Не говоря ни слова, Уджурак снова зашагал по высокой болотной траве. Каллик бросилась за ним, и влага зачавкала у нее под лапами.

Вскоре мешанина запахов привела их в низинку, где трава была примята, а кругом стояли сломанные камыши. Судя по всему, тут произошла ожесточенная схватка. У Каллик потемнело в глазах, когда она почувствовала смешанные запахи плосколицых, Токло и крови.

— О, нет! — прошептала Луса. Уджурак, уронив голову, теснее прижался к ней.

Обежав вытоптанное место, Каллик наткнулась на тропу примятой травы, от которой пахло тем же страшным запахом удачной охоты плосколицых.

— Кажется, тут они его тащили, — прошептала она и зашагала вперед, болезненно морщась при виде клочков бурой шерсти и пятен крови, оставленных на траве.

Луса и Уджурак молча шли следом, доверившись ее нюху.

След привел их к месту, где стоял огнезверь. Следы его круглых черных лап вели к раскисшей от дождей глинистой тропке. Подбежав туда, Каллик принюхалась и учуяла запах Черной тропы. Похоже, тропинка огибала гору, на которую они недавно поднялись. Следы огнезверя вели в тут сторону, откуда пришли медвежата.

— О, нет! — снова простонала Луса, и на этот раз в голосе ее слышалась настоящая паника. — Нет, нет, нет, нет, нет, нет! Неужели… неужели огнезверь съел Токло? Каллик, плосколицые скормили ему Токло, да?

— Не знаю, — призналась Каллик.

Она смотрела на грязные следы огнезверя и пятна крови, темневшие на траве. От страшного запаха гари и страха у нее щипало в носу, а на глаза наворачивались слезы. И еще она чувствовала в воздухе запах дождя. Приближался новый ливень.

Встряхнувшись, Каллик решительно шагнула на тропинку. Она вспомнила, что чувствовала, когда впервые потеряла Таккика, и поняла, что не сможет жить дальше, если не найдет его.

— Если есть хотя бы крошечная надежда на то, что Токло жив, мы должны его найти, — твердо сказала она.

Бух!

На повороте Токло больно ударился о твердый бок огнезверя и судорожно заскреб когтями по скользкому полу. Он пытался сесть, но плосколицые связали ему лапы. Они даже морду ему перетянули своей колючей паутиной, чтобы он не пустил в ход зубы. Плосколицые связали его так крепко, что колючки до крови впивались в кожу Токло, и когда его волоком тащили по траве, за ним тянулся красный след.

Чем больше Токло присматривался к огнезверям, тем меньше их понимал. У того, в который его затолкали, была огромная спина с двумя откидными боками сверху и снизу, которые распахнулись, как пасть, чтобы проглотить Токло.

Плосколицые вчетвером подняли его и втащили внутрь, потому что, даже связанный, он боролся и вертелся, как мог.

«Трусы! Боитесь справиться со мной один на один! — в бешенстве думал он. — Жалкие трусы! Да я бы с вас живо шкуры спустил!»

Захлопнув его сзади, плосколицые с громкими криками забрались в переднюю часть огнезверя, и тот с ревом помчался по мокрой тропе вдоль горы.

Токло не знал, как долго они ехали. Огнезверь бежал очень быстро и очень громко, подскакивая и скользя по размокшей от дождей земле. Пол под Токло подпрыгивал и кренился от каждого толчка. Он чувствовал, как могучая сила огнезверя гудением отдается в его лапах.

Вскоре Токло оставил попытки подняться и забился в угол, глядя назад. Он не знал, миновали они долину или еще нет. Он не знал, увидит ли когда-нибудь своих друзей. Он не знал даже того, сколько ему осталось жить.

Громкий раскат грома прогрохотал у него над головой, и струи дождя обрушились на прозрачные куски в боках и спине огнезверя. Съежившись в своем углу, Токло подобрался, готовясь к новым ударам о жесткие бока зверя.

Огнезверь полз по извилистой тропе, спускавшейся с горы в долину. Подтянувшись, Токло увидел зияющее внизу ущелье. Лапы огнезверя мелькали в опасной близости от края провала, на дне которого бежала бурная коричневая река с порогами и водоворотами.

