— Да, папа, — так же тихо ответила она.

— Милая, мы бы хотели, чтобы ты погостила подольше... — осторожно начал он.

— Не надо, папа, не сейчас, — с трудом сдерживая слезы, прошептала Ава.

— Прости, милая. Мне очень жаль...

— Скажи папа, — нетерпеливо перебила его она, — ты счастлив?

Ральф задумался. Несколько раз он порывался что-то ответить, но всякий раз останавливал себя, не произнеся ни звука.

— Не понаслышке знаю, что было время, когда вам с мамой буквально было противопоказано оставаться под одной крышей. Но теперь-то, преодолев кризис в отношениях, благодаря чему я уважаю вас еще больше, теперь вы счастливы? Ты, отец, доволен той жизнью, которую сейчас ведешь?

Ральф тяжело вздохнул и, глядя поверх Авы, заговорил:

— Ты знаешь свою мать, дорогая. Как же меня бесили эти ее привычки: теннис по три раза в неделю, бесконечные посиделки с подругами, вечная телефонная трескотня... И дело даже не в том, что она спускала огромные деньги во всех этих салонах, магазинах, а любимым видом спорта было перебрасывание последними сплетнями и досужими домыслами. Меня бесило ее отношение к жизни, ее своеобразные суждения, прямо скажем, недалекие, то, что она считает авторитетным и определяющим мнение какой-нибудь нагловатой кумушки, а отнюдь не требования здравого смысла... В определенный момент я оказался не в состоянии это больше сносить. Нам нужно было расстаться, что мы и сделали... Но прошло какое-то время, и я понял, что мне остро не хватает ее. Представь себе, Ава, я жил работой, я отдавал себе отчет в каждом поступке, в каждом своем желании. Моя жизнь была абсолютно рациональной. И очень скоро я осознал, что не развиваюсь — ни как мужчина, ни как личность. Мне стало недоставать того откровенного абсурда, который Рейчел всегда вносила в мою жизнь. Благодаря ей, я понял, что люди состоят не только из целей и достижений, они парадоксальны по природе своей. Тебе ясно, малыш?

— Лучше, чем ты можешь себе представить, отец, — серьезным тоном ответила Ава. — Но как тебе удалось преодолеть ощущение крайнего неприятия? Как ты примирился с тем, чего прежде на дух не переносил?

— Мне кажется, нужно просто помнить, что перед тобой дорогой тебе человек, которого ты сам однажды выбрал себе в спутники, полюбил, прожил с ним неплохую жизнь, родил и воспитал чудесных детей, унаследовавших как хорошие, так и дурные черты обоих родителей. А придурь, которой становится только больше с каждым годом, я воспринимаю как то, без чего однажды чуть на стену не полез в своей предельно осмысленной и этим ограниченной жизни. Теперь я смотрю на Рейчел как на участницу какого-нибудь реалити-шоу или забавную, взбалмошную, порой истеричную, но при этом совершенно безобидную в любом своем заблуждении героиню мыльной оперы. И порой ловлю себя на мысли, что действительно счастлив от того, что все в моей жизни вышло именно так, а не иначе. Во всяком случае, винить в чем-нибудь твою мать мне не приходит в голову, — признался отец.

— Ты лучший, папочка! — расчувствовавшись, воскликнула Ава и кинулась к отцу на шею.

— Пора, дорогая, — не преминул напомнить он.

— Сэр! — раздался за спиной Авы голос Калеба, к чему ни она, ни Ральф совершенно не были готовы.

— Калеб? — удивленно проговорила Ава, обернувшись.

Но, казалось, Калеб и не заметил ее. Это был настоящий поединок взглядов, в котором его соперником был мощный и несокрушимый Ральф Хэллибертон.

Ральф буквально отодвинул дочь в сторону и в воинственной позе застыл напротив Калеба.

— Мы спешим в аэропорт, сынок. Не задерживай нас, пожалуйста, — достаточно спокойно, но вместе с тем безапелляционно сказал Ральф.

— Что ты тут делаешь, Калеб? — попыталась вступить в разговор молодая женщина, но отец сделал ей знак помолчать.

— Ральф, дайте нам секунду, — понимая, что проигнорировать отца не удастся, попросил Калеб.

