— О Боже! — пробормотала Кейт. Слезы ликования побежали по щекам — почерк Уилли она узнала бы где угодно.

Из-за недоработки инженеров часть скалы в Грандфилде, ослабленная работами по добыче гранита и лишенная необходимых опор, обвалилась. Несколько человек погребло под завалом. Прошло полных два дня, прежде чем завал разобрали. Невероятно, но несколько человек выжили. Пятерых работников они потеряли. Гаррет посетил каждую семью и лично выразил им соболезнования. Теперь, спустя целых пять дней, он возвращался в Колтон-Хаус. Он чувствовал себя старым, серьезным и думал лишь о том, что скоро увидит Кейт. Обнимет ее. Ощутит прикосновение ее рук, услышит ее голос. Она успокоит и поддержит его.

Каждый день своего отсутствия он тосковал по Кейт, и эта тоска не только занимала его разум, но и сковывала тело. У его было тяжело на сердце, его мышцы стали напряженными, а руки и ноги словно цепенели. Он забыл, как улыбаться. Кейт нужна ему.

Однако после того как он отвел на конюшню свою лошадь, у дверей дома его встретила не Кейт. Там его ждали тетя Бертрис и Жоэль, которая тут же бросилась ему на шею. Живот ее заметно вырос за прошедшее время. Гаррет аккуратно отстранил ее, прилагая усилия к тому, чтобы не стиснуть зубы.

— Я так соскучилась по тебе, Гаррет, — прошептала она с сияющими глазами.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он.

Она нежно улыбнулась:

— Все хорошо. Тетя Бертрис была ко мне очень добра. Мы все дни проводили вместе.

«Тетя Бертрис»? Кажется, они и впрямь очень подружились. Гаррет нахмурился и посмотрел поверх плеча Жоэль на тетю Бертрис. Та только пожала плечами. В глазах ее горел огонек.

— Прости меня, — он отступил еще на шаг, — но я грязный с дороги и…

— Ну конечно, — тепло ответила Жоэль. — Пожалуйста, иди освежись. Я велела приготовить тебе ванну.

Гаррет замер.

— Правда?

Жоэль кивнула:

— Да. Не сочти за дерзость, Гаррет, но я подумала, что ты будешь уставшим после поездки.

— Да. — Ему было неловко. Не по себе. Он посмотрел на лестницу. Единственное, чего ему хотелось, — это пойти к Кейт. Господи, как же он по ней соскучился! — Спасибо, Жоэль. — Он вымучил улыбку. — Теперь я пойду. Мы увидимся за ужином?

— Конечно. Я заказала на ужин фазана. Тетя Бертрис сказала, это твое любимое блюдо.

Стиснув зубы, он поднялся по лестнице и прошел по коридору. От предвкушения горело лицо, кровь побежала по венам быстрее.

Он постучался к Кейт и, не услышав ответа, повернул дверную ручку. Он прекрасно знал, что войти в комнату к даме без приглашения — это грубейшее нарушение приличий, но он также знал, что Кейт заботится о приличиях столько же, сколько он сам, то есть ни капельки.

Дверь распахнулась. Кремовая комната была, как обычно, безукоризненно чиста — и пуста. И выглядела так, как будто там уже несколько дней никто не жил.

Гаррет постоял в пустой комнате и прошел к двери в смежную спальню Ребекки. Постучал.

— Кто там? — спросила Ребекка из глубины комнаты хриплым голосом.

У Гаррета напряглись плечи.

— Твой брат.

Он услышал драматичный вздох.

— Входи.

Гаррет вошел в комнату сестры и обнаружил, что она до сих пор в постели.

— Я тебя разбудил?

— Нет, я не сплю.

— А что ты делаешь?

Еще один вздох.

— Наверное, хандрю. — Она устало села на краю кровати. — Добро пожаловать домой, Гаррет.

Он нахмурился:

— А где Кейт?

— Ох, Гаррет…

От ее тона что-то сжалось у него в животе.

— Что?

— Ее нет. Ты разве не знал?

Кровь вскипела в его венах.

— Нет? Что ты имеешь в виду? — Он шагнул к сестре. — Что ты такое говоришь?

Ребекка прижала к груди сломанную руку.

— Тебе что, все равно?

— Конечно, нет!

— Тогда почему ты не знаешь, что она уехала? Ее нет уже несколько дней!

Это известие потрясло его. С тем же успехом она могла ударить его под дых. Здоровой рукой.

— Что?!

Ребекка с трудом встала. Он, ошарашенный, даже не подумал помочь ей. Она заговорила неестественно высоким голосом:

— Ты думаешь только о своей красавице Жоэль и бастарде, которого она носит. Тебя нисколько не волнует, что мать Кейт уже, может быть, убила ее… той чертовой кочергой!

Гаррет ошарашенно смотрел на сестру. Та подошла к нему и ткнула его пальцем в грудь:

— Это ты во всем виноват!

— Ребекка, я не понимаю, о чем ты говоришь. Ты же знаешь, что меня позвали по срочному делу. — Он провел рукой по волосам. — Случилось несчастье…

— А ты не подумал с ней попрощаться? Сказать, куда едешь? Заверить ее, что бельгийка для тебя ничего не значит и место Кейт в твоем сердце не тронуто? — Ребекка фыркнула. — Нет, конечно, нет. После приезда Жоэль ты с ней так и не поговорил, верно? Ты избегал ее, ты, жестокий эгоист!

Он покачал головой, все еще не понимая:

— Когда она уехала? Почему?

Ребекка заморгала.

— Этого она не сказала, но я, по-моему, и так знаю. Потому что тетя Бертрис сказала ей, что ты женишься на Жоэль. — Ребекка с отвращением отвернулась. — А ты даже не любишь ее. Я точно знаю, что не любишь.

— Ребекка…

— Ты любишь Кейт.

«Ты любишь Кейт».

Ребекка прошла к своему письменному столу, открыла ящик и вытащила листок бумаги. Прошла обратно через всю комнату, протянула письмо ему:

— Читай.

Она наблюдала за тем, как он развернул письмо и принялся читать. Биение сердца отдавалось в ушах.

«Дражайшая Бекки!

Ты самая лучшая подруга, какая у меня была в жизни. Больше всего на свете мне не хочется с тобой расставаться. Спасибо за все, что ты сделала для меня. Надеюсь, когда-нибудь ты простишь меня за то, что я уезжаю не попрощавшись. Но пойми меня, я ужасная трусиха, и мне совсем не хочется тебя будить.

Будь счастлива, моя дорогая Бекки. И пожалуйста, пиши мне в Дебюсси-Мэнор. Я буду очень по тебе скучать. С любовью, Кейт».

Гаррет опустил письмо и рухнул в розовое кресло сестры. Она уехала от него. Не сказав «прощай», не оставив даже записки — просто взяла и уехала. Он молчал, пытаясь собраться с мыслями. Письмо Кейт ничего не прояснило, только усложнило и запутало.

— Не могу поверить, что она уехала, — пробормотал он в конце концов.

Ребекка, которая до сих пор там и стояла, повернулась к нему. Глаза ее сверкали, как сталь.

— Да. Уехала. Бросила тебя и всех нас. Ее тут больше нет. Она вернулась… в то ужасное место.

Ребекка явственно дрожала.

Кейт уехала. Он никогда не говорил с ней о своих чувствах. Ни разу. Ей не за что было держаться, когда приехала Жоэль, и пока он пытался выбраться из трясины смятения, в которую повергло его появление бывшей любовницы, она отказалась от него. Бросила его.

Надо было пойти к ней. Поговорить. Рассказать, как приезд Жоэль сбил его с толку, как он выбивался из сил, пытаясь найти решение, которое устроило бы всех.

Но нет, он первый ее покинул. Он обращался, с ней так, словно она какая-то потаскушка, о которой сразу же забудут, стоит появиться истинной леди, которая потребует внимания к себе.

Ребекка отвернулась, закрыв лицо рукой, и простонала:

— Гаррет, просто уйди, и все.

Двигаясь, как в дурном сне, он услышал, как она бросила вслед:

— Дурак ты.

Кейт дрожащими руками схватила связку писем и вытащила наружу, обсыпав юбки золой.

Края писем полностью обгорели, верхние и нижние письма тоже сильно пострадали, но, как это бывает с толстыми пачками бумаг, до середины огонь не добрался.

Кейт осторожно сняла верхнее письмо, в котором, кроме пылкого приветствия, ничего нельзя было прочитать, и моргнула. Вот оно. Уверенный, смелый почерк Уилли.

«На эти деньги приезжай ко мне. Отправляйся в путь немедленно». И на следующей строчке: «Кенилуорт».

Кейт отложила листок. «Все видят, что он медленно сходит с ума. Все его боятся. Все идет, как я и планировал».