гоблин, словно пробуя каждое слово на вкус. — Ум хорошо, грибы хорошо. Слезы - мягкие. Я - Слезы гриба, как уже сказано.

Это была странная речь: девочка словно доставала слова с полки и аккуратно ставила их обратно после того, как они были произнесены. Она произнесла их очень торжественно, со странным, ничего не выражающим бледным лицом. В каком-то роде Слезы гриба была симпатичной, если не красивой. Она была завернута в нечто, похожее на фартук. Ваймсу стало интересно, сколько ей лет. Тринадцать? А может, четырнадцать? А еще - неужели все они выглядят столь же смышлеными, если содержат в порядке когти и сумеют справиться со своими убогими волосами? У девочки были длинные совершенно белоснежные волосы, заплетенные в косы. К его удивлению в этом месте ее лицо было похоже на кусочек хрупкого фарфора.

Не зная, что ответить, он все равно сказал:

— Очень приятно, Слезы гриба. — И протянул руку.

Девочка посмотрела на нее, потом подняла глаза на него, затем на мисс Бидл. Женщина сказала:

Они не пожимают руку, командор. Для тех, кто выглядит столь простым, они чрезвычайно сложно устроены. Кажется, само провидение вовремя послало вас сюда, чтобы расследовать убийство Милого контраста. Она была отличницей. Я пришла как только узнала, но гоблины привыкли к незаслуженным и случайным смертям. Я провожу вас до выхода, а потом вернусь к урокам.

Ваймс подтолкнул Фини, чтобы он шел следом за мисс Бидл навстречу поверхности и свежему воздуху. По пути он размышлял, что стало с телом? Как гоблины поступают со своими мертвыми? Закапывают, съедают или бросают в печь? Или он все понимает неверно - подобная мысль не раз стучалась в голове. Особо не задумываясь Ваймс произнес:

— Чему еще вы их учите, мисс Бидл? Как быть хорошими гражданами?

Пощечина пришлась на подбородок, поскольку даже в гневе мисс Бидл понимала, что на голове у Сэма шлем. Он был не стальной, но это неважно. Краем глаза он заметил, что Фини отпрыгнул назад. По крайней мере, в парне есть здравый смысл.

— Вы убогий идиот, командор Ваймс! Нет, я не учу их как подражать людям. Я учу их как быть гоблинами. Умными гоблинами! Вам известно, что они знают только пять оттенков цвета? Даже у троллей их около шестидесяти! Это гораздо больше, чем найдется в лавке торговца краской! Означает ли это, что они глупы? Нет. У них такие названия для переливов и перемен цветов, переходов одного оттенка в другой, что никакой поэт не выдумает. У них одним словом называются очень сложные чувства. Я знаю около двухсот подобных слов, но, полагаю, существует еще много. То что вам кажется рычанием, уханьем и пыхтением на самом деле несет в себе кучу информации. Они словно айсберг, командор, большая их часть находится там, где вы не можете разглядеть или понять. Я учу Слезы гриба и несколько ее друзей, чтобы они могли разговаривать с людьми вроде вас, кто считает гоблинов тупыми. И знаете, что, командор? У меня не так уж много времени! Их режут! Конечно здесь не называют вещи своими именами, но все заканчивается именно этим, потому что они, видите ли, просто тупое недоразумение. Почему бы вам, командующий Стражей, не спросить мистера Апшота, что случилось с остальными гоблинами три года назад?

С этими словами мисс Бидл развернулась на каблуках и исчезла в темноте вместе со Слезами гриба, предоставив Ваймсу самому пройти несколько оставшихся шагов до выхода на солнечный свет.

Выйдя на свет, Ваймс испытал удар, словно некто в один мир проткнул его тело раскаленной кочергой, а затем выдернул ее вновь. Парнишке пришлось подхватить Сэма под руку, чтобы он не упал. «Высший балл, парень, — подумал Ваймс. — За то, что оказался достаточно умным, чтобы сперва посмотреть под ноги, или по крайней мере, не броситься на свет сломя голову».

Сэм присел на травку, наслаждаясь свежим воздухом сквозь поросль дрока. Чтобы вы ни думали о гоблинах, их пещера была из тех, о которых говорят: «На вашем месте, я бы обождал еще пару минуток, прежде чем соваться внутрь».

— Мне нужно поговорить с тобой, старший констебль, — сказал Сэм. — Как коп с копом. О прошлом и, возможно, о будущем.

— Вообще-то я сперва хотел поблагодарить вас, командор, за то, что считаете меня полицейским.

— Значит, три года назад твой отец был здесь полицейским, так?

Фини уставился вдаль.

— Верно, сэр.

— Так что же случилось с гоблинами, Фини?

Паренек прочистил горло.

— Ну, отец сказал нам с мамой сидеть дома. Он велел не смотреть, но мы все равно слышали. Было очень много криков, и не знаю, что к чему, но это сильно расстроило маму. Я позднее слышал, что из холма забрали много гоблинов, но папа мало о чем рассказывал. Думаю, это событие его надломило, сэр. В самом деле. Он рассказал, что видел егерей и много каких-то головорезов, которые спустились в пещеру и вывели оттуда гоблинов, сэр. Много. Он говорил, что это было так ужасно, и что гоблины были очень покорны. Словно не знали, что делать.

Ваймс немного успокоился, увидев выражение лица Фини.

— Продолжай, сынок.

— В общем, сэр, он еще сказал, что люди выходили из домов и было много суеты, так что он стал задавать вопросы и, ну, магистрат сказал ему, что все в порядке, потому что гоблины всего лишь вредители, вроде крыс, и их собираются отвести в доки и отправить туда, где они смогут отработать свое проживание и не досаждать людям. Папа сказал, что все в порядке. Их отправят куда-нибудь в теплые края, подальше отсюда.

— Просто из интереса, мистер Фини, откуда он об этом узнал?

— Папа сказал, что магистрат твердо стоял на своем, сэр. Их просто отправили куда-то, чтобы они могли отработать свое проживание. Он сказал, что это одолжение. И их не собираются убивать.

Ваймс ответил с абсолютно невозмутимым выражением лица:

— Если это происходило без их согласия, значит это означает рабство. А если раб не отрабатывает свое проживание, он умирает. Ты понимаешь это?