"Пробежать понизу, голову наклонить, столкнуть его вниз, пока он еще на краю…"

— Стив! — с ужасом закричала Клэр, но он уже был почти что там, достаточно близко для того, чтобы резкий запах выпущенного монстром газа достиг его ноздрей…

"…он наверняка отравлен, надо отвести его от нее…"

…и прямо перед тем, как он должен был врезаться в монстра, что-то грубо отпихнуло его, толкнуло в спину, и вот он уже летел вниз.

— Стив!!! — снова закричала Клэр, заходясь в ужасе, глядя, как он скользит по обледеневшему цементу, а он пытался остановиться, хватаясь за замерзшую платформу отмороженными пальцами, но внезапно платформа закончилась.

Стив был в полутора метрах от монстра, когда его странная рука ударила по ним обоим, попав по спине Стиву и отбросив его в сторону.

— Стив!!!

Стив проехался по обледенелой платформе, как плоский камень по воде, и исчез за ее краем.

"О Господи Боже мой, нет!!!"

Клэр согнулось пополам, боль от потери была сильна, словно физическая, как будто ее одновременно ударили под дых и воткнули нож в грудь. Он пытался защитить ее, и это стоило ему жизни. На секунду она словно выпала из реальности — не могла пошевельнуться или вздохнуть, не чувствовала холода, не думала о монстре.

Но только на секунду.

Она смотрела, как спотыкающееся, измученное животное, дергаясь, направляется к ней, зная, что ярость его, которую они слышали в крике, несомненно, явилась результатом долгих лет издевательств, экспериментов… и не могла найти в себе ни капли сострадания. Ее чувства внезапно испарились, а разум был холоднее тела. Она выпрямилась и вскинула винтовку, загоняя патрон в ствол, трезво оценивая ситуацию.

Очевидно, она могла опередить его, оставить здесь, на платформе, и оказаться на расстоянии километра, прежде чем он снова найдет спуск, но это не вариант решения проблемы, теперь уже нет. Его смерть была бы актом проявления милосердия, но и это не фигурировало в ее мыслях.

"Он убил Стива, а я убью его", — подумала она спокойно, и пошла к северо-западному углу платформы, который находился дальше всех от лестницы. Руки-придатки монстра крутились над его головой, монстр с трудом, медленно развернулся на сто восемьдесят градусов, и его лицо с ослепшими глазами наконец-то повернулось в ее сторону. Он издал еще один глубокий, задыхающийся, бессмысленный звук, и из тела его вырвалось еще больше той дымящейся жидкости, вероятно, кислоты или яда. Она задалась вопросом, кто мог сотворить подобное создание — было ясно, что это не результат Т-вируса, а, судя по тому, как он был измучен и запытан, БОО из него тоже не пытались сделать. Она предположила, что никогда не узнает этого.

Клэр подняла винтовку на уровень глаз и сквозь прицел рассмотрела пульсирующую ткань в центре груди, затем повела прицелом выше — там было абсолютно безэмоциональное, серое лицо. Она не знала, какова масса тканей его сердца, но была уверена, что он не переживет попадание в голову патрона калибра 30.06. Она не хотела терять время понапрасну, устраивая на него охоту или причиняя ненужную боль; она просто хотела, чтобы он умер.

Она прицелилась прямо в центр его лба. У него была сильная, волевая линия скул и прекрасный, прямой нос, сейчас затерянные под сморщенной плотью, но когда-то он был очень красив, даже аристократичен.

"Может, это еще один Эшфорд", — насмешливо подумала она и выстрелила.

Голова монстра раскололась, нет, казалось даже, что разбилась вдребезги, когда пуля достигла своей цели. Кусочки костей и мозга, такие же серые, как и небо над головой, разлетелись по сторонам, от открывшейся черепной коробки повалил пар, а монстр упал…

…сначала на колени, мутировавшие руки в агонии пытались ухватиться за воздух, а потом рухнул искореженным лицом вниз.

Клэр не чувствовала ничего — ни удовольствия, ни тревоги, ни даже жалости. Он был мертв, вот и все, и ей пора уходить отсюда. Она все еще не чувствовала холода, но тело дико дрожало, зубы стучали, и она знала, что ей нужно согреться…

— Клэр?

Голос был слабый, дрожащий, и явно принадлежал Стиву, и доносился от восточного края вертолетной площадки. Секунду Клэр глупо смотрела на пустое пространство, полностью ошеломленная, а потом сорвалась с места и побежала. Упав на колени, зарывшись ладонями в мягкий снег, она наклонилась и увидела его, неловко обернувшегося вокруг одной из свай, на которых держалась платформа, вцепившегося в замерзший металл обеими руками и ногой.

Его лицо почти посинело от холода, но когда он увидел ее, на нем отразилось невероятное облегчение, озарив бледные черты.

— Ты жива, — сказал он.

— Да, я такая, — ответила она, бросив винтовку, уцепилась за край посильнее и наклонилась вниз, чтобы ухватить его за руку. Это было трудно, но через минуту Стив уже снова был на платформе, и они оба рухнули на колени, обнявшись, слишком замерзшие, чтобы делать хоть что-нибудь, кроме как поддерживать друг друга.

— Прости, Клэр, — сказал он несчастным голосом, зарывшись носом в ее плечо. — Я не смог остановить его.

Ее сердце чуть не взорвалось от избытка внезапно нахлынувших чувств, он был жив, рядом с ней, и так мучительно сжат в комок. Ему же всего семнадцать лет, вся его жизнь была разбита "Амбреллой", и он только что чуть не умер, пытаясь спасти ее жизнь. Снова. И он еще просил прощения.

— Да ладно, я позаботилась об этом, — сказала она, стараясь не расплакаться, — а ты разберешься со следующим, лады?

Стив кивнул и отодвинулся назад, чтобы взглянуть на нее.

— Разберусь, — заверил он ее с таким жаром, что она невольно улыбнулась.

— Славно, — сказала Клэр и встала на ноги, протянув руку Стиву, чтобы помочь встать. — Это сэкономит мне время. Пойдем, возьмем траки, да?

Поддерживая друг друга, держась как можно ближе для теплоты, они пошли к лестнице, и ни один из них не хотел размыкать объятия.

Алексия Эшфорд смотрела, как ее близнец умирает у ее же ног, истекая кровью и корчась от величайшей боли, пытаясь дотянуться до резервуара с физиологическим раствором, в умирающих глазах его светилось обожание. Он никогда не был особо ярким или компетентным в каких-либо вопросах, но она любила его, и любила очень сильно. Его смерть была невероятно огорчительной… но также была и сигналом, которого она так ждала. Пришло время появиться.

Она уже несколько месяцев знала, что конец — точнее, начало — уже близок, и скоро на Земле появится новая жизнь. Ее состояние оставалось стабильным все те пятнадцать лет, которые ей требовались, ее ум и тело не осознавали течения времени жизни, не осознавали того, что она была заморожена в амниотической жидкости, клетки ее организма медленно изменялись и адаптировались к Т-Веронике.

Однако же в прошлом году это изменилось. Она предположила, что прошло уже достаточно времени для того, чтобы Т-Вероника подняла сознание на новые высоты, расширив границы возможностей мозга до уровня, который превосходит простейшие, такие примитивные чувства обычного человека, и она оказалась права. Последние десять месяцев она проверяла саму себя, несмотря на то, что находилась в состоянии покоя, проверяла свое восприятие… и оказалось, что при желании, она могла видеть происходящее своими человеческими глазами.

Алексия мысленно отдала приказ и выключила приборы жизнеобеспечения. Резервуар начал осушаться, а она смотрела на своего дорогого брата, по большей части чувствуя себя несчастливой из-за того, что он умер. Она могла бы ничего не чувствовать по этому поводу, но с ним она была простым человеком; так что печаль казалась чувством, соответствующим моменту.

Когда жидкость полностью стекла из резервуара, Алексия открыла его и сделала свой первый шаг в свой новый мир. Здесь повсюду была власть, которую она возьмет в свои руки, но сейчас она присела перед резервуаром и положила окровавленную голову Альфреда себе на колени, испытывая глубочайшую печаль.