Гаррет от ярости потерял дар речи: как она может так презрительно отзываться о Кейт? Рядом с ним Ребекка присела в реверансе.
— Я леди Ребекка, — сказала она, — ваша невестка. Рада познакомиться, мэм.
— Леди Ребекка? Но как… как вы… — Миссис Фиск бросила на Кейт убийственный взгляд. — Только не говорите, что Кейт снова принялась рассказывать небылицы. — Она издала странный звук, который, наверное, следовало понимать как смешок. — Нет же, нет… глупая девчонка вечно что-нибудь выдумывает. Простите, моя госпожа, мы из другой ветви семьи Фиск, не той, разумеется, к которой принадлежит ваш уважаемый муж.
— Мама, хватит, — прошептала Кейт. — Врать уже слишком поздно. Уилли мертв, и они все знают.
— Уильям мертв? Конечно, нет, дурочка! — воскликнула мать.
Реджинальд повернулся и посмотрел на них огромными темными глазами.
Ребекка вышла вперед и деликатно положила руку на предплечье миссис Фиск. Гаррет напрягся. Он не знал, на что способна эта женщина. До сих пор она реагировала весьма странно, ему казалось, что вокруг нее даже воздух потрескивает от напряжения, как будто она — ворох сухого хвороста, который вот-вот вспыхнет ярким пламенем.
— Мне очень жаль, мэм. — В глазах Ребекки снова заблестели слезы, она часто заморгала и указала на Гаррета: — Это мой брат, герцог Колтон.
Миссис Фиск бросила взгляд на него, потом снова посмотрела на Ребекку.
— Это просто невозможно, — объявила она. — Герцог Колтон пребывает в своей резиденций в Лондоне.
Гаррет откашлялся.
— Простите, мадам, но вы ошибаетесь. Я и есть герцог Колтон.
Миссис Фиск посмотрела на него с сомнением. Оно и понятно: на герцога он сейчас походил не больше, чем тягловая лошадь на арабского скакуна.
— Мама, Уилли погиб… после того как… Он приставил пистолет к моей голове, мама, — прошептала Кейт, и в голосе нее появились просительные нотки, от которых у Гаррета все сжалось внутри. — Я была рядом с ним… Разве ты не слышала?
Когда умер брат Кейт, она не плакала, но теперь слезы заструились по ее щекам. Гаррет застыл, борясь с захлестнувшим его желанием утешить ее. Отряхнувшись, как утка отряхивается от воды, миссис Фиск отвернулась и направилась к очагу.
— Я разводила огонь для бедняжки Реджинальда. Ты же знаешь, как легко он простужается.
— Мама… — беспомощно начала Кейт.
Миссис Фиск взялась за кочергу и намеревалась поворошить угли в камине, но, по-видимому, передумала. Она резко развернулась к Кейт, которая пошла вслед за ней в глубь кухни.
За несколько мгновений лицо миссис Фиск разительно изменилось, потемнело: глаза прищурены, губы поджаты.
— Это все ты, да? Я так и знала, что ты встанешь между нами! Так и знала, что ты погубишь всю семью, ты, мерзкое грязное отродье!
— Нет, мама! — ахнула Кейт.
— Убийца! — Миссис Фиск бросилась на дочь с кочергой. Гаррет метнулся вперед и оттолкнул Кейт. Теперь кочерга была нацелена прямо ему в живот.
Он увернулся от оружия и ловко выхватил его из рук разъяренной миссис Фиск. Он отбросил кочергу — та лязгнула об пол — и схватил миссис Фиск, которая пыталась проскочить мимо него, чтобы добраться до дочери.
— Миссис Фиск, успокойтесь! — велел он. — Она не имеет никакого отношения к смерти вашего сына.
— Вон отсюда! — Она извивалась в его руках. — Убирайся! Я так и знала, что ты принесешь нашей семье одно только горе! Видеть тебя не желаю! Ты больше не моя дочь!
Кейт расправила плечи:
— Нет.
— Нет? — не веря своим ушам, повторила миссис Фиск.
Кейт зло смахнула набежавшие слезы.
— Этот дом тебе не принадлежит, мама. Я никуда не уйду. Я не брошу Реджи.
Гаррет посмотрел на малыша, который неподвижно сидел в кресле, словно маленькая светловолосая статуя с абсолютно ничего не выражающим лицом.
— Вон с глаз моих! — завизжала миссис Фиск.
Понятное дело, она в шоке. Внезапная смерть сына лишила ее здравомыслия. Гаррет держал ее крепко.
