Джейсон порывисто приблизился к любимой.

– Никому. Зачем посвящать посторонних в наши с тобой отношения?

– Уж не хочешь ли ты сказать, что нарисовал их исключительно ради собственного удовольствия? Должна заметить, у тебя превосходная память. – Она вдруг смущенно зарделась.

– Габриель… – Джейсон начал издалека. – Ты самая прекрасная женщина на свете, поэтому нет ничего удивительного в том, что я пожелал сделать с тебя несколько набросков.

– Да, тут нет ничего удивительного, просто меня это шокировало! – ответила она с горечью.

Чтобы подчеркнуть совершенство ее фигуры, он выбрал наиболее изящные классические позы, да и сами по себе наброски отнюдь не выглядели непристойными, а скорее ей льстили. Тем не менее Габриель демонстративно захлопнула блокнот и едва не разразилась слезами.

– Вот! Если тебе угодно, можешь забрать свои рисунки и держать при себе, но я не желаю больше их видеть! – Она тотчас сорвала с пальца кольцо Клейтона, бросила его на туалетный столик и повернулась к мужу спиной.

– И что это значит? – недоуменно поинтересовался Джейсон.

– Раз уж ты помнишь меня во всех, даже самых ничтожных подробностях, тем более кажется странным, что ты забыл о такой важной детали, как обручальное кольцо! – Габриель так и затряслась от гнева.

Первым порывом Джейсона было обвить руками талию своей любимой, привлечь ее к себе и покрыть это прелестное лицо поцелуями, но он лишь отвернулся, досадливо поморщился, уселся в одно из кресел и залпом осушил бокал шампанского.

– Ты права. Мне следовало заранее купить для тебя кольцо. Завтра мы займемся этим в первую очередь, а пока давай-ка вспомним, что нам нужно еще. Не дай Бог, что-нибудь забудем, когда отправимся за покупками.

Все еще вне себя от ярости, Габриель резко обернулась:

– И только? Стало быть, я для тебя – всего лишь пункт в списке необходимых приобретений для фермы? Одна жена. И куда же ты поместишь мое имя – где-нибудь между маслобойкой и новым плугом?

– Я совсем забыл о маслобойке, поскольку у меня нет коровы, – заметил Джейсон, и взгляд его потемнел. – Подойди сюда! – Он осушил еще один бокал шампанского.

– О! – с негодованием воскликнула Габриель и уселась в кресло, глядя ему прямо в глаза. – И что же ты теперь намерен делать, Джейсон? Возможно, ты и помогал когда-то своему отцу, но тебе никогда не приходилось нести на своих плечах все заботы по хозяйству. Я же всю жизнь провела в городе и не знаю даже самого необходимого, того, что требуется от жены фермера в первую очередь.

В ответ Джейсон принес листок бумаги, перо и чернила и, снова усевшись в кресло, попытался убедить жену, что все не так уж скверно.

– Я покинул дом в четырнадцать лет, Габриель, так что успел поработать на ферме. Труднее всего нам придется весной, когда нужно будет пахать и сеять. Сейчас же наша неотложная задача – придать жилой вид дому и запастись на зиму всем необходимым. Думаю, нам вполне по силам и то и другое.

Джейсон, как всегда, говорил очень уверенно, и Габриель не сомневалась в его возможностях. Но еще никогда в жизни она не ощущала с такой остротой собственную неполноценность.

– Значит, теперь ты решил стать фермером? И больше не будешь водить караваны в Орегон?

Джейсон пожал плечами.

– Габриель, я готов на все, лишь бы у нас была крыша над головой, но давай не будем торопить события и подождем до весны. Нам вовсе не обязательно делать все покупки завтра. Ты наверняка захочешь присутствовать на свадьбах своих подруг, так что даже если мы что-нибудь забудем, нам еще представится случай приобрести все необходимое.

Габриель глотнула шампанского, потом еще. Вряд ли подобная тирада была подходящей прелюдией для брачной ночи, но, в конце концов, вечер только начинается…

– Надо развести кур, чтобы у нас всегда были свежие яйца. Значит, придется запастись кормом для них, – тотчас бесстрастно сказала она.

Джейсон как ни в чем не бывало взялся за список. Когда в семь часов официант подал им ужин, он был немало удивлен, застав молодоженов за столь прозаическим занятием, а потому, сервировав стол, поспешил удалиться.

Габриель нашла отварную семгу очень вкусной, но у нее совсем пропал аппетит. Ведь она так долго ждала этого момента, ей так хотелось услышать от него сейчас слова любви! Джейсон же почему-то принялся пространно рассуждать о том, какую прибыль принесет им ферма, если только работать не покладая рук.

Он между тем уже горько сожалел о том, что они не поехали к нему домой, поскольку атмосфера маленького номера в гостинице отнюдь не располагала к романтическим излияниям. Он испытывал не меньшую неловкость, чем она, и такое начало семейной жизни не предвещало ничего хорошего. В конце концов Джейсон сдался и по примеру своей молодой жены погрузился в молчание.

С последними отблесками заката он зажег две маленькие лампы, но вместо того, чтобы придать обеду ощущение особой теплоты и близости, они лишь породили зловещие тени на стенах.

– Это был знаменательный день, Джейсон. Сначала мне пришлось объяснять Майклу, почему я не хочу даже думать о браке, и вот теперь я обедаю в обществе мужа. Мне очень жаль, что из меня вышла плохая собеседница, но надеюсь, завтра все окажется куда проще, – весьма оптимистично закончила Габриель, и он даже вздрогнул от неожиданности.

Затем, не в состоянии больше скрывать свои тревожные предчувствия, молодой муж внезапно выпалил:

– Я не могу ничего обещать тебе насчет завтра, поскольку все мои мысли заняты предстоящей ночью!

Габриель тщетно пыталась сдержать смех. Подумать только, он сам признался в том, что страшно волнуется! Она быстро подскочила к любимому, уселась к нему на колени и нежно обняла за шею.

– Пожалуй, ты прав. Мы слишком редко бывали вместе, и нам нужно привыкнуть друг к другу, чтобы наш брак удался.

Обхватив Габриель за талию, Джейсон привлек ее к себе – и защекотал губами шелковистую кожу у нее на шее.

– Ты и так знаешь все, что должна знать жена фермера, моя прелесть. Поэтому незачем беспокоиться, что ты когда-нибудь не сумеешь мне угодить.

Закрыв глаза, Габриель прижалась к нему еще теснее и запустила пальцы в его темные кудри. В его объятиях она мгновенно позабыла обо всем на свете. Его поцелуй показался ей восхитительным, и теперь уже Габриель сетовала, что так рассердилась на него из-за тех злополучных рисунков. Джейсон-то готов глаза закрыть на ее ужасный характер!

Он тем временем разлил остатки шампанского по бокалам, и Габриель, радостно смеясь, выпила за его здоровье. Джейсон тотчас подхватил ее на руки и опустил на стоявшую рядом кровать. Видя, что он не в состоянии расстегнуть маленькие перламутровые пуговицы на ее блузке, она отвела его руки в сторону.

– Поскольку эта блузка – часть моего свадебного наряда, я бы хотела ее сохранить.

Подавшись назад, Джейсон с неослабевающим вниманием стал наблюдать за тем, как она раздевается. Какая чувственная грация! А сколько красоты таится в ее плавных движениях! Сознание того, что отныне Габриель принадлежит ему навсегда, доставляло неописуемую радость.

Обернувшись и увидев довольную улыбку на губах мужа, Габриель многозначительно спросила:

– Уж не собираешься ли ты спать в этом костюме? Я бы советовала тебе повесить его в платяной шкаф, потому что, если раздевать тебя придется мне, я просто швырну его на пол. И тогда, если утром тебе не понравится его вид, ты вынужден будешь его погладить.

– Меня совершенно не волнует, как будет выглядеть этот костюм утром. Иди сюда!

Джейсон протянул руку, и стоило Габриель коснуться его ладони, как он снова увлек ее в постель. Она ответила на его жаркий поцелуй, но тотчас потянулась к пуговицам на его рубашке. Шутливо оттолкнув ее, он мгновенно сорвал с себя одежду, и не успела она перевести дух, как он уже призывно глядел на нее, лежа на мягкой постели.

Обняв его, Габриель чуть слышно прошептала:

– Прости меня за то, что я так на тебя рассердилась. На самом деле мне хотелось совсем другого…