Несмотря на желание Габриель побыть в одиночестве, она проснулась так поздно, что у нее не осталось ни малейшей надежды избежать общества своих подруг, которые весело болтали друг с другом. Барбара еще не решила, кто из кавалеров нравится ей больше других, зато Мэрлин и Маргарет посчастливилось встретить мужчин, чье расположение они надеялись сохранить и в дальнейшем. Джоанна провела весь вчерашний вечер в обществе довольно застенчивого молодого человека, который, судя по всему, разделял ее глубокие религиозные убеждения, и теперь рассчитывала встретиться с ним снова. Айрис покинула комнату раньше всех, собираясь уговорить Клейтона позволить ей посетить ферму Джона Рэндольфа. Однако, к ее досаде, последний так и не явился.

Ближе к полудню к Габриель с визитом явился Майкл, и у нее так и не хватило духа сказать ему, что все его усилия напрасны. Ей не хотелось причинять ему боль, но ведь понятно, что чем дольше она будет откладывать признание, тем больше у Майкла будет оснований чувствовать себя обманутым. Собрав всю свою смелость, Габриель уже хотела было объясниться с ним, но тут парадная дверь с шумом распахнулась и раздался громкий голос Эрики.

Она даже не пыталась сдерживать себя и во весь голос кричала на Льюиса Брэдли, называя его негодяем. Льюис следовал за ней по пятам и уже собрался было подняться к ней в комнату, как вдруг Джейсон схватил его за руку и чуть ли не силой увлек за собой в кабинет Клейтона.

Встревоженная таким проявлением эмоций со стороны подруги, Габриель извинилась перед Майклом и вознамерилась удалиться.

Но Майкл крепко схватил ее за руку.

– Вероятно, это не более чем обычная ссора между влюбленными, вы там будете лишней. Не ходите туда, не надо!

– Нет, надо, – ответила Габриель, высвободила свою руку и поспешила наверх.

Эрика лежала поперек кровати и навзрыд плакала. Габриель тут же присела рядом с подругой, ласково погладила ее по спине и попыталась выяснить, – в чем дело. Но Эрика только истерично рыдала. Услышав тихий стук в дверь, она внезапно выпрямилась, окинула комнату испуганным взглядом и в страхе прошептала:

– Умоляю тебя, кто бы это ни был, отошли его прочь, и поскорее!

– Да, конечно, – отозвалась Габриель, открывая дверь и сталкиваясь с Джейсоном. – Ты что, не мог подождать? – прошептала она. – Эрика сейчас слишком расстроена.

– Но Льюис не сделал ей ничего плохого, а она ведет себя так, как будто над ней по меньшей мере учинили насилие. Впредь я не намерен допускать подобных выходок! Будь добра отойти в сторону.

У Габриель хватило здравого смысла не спорить с Джейсоном, но как только она пропустила его в комнату, его поведение полностью изменилось. Он тихонько пододвинул к кровати стул и, усевшись, попытался ее успокоить:

– Думаю, Эрика, у вас есть гораздо больше оснований сердиться на меня или на Клейтона, чем на Льюиса. По-видимому, нам следовало предупредить вас о том неписаном соглашении, которое существует между многими местными жителями и индианками, но нам даже в голову не приходило, что последствия будут такими печальными.

Он бросил взгляд на Габриель, словно ожидая помощи от нее.

– Я не знаю, на что намекает мистер Ройал, Эрика. Какое отношение может иметь индианка к вам с Льюисом?

Эрика, громко фыркнув, вытерла глаза ладонью.

– Мы отправились к нему на ферму, – начала она нехотя. – Дом у него довольно маленький, но опрятный. Когда я заметила на камине тряпичную куклу, то спросила, чья она.

– И тогда он рассказал вам о Рэйвен и ребенке? – осведомился Джейсон мягко.

Эрика с печальным видом кивнула и тут же вновь разразилась громкими рыданиями.

Габриель, бросив беглый взгляд на Джейсона, спросила:

– Поскольку Эрика так ничего и не рассказала, может быть, ты объяснишь, в чем дело?

Джейсон откинулся на спинку стула.

– Тут особенно не о чем говорить. Льюис, как и многие другие одинокие мужчины, живущие здесь, имел любовницу-индианку. У них родился сын, однако сразу после вашего прибытия он отправил мальчика и его мать обратно в ее племя, поскольку ему нужна белая супруга.

– Кошмар! – Габриель даже рот приоткрыла от возмущения. – Ты хочешь сказать, что он просто отослал прочь ту индианку вместе с их ребенком, как будто индейцы – не люди и у них нет чувства собственного достоинства?! – Поступок Льюиса явно вызывал у нее не меньшее, чем у Эрики, отвращение.

Джейсон, пожав плечами, ответил уклончиво:

– Но Рэйвен и мальчик вернулись домой не с пустыми руками. Их щедро снабдили деньгами и подарками, и вполне возможно, что не сегодня-завтра она выйдет замуж за какого-нибудь индейского воина, который будет растить сына Льюиса как свое собственное дитя. Индейцы относятся к каждому человеку в зависимости от его собственных заслуг, поэтому у них нет такого понятия, как «внебрачный ребенок». Льюис явно совершил большую ошибку, рассказав Эрике о своей любовнице и ребенке.

Габриель тотчас ободряюще потрепала Эрику по плечу, прежде чем задать вопрос, который в первую очередь занимал ее мысли:

– А у тебя тоже была любовница-индианка? – Джейсон приоткрыл было рот, собираясь отделаться какой-нибудь шуткой, но неожиданно для себя ответил ей со всей искренностью:

– Я не из тех, кто способен выгнать из дома собственных детей, Габриель, и потому я никогда не брал себе в любовницы индианку. Однако я не могу осуждать тех, кто думает иначе.

– Джейсон, иметь любовницу – это одно, а прижить с ней детей – совсем другое. Многие ли из тех мужчин, что приходили к нам в гости, имеют семьи, от которых они предпочли отделаться, чтобы не оскорблять наши чувства?

Джейсон мысленно пробежал список глазами.

– По-моему, около половины. Но теперь все они живут одни.

– И все равно я не желаю видеть своим мужем человека, у которого есть ребенок от индианки! – в слезах воскликнула Эрика.

Вспомнив, с какой симпатией Эрика до сих пор относилась к Льюису, Габриель попыталась оправдать его точку зрения:

– Я полагаю, Льюис чувствовал себя здесь очень одиноко. Нетрудно понять, что он даже на время не мог обойтись без спутницы жизни. Мы ведь и сами знали, как отчаянно мужчинам здесь не хватает женского общества, когда решили откликнуться на объявление в Канзас-Сити.

Эрика ничего не ответила, и Габриель, провожая Джейсона к выходу, слегка коснулась рукой его рукава:

– Мы все еще очень молоды и во многих отношениях наивны. Разумеется, ни один из наших знакомых фермеров не позволял себе открыто содержать любовницу, поэтому вполне понятно, что Эрика так потрясена.

– Если бы ты сама оказалась в таком положении, могло бы это повлиять на твой выбор мужа? – полюбопытствовал Джейсон.

– Ты забыл, что я не собираюсь выходить замуж ни за одного из ваших клиентов? – откликнулась Габриель шепотом. – Следовательно, их привычки меня вовсе не касаются.

Джейсон в ответ промолчал, однако его мрачный взгляд был весьма красноречив.

Как только он ушел, Габриель в изнеможении прислонилась к двери, безуспешно пытаясь унять сердечную боль, которую он продолжал причинять ей своим равнодушием. Она легко могла себе представить, какое унижение, должно быть, испытала Эрика, узнав, что Льюис нарочно отослал от себя свою сожительницу-индианку и их ребенка, чтобы освободить место для нее. Очевидно, этих индейских женщин просто использовали, а затем тут же выбрасывали прочь, как только у мужчины появлялась возможность обзавестись белой женой. Джейсон считал такое положение вещей неприемлемым, поскольку дети в его глазах были слишком большой ценностью, чтобы потом от них избавляться. Но как он поступил с ней самой? По-видимому, ее счастье так мало для него значило, что ему не терпелось поскорее сбыть ее с рук. Как только она станет невестой другого мужчины, его совесть будет чиста, поскольку ответственность за нее будет лежать уже не на нем…

Солнце уже клонилось к закату, когда остальные соседки подруг по комнате прокрались на цыпочках в спальню и принялись переодеваться к приему. Однако Габриель красноречиво поднесла палец к губам, чтобы они ненароком не разбудили забывшуюся от горя Эрику. Мэрлин тем не менее не удержалась от вопроса: