В конце концов, это ведь был человек, бросивший когда-то ее вместе с их еще не родившимся ребенком.

Кофеварка услужливо пискнула, сигнализируя, что кофе готов. Отлично! Камилла с наслаждением вдохнула терпкий аромат. Через несколько секунд она, не сделав ни глотка, подошла к раковине и вылила содержимое чашки.

Доктора считают, что кофе не очень полезен для беременных. Она не могла быть стопроцентно уверена, что в ней не зародилась новая жизнь сегодня ночью. И она не собиралась вредить собственному ребенку.

Интересно, он уже есть? Камилла положила руки на живот, в котором, не исключено, через несколько недель забьется маленькое сердечко. Если это случится, она ни за что не станет ни перед кем унижаться. Она уедет далеко-далеко, скорее всего, в Америку, и будет счастлива там со своим малышом. Будет воспитывать его, баловать, водить в ясли…

— О чем задумалась, конфетка? — Джо стоял в пяти шагах от нее.

Камилла, недоумевая, посмотрела на входную дверь.

— Я отпустил их. — Джо понял, что она ищет взглядом охранников.

— Но как тебе удалось зайти в квартиру?

— Ты не отвечала на мой стук.

Видимо, она так была погружена в свои мысли, что даже не слышала, как он стучал в дверь.

— И?

— И мне пришлось открыть замок кусочком проволоки.

— Чем?

— Ты не ослышалась. И меня не очень порадовало то, что это вышло без проблем. В любой день, когда ты спала, любой желающий практически беспрепятственно мог войти в твою квартиру.

Камилла потрясла головой, показывая, что не очень-то верит ему.

— Уверяю тебя, это чистая правда.

— Может быть. Я не слышала, как ты вошел, так как пыталась привести мысли в порядок. А это, знаешь ли, требует полнейшего отключения от внешнего мира. — Камилла улыбнулась.

Вернее, попыталась сделать это.

— Ну и как? Получилось?

— Не совсем. Почему ты не постучал громче?

— Я очень волновался.

Она видела по напряженной линии рта, — что Джо действительно был взволнован.

— Думал, я могу наделать глупостей?

— Я знал — ты не сможешь навредить себе и… Я боялся, что ты снова исчезнешь, а я не смогу тебя найти.

— Но твои люди ни на секунду не оставляли меня.

— Все равно.

— Ты боялся, что я убегу через окно?

— У меня появляется тысяча фобий, когда я думаю о тебе…

— Просто ты очень предусмотрительный.

Хочешь кофе?

— Нет. Пил в гостинице.

Да, было видно, что Джо уже успел побывать в гостинице: он побрился и сменил костюм. Камилла не могла вспомнить, была ли у него утром эта же прическа. Или он зашел в парикмахерскую?

Почему, собственно, это ее волновало? Наверное, было проще сосредоточиться на таких пустяках, чем на возможном факте ее беременности.

— Мне нужно кое-что обсудить с тобой, — серьезно сказал он.

— Что именно?

— Мы ведь через девять месяцев можем стать родителями…

Эти слова заставили Камиллу взглянуть на него.

Джо не улыбался. Похоже, он не шутил. Да и какой нормальный человек стал бы шутить такими вещами?

— Это надо понимать так, что в этот раз ты готов поверить, что ребенок твой? Или все же станешь сомневаться, не спала ли я с кем-нибудь незадолго до тебя?

— Не стану. У тебя никого не было.

— Откуда ты знаешь? Что тебе вообще обо мне известно? Или… Подожди, ты что — следил за мной?

Джо покраснел. Было видно, что он хочет что-то сказать в свое оправдание, но не решается.

— Ты следил за мной! Приставил ко мне кого-то из своих молодчиков, да? Да как ты посмел! — Глаза Камиллы сверкали.

— Мне больше ничего не оставалось. Ты отказывалась видеться со мной. Я ни от кого не мог узнать, как ты пережила эту трагедию, ведь ни одна живая душа не знала о случившемся.

Как еще, по-твоему, я мог убедиться, что с тобой все в порядке?

— Тебя интересовало не мое состояние. Просто хотелось знать, не изменяю ли я тебе.

Камилла сама не знала, зачем употребила это слово. Как, в конце концов, она могла изменять человеку, с которым они не были женаты и даже на тот момент уже не встречались?

— У нас еще будет время это обсудить.

— Зачем откладывать на потом? Нам некуда спешить.

— Ошибаешься. Через два часа мы летим на Сицилию.

— О чем ты говоришь? — Камилла покрутила пальцем у виска. — У меня куча работы. Я не могу оставить синьора Муратти в такой ответственный момент. Да и вообще, почему это я должна оправдываться перед тобой? Ни о какой Сицилии речи быть не может.

— Ювелирная Муратти будет закрыта до аукциона.

— Но это невозможно! Это подорвет наше состояние. Мы работали даже в выходные в последнее время. А ты говоришь о том, чтобы закрыть лавочку на столь долгий срок.

— Но так и будет.

— Это ты решил?

— Да. Вместе с синьором Муратти. Мои люди не могут работать, когда в лавке полно посетителей. Установить секретное охранное оборудование не так-то просто. Но они постараются закончить к открытию аукциона.

— Мы не можем позволить себе секретное оборудование: пара камер и охранники и так выбьют нас из колеи. Я имею в виду — в материальном плане.

— В данном случае деньги не имеют значения. Я обещал твоему хозяину, что все возьму на себя.

Если он каким-то образом сумел убедить синьора Муратти принять помощь, то ему смело можно присудить звание героя.

— А что будет все это время с драгоценностями?

— Мы спрячем их в надежном месте, о расположении которого будут знать только несколько человек.

— Твои люди будут работать с нами не только до начала аукциона, но и во время его проведения? — Камилла искренне надеялась на это.

На самом деле, к подготовке этого важного события девушка подошла со всей ответственностью. Она продумала все мельчайшие детали, кроме одной: охраны, и эта мысль все время не давала ей покоя.

— Конечно. — Джо утвердительно кивнул головой.

Камилла облегченно вздохнула — у нее словно гора с плеч упала. Теперь она могла не беспокоиться по этому поводу: на ребят Джо можно было положиться в любой ситуации.

— Тогда я просто не могу понять — зачем мне нужно ехать на Сицилию? Я понятия не имею, где находятся драгоценности, соответственно — мне ничто не угрожает. Поверь, моя жизнь сама по себе, без них вряд ли представляет ценность.

— Допустим, я тебе верю. Но только скажи, каким образом можно дать знать грабителям, что ни ты, ни синьор Муратти не располагаете сведениями о местонахождении коллекции?

Безусловно, он был прав. Не могли же они расклеить объявления с подобной информацией! Она закусила нижнюю губу, несколько секунд смотрела в окно, затем повернулась к Джо:

— Но мы ведь и в прошлый раз не объявляли по радио, что коллекция у нас. Тем не менее они все разузнали. Может быть, и теперь они поймут, что мы с синьором Муратти не в курсе происходящего.

— Какая же ты наивная! Жизнь очень сложная штука, сладкая моя. Когда ты перестанешь смотреть на все сквозь розовые очки, любимая?

— Я тысячу раз просила меня так не называть! Мне никогда это не нравилось. Всякие твои «конфетка» и «сладенькая» я терплю не потому, что мне это приятно. — Щеки Камиллы вспыхнули, так как на самом деле эти милые словечки ласкали ей слух. Ей казалось, это звучит как-то по-домашнему…

— А мне казалось, тебе это нравится…

— Я терпела эти сюсюканья только потому, что знаю — все сицилийские мужчины употребляют подобные словечки, обращаясь к женщинам, независимо от возраста и социального положения последних. Это уже своего рода традиция.

— Ну и в чем же проблема? Если ты считаешь, что это национальная черта, то тебе придется смириться. Я с этим родился и не смогу…

— Прекрати! Ты знаешь, какое слово я имею в виду. Я, ты… Я имею в виду это твое «любимая». Не называй меня так! Между нами никогда не было любви, в которую, между прочим, кое-кто даже не верит!

Камилла разозлилась не на шутку. Зачем он так называл ее? Это было самое прекрасное слово на свете. Любая девушка мечтает, чтобы ее так называл самый желанный в мире человек, — тогда жизнь будет просто сказкой. Но что сказочного в том, что тебя зовет «любимой» каждый прохожий. Ну ладно, пусть не каждый прохожий, но каждый, с кем ты просто делишь постель. Пускай даже кроме него в твоей жизни никого не было, нет и, кажется, уже никогда не будет…