— У тебя было время, парень, — заметил отец Авы, но оставил их, скрывшись в доме.

— Привет, — прошептал ей Калеб.

— Привет, — прощебетала Ава в ответ. — Зачем ты здесь? — спросила она, явно нервничая.

— Потому что должен. По крайней мере так мне кажется... Ава, не все договорено. Почему ты уезжаешь?

— Напротив, Калеб. Мы успели обсудить все вчерашней ночью.

— Но мы же решили, что неделя у нас есть! — в отчаянии воскликнул он.

— Неделя не понадобится, милый, — прошептала женщина. — Мне было хорошо с тобой. Честно, — признала она. — И именно поэтому так мучительно продолжать эти безнадежные встречи. Я не могу, Калеб. Не должна... Ты значишь для меня слишком много, иначе все было бы возможно, — вздохнула Ава.

— Значит, ты решила лететь.

— Да, — кивнула она.

— Или так решил твой отец? — спросил он резко.

— Он поддержал это решение, — отчеканила Ава.

— Не понимаю, как ему опять это удалось?!

— Отцу не пришлось ничего делать, Калеб. Я сама так решила. На сей раз я сама, и никто другой.

— Что-то я не уверен.

— Тем не менее это так! — объявила Ава и отвернулась, давая понять, что бессмысленный диалог окончен.

— Еще секунду, пожалуйста, — остановил ее Калеб.

Ава замерла в ожидании мучительного и бесплодного продолжения.

Но Калеб молчал. Молча он взошел на террасу дома, где его в течение долгих лет считали почти родным, где в любое время дня и ночи его готовы были принять, где он чувствовал себя комфортнее, чем в доме собственных родителей. Но здесь же, как выяснилось, его считали проблемным, поверхностным, а теперь еще и бесперспективным...

— Что? — спросила его Ава.

— Не надо убегать, — проговорил он, положив руки на ее плечи, — хватит простых решений, хватит беречь сердце для светлого будущего, потому что все необходимое для счастья у нас уже есть...

— Калеб... — попыталась возразить Ава.

— Нет, послушай меня, родная. Я — Калеб Гилкрист, человек, которому ты уже не в первый раз решила довериться. Человек, который в очередной раз чуть не подвел тебя — из лучших побуждений, разумеется... Мне кажется, пора положить этому конец. Через океан мы ничего сделать не сможем... Ты еще следишь за моей мыслью?

— Конечно, слежу, хотя секунда уже истекла, — в предвкушении чуда отважилась пошутить Ава.

— Ведь, если хорошенько подумать, именно ты самая красивая, самая умная и самая желанная девочка из всех, кого я знал. По-моему, не имеет смысла приводить точное число известных мне женщин. С твоего позволения, я опущу эти подробности. Важно то, что ты лучшая. Ты — мечта. И если я позволю тебе упорхнуть, посчастливится кому-то другому. Я не могу этого допустить, Ава, — несколько иронично объяснил он. — Наверное, то, что я собираюсь сделать сейчас, давно уже нужно было сделать...

— Но ты настолько самонадеян, что не считаешь нужным торопиться, — констатировала Ава, многозначительно постучав кончиком указательного пальца по циферблату наручных часов.

— Отчасти ты права, — кивнул Калеб. — Но не торопился я еще и по другой причине. Зная, с каким недоверием относятся твои родители к моей персоне, я не хотел, чтобы меня посчитали импульсивным и опрометчивым. Мне нужно, чтобы все вы понимали — намерение мое серьезно и осмысленно... Только вот с атрибутами пришлось поторопиться, — улыбнулся он, сунув руку в карман. — Купил по дороге. Если будут нарекания, в любой момент подберем на твой вкус.

— Боже! — воскликнула Ава и рассмеялась, увидев в его руках обвязанную тоненькой ленточкой бархатную коробочку.

— Покупка драгоценностей всегда считалась неплохим денежным вложением, — сообщил он, пока возлюбленная открывала коробочку с обручальным кольцом.

— Я это учту, когда настанет черный день, — откликнулась Ава.

— Надеюсь, в нашей жизни этого не произойдет. А если и произойдет, то мы справимся. Значительно приятнее смотреть в будущее, зная, что твоя жена — доктор наук.

Ава, изучив кольцо с бриллиантом, вдумчиво проговорила: