Иногда Максина ходила на танцы, но это случалось нечасто, потому что к девяти утра она должна была быть уже на работе. Ей не очень нравилось, что во время таких танцев англичанин непременно ожидает от девушки, что она весь вечер будет танцевать и разговаривать только с ним, не обращая никакого внимания на всех остальных. Максине, которая в Швейцарии и во Франции привыкла к тому, что на танцах, длящихся до полуночи, все общаются свободно и меняют партнеров по собственному желанию, трудно было привыкнуть к необходимости провести весь вечер с одним и тем же человеком, зная к тому же, что потом он обязательно попытается затащить ее на заднее сиденье своей спортивной машины. Ее вообще не очень интересовали эти появляющиеся по уикендам молодые люди в котелках и двубортных костюмах или же в кепочках для игры в гольф и твидовых пиджаках: все они были совершенно одинаково одеты, одинаково разговаривали, одинаково вели себя; они даже думали и то одинаково.
Пэйган и Кейт нравилась светская жизнь Лондона, Максине же она быстро наскучила. Максина была уже une serieuse [35]и предпочитала то, что называлось работой, тому, что некоторые называли развлечениями. Про себя она уже твердо решила, .что когда вернется в Париж, то уговорит отца потратить отложенные ей в приданое деньги на то, чтобы арендовать один из небольших антикварных магазинчиков на улице Жакоб. Она сама покрасит его в мягкие оливково-зеленые тона и станет импортировать во Францию такую же мебель, как та, , что она покупала в Лондоне у Джека Реффолда: вещи, которые не выдержали бы перевозки через Атлантический океан в Америку. Она станет специализироваться на том, что французы называют le style anglais [36]. Во Франции отлично делали всевозможные детали отделки: шнурки и бахрому в тон оконным занавесям и постельным покрывалам, обивочные и отделочные ткани, которые повторяли бы рисунок старых тканей или близко соответствовали бы ему. Поэтому, имея для начала несколько настоящих английских вещей, было бы очень легко отделать в таком же стиле целую квартиру.
К тому времени, когда Максина закончила свою двухлетнюю стажировку в Лондоне, она могла бы отделать комнату в английском стиле буквально, за ночь, однако никогда даже намеком не давала понять этого своим клиентам. Она уже знала, что клиенты ценят главным образом количество затраченного на них времени и редко когда способны оценить те талант и опыт, что вкладываются в работу.
Джеймс Партридж предложил Максине постоянную, хорошо оплачиваемую работу в своей мастерской, однако Максина предпочла вернуться в Париж и заняться, как она говорила про себя, собственной «карьерой».
— Разница между карьерой и работой в том, — сказала ей как-то Джуди, — что, выполняя работу, остаешься стоять на одном месте. Если хочешь сделать карьеру, то работа должна быть ступенькой, ведущей к достижению какой-то определенной цели. И, когда поступаешь на работу, ты должна ясно представлять себе, в какой момент ты с этой работы уйдешь.
— Чепуха! — ответила ей тогда Максина. — Тебе надо бы заняться писанием книг о самосовершенствовании. Как Дейл Карнеги.
Но совет оказался неплохим, и, памятуя о нем, Максина теперь отказалась от предложенной ей работы и вернулась в Париж. Здесь она и узнала, что Джуди, уйдя от Кристиана Диора, вместо того чтобы заняться собственной карьерой, целиком погрузилась в то, чтобы помочь Ги сделать карьеру модельера.
Отец Максины с радостью встретил возвращение дочери и был весьма горд ее познаниями в английском языке и еще больше теми способностями, которые в ней вдруг открылись. Он быстро обнаружил, что ему нравится обсуждать с ней планы на будущее, причем нравится по той простой причине, что она обращается с ним, как со своим наиболее ценным клиентом, и делает все для того, чтобы доставить ему удовольствие. На отца произвели благоприятное впечатление серьезность дочери и ее знания, но он был потрясен тем, насколько не разбиралась она в бухгалтерских делах.
