Донна несколько минут молчала, будто что-то взвешивая в уме. Потом она улыбнулась коварной улыбкой, скорее пугающей, нежели приятной:

— Соблазни его.

— Прости, что? — У Келли округлились глаза.

— Затащи его в постель, ну сама понимаешь.

— Нет. Не понимаю. Боюсь, я не читала «101 способ обольщения».

— Ладно, я тебе объясню. Первым делом избавься от мальчиков, только на ночь.

— Они уехали на неделю. В лагерь. Забыла?

— Отлично.

— Не уверена. — Келли закусила губу. — С тех пор как они уехали, Ник каждый день работает допоздна.

— Это хороший признак.

— Почему ты так решила?

— Он явно избегает тебя. — Келли по-прежнему смотрела непонимающим взглядом, и Донна, тяжело вздохнув, пояснила: — Боится оставаться с тобой наедине.

— Но почему?

— Потому что дурак. Откуда я знаю почему? Может быть, он боится девственниц. — Донна неожиданно улыбнулась. — Это довольно глупо, если задуматься. Но ты, наверное, из тех, кто должен...

— Что должен? — расширила глаза Келли.

— Не важно. Вот что тебе нужно сделать. — Донна заговорщически подалась вперед. — Организуй романтический ужин — свечи, цветы, вино.

— А как я заманю его на эту... трапезу? Я не смогу этого сделать.— Келли скрестила руки на груди.

— Сможешь. Скажи, что случился пожар; в каком-то смысле это даже не будет обманом. Он непременно случится, если ты сделаешь то, что я тебе говорю.

— Ладно. Допустим, он придет. И дальше что?

— Самое главное — это одежда. А точнее, ее отсутствие.

У Келли перехватило дыхание.

— Я? Голая? — Ее глаза округлились, и она уставилась на кухонный стол. — Здесь?

— Нет. — Донна вздохнула. — Секс на кухне — это курс для продолжающих. Сейчас жарко и влажно, ведь так?

Келли неуверенно кивнула, не понимая, куда клонит Донна.

— Надень что-нибудь легкое — короткие шорты, маечку, но ни в коем случае не надевай бюстгальтер.

— Но без бюстгальтера я чувствую себя голой.

— Вот это как раз то, что нужно. Спрячь его в подвале, надень его себе на уши, сожги — все равно. Но не носи его.

— И что дальше? — Келли нахмурилась.

— Пусть природа возьмет свое.

— Ты думаешь, это подействует?

— Насколько я знаю этого итальянского... быка, должно подействовать.

Может быть, Донна и права. Может быть, ей следует слегка подтолкнуть Ника в нужном направлении.

Она подумала обо всех ночах, проведенных в одиночестве в холодной постели. Она хотела испытать радость быть женщиной. Она хотела Ника. И она должна убедить его, что тоже ему необходима.

— Я так и сделаю, — сказала она.

— Вот это настоящий разговор. У тебя все получится, нужно только настроиться. — Донна поднялась, собираясь уходить. — Удачи.

Келли обхватила руками колени.

— Она мне ох как понадобится.

— Келли? Где ты? Что случилось? — Ник закрыл заднюю дверь и ринулся через темную кухню. Он замер на пороге столовой.

Зажженные свечи освещали парадную фарфоровую посуду и столовое серебро на столике вишневого дерева. На ирландской клетчатой скатерти стояли приборы на двоих. Цветочный аромат привлек его внимание к простому букетику гвоздик и незабудок.

— Келли, ты где? — снова позвал он.

Звуки нежной музыки доносились отовсюду из стереоколонок.

— Ник? — Она прошлепала босыми ногами через коридор и ступила на ковер, расстеленный в столовой. — Ты уже дома? — Она застенчиво улыбнулась и провела пальцем по спинке стула.

Она стояла всего в футе от него, и он хорошо видел ее большие голубые глаза, теплые и приветливые. Он не мог припомнить, когда в последний раз Мери-Бет так встречала его, если подобное вообще случалось. Он постарался подавить в себе радость, возникавшую у него всякий раз при виде Келли, — чувство, которое сводило на нет всю его осмотрительность. Он не хотел привыкать к ощущению спокойствия и доверия.

— Да. Секретарша передала мне твою просьбу немедленно прийти домой. Что это? Я почти ничего не вижу. С электричеством что-то не в порядке? — Он щелкнул выключателем на стене, и люстра мгновенно залила комнату светом.

— Я накрыла ужин. — Она моргнула и жеманно приподняла одно — он не поверил своим глазам — почти обнаженное плечо.

Тоненькая бретелька соскользнула. Его взгляд опустился ниже, охватив мягкие контуры грудей, обтянутых тонкой материей. Он смотрел, затаив дыхание и ощущая напряжение в паху. Ее тугие соски отчетливо проступали через трикотаж... Боже правый, похоже... у нее ничего нет под этой маечкой. Он видел закрытые белые лифчики, сушившиеся в подвале. У нее их много. Так где, черт побери, ее нижнее белье? Может быть, какие-нибудь непредвиденные обстоятельства.

— Что-нибудь случилось со стиральной машиной?

Она склонила голову набок.

— Нет, а что?

— Потому что ты... У тебя нет... — Сделав над собой усилие, он встретился с ней глазами. — Не важно. Когда будем ужинать?

— Как только ты переоденешься. Не хочешь надеть что-нибудь удобное?

Поскольку рассматривать ее сверху было небезопасно, он сосредоточился на ее миниатюрных шортах. Окинул взглядом ее стройные ноги вплоть до кончиков носков. Голые ноги и... Кровь опять начала бешено пульсировать у него в жилах. Это тоже небезопасно. Он откашлялся, пытаясь овладеть собой.

— Я надеюсь, специальный костюм для ужина не обязателен.

— Конечно, и так слишком жарко.

— Мадам, как вы правы!

Ник бегом поднялся по лестнице в свою комнату. Но как бы быстро он ни удирал, взгляд ее невинных глаз и образ прекрасного тела преследовали его. Рано или поздно он должен будет снова к ней спуститься. У него пересохло во рту. Черт побери! Он не должен так о ней думать. Она была монахиней. Черт! Кого он пытается обмануть? Она давно ушла из монастыря, и она — его жена.

Ну и что? Формальная бумажка не дает права ему... им... Он не собирался допустить близости с ней. Он не мог идти на риск, привязаться к ней. Однако он не предполагал, что будет испытьвать к ней такое влечение. Думал, что сможет спокойно жить с ней под одной крышей.

Он надел шорты и майку и, успокоившись, спустился вниз. Повернув налево в столовую, он заметил, что лампы снова выключены. За каким чертом она это делает?

— Келли, ты что, экономишь электроэнергию? — Он возвышался в дверях, глядя, как она наливает вино в бокалы. — Уж поверь, я в состоянии платить по счетам.

Келли в испуге оторвалась от своего занятия.

— Все должны вносить вклад в экономию электроэнергии. Ты что-то имеешь против?

— Я предпочитаю видеть, что я ем. — Он уселся во главе стола.

— Все равно не сможешь понять — я освоила новый рецепт.

Она пошла на кухню и вернулась с длинной плоской кастрюлькой. Поставив ее справа от Ника, взяла его тарелку и положила на нее кусочек чего-то похожего на лазанью. Наклонившись, чтобы поставить перед ним тарелку, она коснулась своей мягкой, не скованной бюстгальтером грудью его плеча. Он стиснул пальцы, стараясь унять дрожь в руках.

— Я забыла про салат.

Келли поспешила на кухню. Ее маленькая тугая грудь подскакивала в такт движениям, и его тело окончательно вышло из-под контроля. Когда она вернулась, он затаил дыхание, ни в силах отвести глаза.

Она села за стол и двумя глотками опорожнила свой бокал. Потом перевела на него сияющий взгляд.

— Умираю от жажды. Здесь так жарко.

— Да. Ты мне уже это говорила. — «Как будто нужно напоминать об этом», — раздраженно подумал он.

Ее блестящие волосы соблазнительно падали на обнаженные плечи. Ему хотелось погрузить руки в эти мягкие густые кудри. Келли смахнула огненную прядь с разгоряченного лица и вновь наполнила свой бокал. Понимает ли она, что сводит его с ума?

Он взглянул на свой бокал.

— Думаю, что мне лучше выпить пива.

— Я принесу. — Она начала подниматься.

— Нет! — Он стиснул зубы. — Сиди спокойно. Ты все время скачешь, и я хочу сказать, ты только что села. Расслабься. — Он направился к холодильнику.