Каждый раз, когда огнезверь спотыкался в грязи, плосколицые начинали свистеть и орать. Токло до боли зажмурил глаза. Никогда еще ему не было так страшно… и так одиноко. Как плосколицые убьют его? Из огненной палки или когтями? Они убьют его до того, как сдерут с него шкуру, или обдерут живьем? И сколько он будет мучиться, прежде чем умрет? Он весь дрожал от ужаса и ничего не мог с собой поделать.

На память ему пришел недавний разговор с Лусой о звездах. Только теперь Токло понял, что Луса была права. Другие звери не травили одинокого медведя — они были его друзьями. Они любили его, а он их защищал, и ему было ради кого жить.

Токло скучал по Лусе, Каллик и Уджураку. Сердце его разрывалось от желания в последний раз увидеть их перед смертью. Он надеялся, что Уджурак не злится на него — ведь превратившись, он, должно быть, спасся и теперь в безопасности. Хорошо бы они нашли друг друга и сумели добраться до Последней великой глуши без него. Каллик с каждым днем охотится все лучше и лучше. Она сильная и добрая, может быть, она сумеет защитить остальных, когда его не станет. Может быть, она позаботится о Лусе.

Внезапно в брюхе у огнезверя что-то пронзительно взвизгнуло, и Токло с размаху ударился головой о твердый пол. С диким скрежетом огнезверь метнулся вбок и врезался в гору. Лапы его отчаянно завертелись в грязи, но сила удара была настолько сильна, что огнезверь скатился на самый край утеса — и перевернулся.

Плосколицые заорали от ужаса, когда огнезверь полетел вниз по скользкому склону. Не помня себя, Токло ревел, катаясь по полу.

Вот огнезверь с размаху ударился о дерево, отскочил, врезался в соседнее дерево, какое-то время пролетел по воздуху, а потом со страшным плеском рухнул в реку, зарывшись мордой в песчаное дно.

Токло ударился головой о крышу и потерял сознание.

Очнулся он от того, что ледяная вода брызнула ему в нос. Река хлестала в огнезверя через распахнувшуюся от удара верхнюю откидную часть в заду. Целое озеро уже бурлило у лап Токло. Зазубренный кусок металлической шкуры, оторвавшийся от бока огнезверя, перерубил крепкий стебель, связывавший ему лапы.

—  Токло! — послышался ему тихий голос в журчании воды. Кто это — Ока или Тоби? Они пришли ему на помощь?

«Выбирайся отсюда, Токло! Быстрее!»

Все его тело взвыло от боли, когда Токло с трудом поднялся и стряхнул с себя остатки пут.

Вытянув шею, он принялся осторожно тереться мордой об острый кусок металла, перепиливая лозы, стягивавшие его пасть. Он в кровь расцарапал щеку, но только сморщился от боли и продолжил свою работу. Освободившись, Токло сморгнул воду с глаз и поискал в бурном течении духов своей семьи.

«Выбирайся отсюда! Спасайся, Токло! Беги, сражайся, борись!»

Сражаясь с течением, он подполз к отверстию в заду у огнезверя и похолодел от страха. Проход был слишком узок, чтобы в него протиснуться!

Токло замолотил лапами по нижнему откидному борту, но тот даже не шелохнулся под его лапами. Тем временем брюхо огнезверя быстро заполнялось водой. Плосколицых не было видно, но Токло слышал неподалеку их громкие крики. Наверное, они тоже застряли?

Вскоре вода дошла Токло до груди, и он понял, что очень скоро она затопит огнезверя до самого верха. И тогда Токло утонет.

Из всех смертей, которыми он готов был умереть сегодня, эта ни разу не пришла ему в голову. Что может быть ужаснее смерти под водой?

— Помогите! — закричал Токло, молотя лапами по огнезверю. — Помогите мне, кто-нибудь! Спасите!!

Дождь заливал глаза Лусы, ветер с гор свирепо обрушивался на нее, словно хотел спихнуть с тропы в ущелье. Сердце ее бежало вскачь, обгоняя лапы. Впереди мелькала белая шерсть Каллик, мчавшейся по следу огнезверя. Узкая, как тропка, земляная дорога шла вокруг горы над крутым обрывом. Луса старалась не смотреть вниз на острые камни и бегущую по дну ущелья реку. Серые тучи низко нависли над долиной, и кругом было так темно, что Луса с трудом различала грязную землю перед собой.