— Не понимаю, зачем тебе понадобилось торчать лишние полгода в Швейцарии якобы для изучения бизнеса, — заявил он. — Неудивительно, что ты так и не сдала экзамены! Пустая трата денег! Так вот, на протяжении первого года ты мне будешь звонить ежедневно в десять утра и докладывать о самом важном в твоих делах, что у тебя произошло накануне. Только о чем-то одном, но самом важном. Не больше, чем об одном, но и не меньше. Это тебя приучит верно определять приоритеты. А каждую субботу, утром, показывай мне свои бухгалтерские расчеты.
Однако, к удивлению отца, у Максины обнаружились хорошие наклонности к бизнесу. В первый же месяц она сумела взять в аренду сроком на семь лет небольшое помещение по улице Жакоб. Найти помещение на этой улице, где выстроились целые ряды грязных антикварных лавок, которые посещали пока только посредники, а не туристы, — найти здесь помещение было не так уж сложно. Магазинчик был узким и темным, но достаточно большим, а, кроме того, на втором этаже над ним находилась квартира, которая тоже входила в стоимость аренды. На первое время Максина пересдала ее старому поляку — преподавателю латыни. Она назвала свое заведение «Парадиз» и немедленно наняла помощника: в противном случае она не могла бы никуда отойти, не закрыв магазин. Потом она нашла студентку художественного училища, которая, работая неполный день, выполняла в ее ателье те же функции, которыми занималась сама Максина в мастерской Джеймса Партриджа в Лондоне. Отец подобрал Максине бухгалтершу, ширококостную и довольно некрасивую женщину по имени Кристина, с длинным лошадиным лицом и коровьими карими глазами. Обе они приходили в мастерскую к половине восьмого утра. В небольшой кухоньке при мастерской Максина держала кресло-шезлонг: если предстояло работать допоздна, то сама она или Кристина могли усесться в это кресло, вытянуть ноги и полчасика передохнуть.
По субботам отец учил Максину тому, как надо составить и распланировать бюджет, как предусмотреть все так, чтобы мастерская могла постоянно располагать наличностью. Учил он ее и тому, как читать бухгалтерские отчеты; это оказалось гораздо проще и гораздо интереснее, чем ожидала Максина. К их обоюдному удивлению, выяснилось, что Максина была крайне экономной и наделенной деловой интуицией и хваткой.
Проработав полгода в мастерской Максины, Кристина захотела стать ее партнером и предложила сделать денежный взнос. У Кристины тоже был отец, и ей удалось убедить его, что вложить деньги в приносящее доход дело — это лучше, чем просто держать их в качестве приданого, тем более что в свои тридцать четыре года Кристина была уже не уверена, что это приданое ей когда-нибудь понадобится.
Спустя год «Парадиз» стал получать более крупные заказы: не только на отделку кухни или ванной комнаты, но и целых квартир, небольших контор и даже один раз как-то загородного дома. «Парадиз» поставлял все, от дверных ручек до оконных рам. И хотя они применяли современные цвета и средства освещения, в отделке Максина использовала только традиционные рисунки и орнаменты. В «Парадизе» работали теперь два постоянных дизайнера и несколько помощников, занятых неполный день.
Каждый понедельник, с утра, Максина и Кристина планировали работу на предстоящую неделю, давали задания дизайнерам, а вечером по понедельникам проводили короткое рабочее совещание с теми сотрудниками, которые были у них на временной работе. Такое совещание устраивалось обычно после шести часов, когда мастерская уже закрывалась; а после него все отправлялись ужинать в ресторан «Бо арт», в котором всегда было полно шумных и веселых студентов, энергично поглощавших простую традиционную французскую пищу. Все очень любили эти понедельничные вечера: именно тогда беспокойство за дело сменялось у них чувством товарищества, они отдыхали, расслаблялись, не только говорили о делах, но и сплетничали.
К 1953 году, когда Максине исполнилось двадцать два года, она добилась небольшого, но вполне определенного успеха: ее мастерская стала приносить устойчивый доход. Отец был в восторге, но мать пребывала в волнении: дочь была все еще не замужем, и все подходящие кандидатуры казались ей утомительными и скучными. «Это же просто противоестественно, — пожаловалась однажды мать тетушке Гортензии, — мужчины интересуют девочку только в том случае, если они или модельеры, или клиенты, или потенциальные клиенты, или же эти грязные бородатые сосунки, которые не вылезают из „Бо арта“.
