И, улыбнувшись Рози, добавила:

— Им вряд ли удастся иметь такую возможность в будущем.

Рози, прижавшись к Кенту, не сводила глаз с дороги, пока не осели клубы пыли за отъезжавшими машинами.

— Пойдем в дом, — сказал Кент.

— Пойдем. Я приготовлю что-нибудь поесть. Ты голоден?

— Можно назвать это и так, — он осторожно прикусил мочку ее уха, — а ты? Я спрашиваю, ты голодна?

Рози наклонила голову и вздохнула.

— Мне хочется того же, чего и тебе, но рецепты остались у меня в спальне.

Он придвинулся ближе, целуя ее щеки и уголки рта.

— Тогда нам следует подняться туда как можно скорее.

Кент продолжал целовать ее без передышки, как будто никак не мог насытиться, и поцелуи его проникали в самую глубину ее души. Он принадлежал ей. И Рози принадлежала Кенту. И всем этим она была обязана любовным письмам и неудачной любви другой женщины.

Они поднялись в ее спальню. Закрыв дверь, Кент опять обнял ее.

— О чем ты думаешь?

— О тебе, обо мне, о женщине, имя которой Гардения.

Он нахмурился:

— О Гардении?

— Забудь об этом, Саммертон. Я все равно не скажу тебе, кто она.

— У мужчины всегда есть способ получить нужную ему информацию.

На лице у него играла дьявольская усмешка, когда он повел Рози к кровати.

— Ничего не выйдет. Но ты можешь испробовать свои способы. Я думаю, это будет интересно.

Она опустилась на кровать, и он нежно подвинул ее. Упираясь локтями, он склонился над ней.

— О, это обязательно будет приятно и интересно, О'Ханлон, я обещаю тебе, — произнес он хриплым голосом. — И если мои методы не сработают сегодня, я буду продолжать, пока не добьюсь результата. Ты готова?

С улыбкой она взглянула на Кента, обняла его за шею и притянула к себе.

— Готова, могу и хочу, — прошептала она, отвечая на его поцелуи.

До того как ее рассудок заволокло туманом, перед ее мысленным взором пронеслись любовные письма, Гардения и предстоящие наслаждения. Мужчина, о котором она мечтала, был в ее объятиях и, похоже, навсегда. Она глубоко вздохнула, закрыла глаза, обнимая его широкую сильную спину, ощутила себя безмерно счастливой и про себя произнесла: «Я у тебя в долгу, Мэй».