— Очень хорошо. — Он старался говорить спокойно, несмотря на бурлившую в сердце ярость. — Кейт уйдет, но только если вы позволите ей забрать с собой вашего сына.
— Нет! Уильям останется со мной.
— Уильям мертв, миссис Фиск.
Она вдруг перестала сопротивляться и обмякла в его руках. По круглым щекам покатились слезы.
— Делайте что хотите, мне все равно. Только не трогайте Уильяма. Пожалуйста, не забирайте его у меня, ваша светлость.
— Мы не станем трогать тело Уильяма, если такова ваша воля.
— Уходите! — Она оттолкнула его и поплелась из кухни. — Уходите, все. Мне надо увидеть Уильяма. Сыночек мой.
В Кенилуорт они возвращались пешком. Только Реджи сидел на лошади Гаррета, которую тот забрал из конюшни. Мальчик сидел в седле, вцепившись в луку так, словно от этого зависела его жизнь. Кейт шла рядом, чтобы поддержать его, если он вдруг упадет.
Реджи никогда прежде не доводилось ездить на лошади. Когда-то давно, когда Кейт, Уильям и Уоррен были маленькими, в конюшнях Дебюсси-Мэнора было полным-полно прекрасных лошадей. Лорд Дебюсси даже подарил мальчикам по пони. Когда близнецам исполнилось тринадцать, конюшни перешли в их распоряжение.
А потом жена лорда Дебюсси заболела, и маркиз, жаждавший получить наследника, сделал мать Кейт своей любовницей. Все потеряло для него смысл, кроме зачатия наследника. Но Реджи родился уже после смерти леди Дебюсси, и выдать его за законного сына маркиза не удалось.
Они прошли мимо поворота к дому Берти. А Берти… Кейт подавила всхлип.
Что теперь станет делать любовница Уильяма? Как скоро узнает, что ее покровителя больше нет в живых? Куда пойдет?
Не имеет значения. Это все не ее дело. Люди, которые с детства составляли ее мир, умерли. Лорд и леди Дебюсси, Уоррен и Уилли.
И даже мать оставила ее.
Кейт зажмурилась на секунду и расправила плечи. Нельзя дать слабину. Только не сейчас. Она должна быть сильной — ради той семьи, что еще у нее осталась. Надо сосредоточиться на Реджи и действовать исходя из его интересов, выбирать то, что лучше для его здоровья и благополучия.
А их общее благополучие в этот момент зависело от двух человек, которые шагали с другой стороны от лошади: от герцога Колтона и леди Ребекки.
Кейт выросла в доме маркиза, поэтому имела четкое представление об аристократии. Да, понятно, лорд Дебюсси был замкнутым человеком, кое-кто даже называл его отшельником, но он был пэром королевства и вел себя соответственно.
А Гаррет — нет. Он был такой… земной. Настоящий. Открытый. Честный. Даже близко не похожий на тех напыщенных, разодетых в пух и прах лордов, которые — как Кейт воображала — шествуют по улицам Лондона.
Он был Гарретом, она знала его близко.
Но он был еще и герцогом Колтоном, а о герцоге Кейт не знала ничего.
Леди Ребекка вдруг появилась рядом с ней и сжала нежными пальчиками загрубевшую от работы руку Кейт:
— Спасибо, Кейт.
Кейт удивленно воззрилась на нее.
— За что… миледи? — спросила она, так и не найдя ответа сама.
— За то, что была мне подругой. Ты с самого начала знала, что мы с тобой теперь родные, а я выяснила это только прошлой ночью. Я… — Леди Ребекка покосилась на Гаррета, который уверенно шагал вперед, хоть у него и были порезаны ноги. Его обувь, равно как и другие личные вещи, они нашли в спальне лорда Дебюсси, где, очевидно, спал Уилли, когда не ходил к жене или любовнице.
Гаррет подбодрил Реджи и помог ему сесть в седле поудобнее.
— Я всегда мечтала иметь сестру, — продолжала леди Ребекка.
— О… — Кейт не нашла что сказать и вопросительно посмотрела на леди Ребекку.
— Прошу тебя, поедем с нами в Колтон-Хаус. Я… — Она сглотнула. — Кейт, пожалуйста, ты мне нужна. Только ты можешь меня понять.
Кейт взглянула на нее, потом на Гаррета — герцога. На герцога, который убил ее старшего брата. Боль и отчаяние наполнили ее сердце, и она покачала головой:
— Нет. Я не одна из вас.
