— Нет, — с грустной улыбкой сказала Юки. — Мне незачем больше жить. А тебе — есть.
— Не надо… — Не надо что? Тамани даже не знал, как закончить фразу. Слова были неуместны.
— Айситэру, — вздохнула она и затихла.
— Юки. Юки!
Но Юки не отвечала.
Тамани со страхом посмотрел на Клеа и ее солдат, ожидая, что их путы спадут. Однако все оставалось по-прежнему. Юки позаботилась, чтобы после ее смерти Тамани ничего не угрожало. Пожалуй, иногда она не уступала Клеа в расчетливости.
Тело Юки скользнуло вниз; голова упала ему на колени. Тамани не стал перекладывать ее на землю. Ему некуда идти, нечего делать до возвращения Лорел. Если он протянет до ее возвращения.
Протянет ли он? Нужно хотя бы попытаться.
От чего погибла Юки — от яда или от колоссального напряжения? Ведь она создала шедевр, способный тягаться с золотыми вратами, ради которых Оберон пожертвовал жизнью. Так или иначе, Тамани знал, что у него мало времени. Он всегда считал, что погибнет в бою — на острие вражеского клинка. Или, если доживет, соединится с отцом в Древе мудрости. Но не умрет, сидя на траве и покорно ожидая конца.
И все-таки он здесь: держит на коленях обмякшее тело Юки, рассеянно гладя ее волосы, и наблюдает за Дэвидом, который уже вырыл половину канавы вокруг отравленных фей.
Осторожно, стараясь не привлекать внимания, Тамани опустил руку в карман и глубоко спрятал драгоценный подарок. Он не должен его потерять и не должен никому говорить о нем.
Во всем Авалоне не существовало магического артефакта — включая меч Дэвида — опаснее последнего дара Юки.
ГЛАВА 23
Окна Зимнего дворца были темны, как ночное небо. Лорел закрыла глаза, отчаянно надеясь, что план сработал.
— Лорел! — раздался громкий шепот из кустов жимолости.
— Я знала, что ты догадаешься! — Лорел бросилась Челси на шею.
— Что ты делаешь? Ты ведь не собираешься выполнять задание Клеа?
— Надеюсь, что нет, — мрачно ответила Лорел.
— Чем я могу помочь?
— Иди в Зимний дворец. Скажи часовым, что Марион и Ясмин угрожает опасность — пусть не выпускают их, пока ты лично не сообщишь, что угроза миновала. Клеа не должна их видеть.
— Но…
— От их могущества никакого толку: Клеа нужна нам живой и сговорчивой. Только она знает рецепт противоядия.
— Может, пусть Джеймисон… прочтет ее мысли? — спросила Челси. — Ну, если очнется, — добавила она, видя испуг Лорел.
— Возможно. — Лорел постаралась отогнать зловещее предчувствие. — Хотя я сомневаюсь. Даже на то, чтобы узнать, где врата, Юки потребовалась уйма времени. Кроме того, недостаточно просто извлечь рецепт из мозга Клеа. — Лорел помолчала. Она и сама не сразу постигла смысл слов Ярдли, когда он учил ее химичить: «Главный ингредиент в любом рецепте — ты сама». — Трудно объяснить, так уж устроена работа химика. Думаю, Марион способна убить Клеа из принципа — этого нельзя допустить. После дворца беги в Академию и подробно изложи Ярдли все, что Клеа говорила о своих ядах — особенно о красном дыме. Возможно, нам придется вернуться в Академию, поэтому им полезно знать, что газ уже обезврежен. Скажи, что я пытаюсь найти решение, и еще скажи… чтобы был готов.
— Готов к чему? Что ты намерена делать?
Лорел вздохнула:
— Не знаю. Но помощь мне понадобится.
— Куда ты идешь?
Лорел взглянула на вершину далекого холма:
— За последней надеждой.
Челси кивнула и стремглав помчалась вдоль задней стены к полуразрушенной арке, сквозь которую они проходили с Джеймисоном. Казалось, с тех пор минула целая вечность. Лорел проводила подругу взглядом и отправилась в путь.
Продержится ли Тамани еще час? Успеет ли она? Лорел и так выбилась из сил, но заставила себя бежать быстрее, хотя каждый вдох отдавался болью.
Наконец она достигла подножья холма. При мысли о предстоящем подъеме на глазах невольно выступили слезы. Едва не падая от изнеможения, Лорел начала карабкаться вверх. Несмотря на прохладную погоду, ноги жгло, словно огнем.
На вершине она секунду постояла, переводя дух, и шагнула под широкую крону Древа мудрости.
Последний раз они были тут с Тамани почти полтора года назад. Чувствуя могущество Древа, Лорел почтительно склонила голову.
Пришло время задать свой вопрос.
Когда-то Тамани рассказал, что Древо состоит из фей — Безмолвных. Недавно к ним ушел его отец. Припасть к источнику мудрости мог лишь терпеливый; порой ожидание ответа длилось часы, а порой — годы; смотря кто задавал вопрос. У Лорел не было и часа.
Она вспомнила, как однажды Тамани поцеловал ее, прикусив себе язык — и как ее тогда захлестнула лавина мыслей и ощущений. Результат оказался неожиданным: вместо того чтобы определить время года Юки, Лорел узнала тайну Клеа — из фей можно готовить зелья, как и из любого растения. Но Ярдли учил, что недостаточно просто смешивать ингредиенты. Их потенциал раскрывается, только если постичь суть каждого вещества.
Вызвав в памяти образ Тамани, обреченное выражение его лица, темную паутину вокруг раны, Лорел собралась с духом. Готовая совершить кощунство, она подошла к стволу и положила ладонь на жесткую кору, ощущая, как под мальцами пульсирует жизнь.
— Мне будет гораздо больнее, чем вам, — еле слышно шепнула Лорел. И добавила: — Простите.
Она вынула нож и вонзила его в древний сучковатый ствол, пока в надрезе не показалась зеленоватая жидкость. Глядя на бусинки сока на раненом Древе, Лорел подумала: «Боль за боль». Поднеся нож к краю ладони, она сжала зубы и полоснула лезвием по коже.
И прижала свою царапину к обнаженной плоти Древа.
Ее тут же накрыло лавиной голосов; каждую секунду тысячи струящихся мыслей обрушивались на голову, барабанили по плечам, словно угрожая унести в бездну и похоронить заживо. Она пошатнулась, сопротивляясь всепоглощающему зову.
С огромным усилием Лорел покорилась Древу, и лавина превратилась в водопад, затем в бурный поток и наконец стала ее частью, мягко влилась в сознание, обшаривая мысли и воспоминания.
Лорел едва не отдернула руку, но постаралась дышать ровно и сосредоточиться на главном.
Она представила Тамани, вновь пережила сцену его ранения. Вспомнила слова Клеа, предоставленный ей немыслимый выбор. Она впустила в поток мыслей главную угрозу Клеа — яд может разрушить Авалон и Древо вместе с ним.
Река жизни снова стала бурлящим омутом душ, но на этот раз Лорел находилась в тихой заводи, окутанная молчанием. В руки хлынуло тепло.
А потом Древо заговорило. Лорел скорее почувствовала, чем услышала голос, прорезавшийся из многоликого безмолвия:
«Если помыслишь, как Охотница, то повторишь то, что сделала она».
«Объясните, что это значит!» — взмолилась Лорел, машинально заучивая фразу.
Тепло отступало, опускаясь в грудь и ускользая сквозь пальцы.
— Нет! — резкий крик Лорел разорвал тишину. — Я не поняла! Помогите, пожалуйста! Мне больше некого спросить!
Странное единение прекратилось, и снова под ее ладонями запульсировала жизнь. Кончики пальцев покалывало, руки холодели, и с последним всплеском водопада донесся почти знакомый шепот, перекрывая слабый гул голосов:
«Спаси моего сына».
Тепло пропало. Гомон затих.
— Нет. Нет-нет-нет! — Лорел сильнее прижимала руку к дереву, так что ладонь пронзала жгучая боль. Но она знала, что старания напрасны. Древо молвило свое слово.
Лорел упала на колени, обдирая их о шероховатые корни, и зарыдала. Она пошла ва-банк и проиграла. Древо мудрости — ее последняя надежда — не помогло. Авалон погибнет. Неважно, погубит ли его яд, или сама Клеа, взойдя на трон.
Ну почему Лорел не интересовалась виридевиталисом? Ее одноклассница годами трудилась над ним как одержимая; почему Лорел не училась вместе с ней? Теперь она понятия не имеет, с чего начать! Не помнит даже имя той феи.
Клеа знает рецепт. Адские муки — понимать, что разгадка рядом и при этом совершенно недоступна. Еще один тупик. Можно ли думать, как Клеа? Сама мысль внушала ей отвращение. Клеа — убийца. Манипулятор. Злая, коварная, словно ядовитая змея.
