А потом ее не стало. Мистер Джордан тяжело переживал кончину жены. Хотя последние несколько лет ее жизни он внутренне готовился к подобному финалу, эта трагедия стала для него мучительной.

У бедного вдовца не осталось ничего, кроме его фирмы. Он дневал и ночевал на работе, стараясь измотать себя работой настолько, чтобы, падая и засыпая от усталости, не позволять грустным мыслям посещать уставший мозг.

Так прошло пять лет, и в один прекрасный день в его жизни появилась Алиса. Она заполнила его всего, вдохнула в него жизнь, впустила свежую струю воздуха и велела дышать, жить, радоваться.

Да и вошла Алиса в его жизнь не одна — она привела с собой Сьюзен и Ханну. И Рекс Джордан воспринял этих девочек как своих собственных дочь и внучку.

Сьюзен выключила телевизор и прошла в комнату, где мирно посапывала Ханна. Наклонившись над детской кроваткой, она поправила одеяльце и погасила ночник.

Едва раздевшись и устроившись в собственной постели под теплым одеялом, Сьюзен услышала звук осторожного поворачивания ключа в замке входной двери. Вслед за этим она услышала осторожные шаги в коридоре и приглушенные голоса. Прислушиваясь к звукам, Сьюзен представляла, как мать снимает и ставит в сторону свои полусапожки, вешает на вешалку пальто. Затем в той же последовательности обретает временное пристанище и верхняя одежда Рекса.

Из коридора миссис Джефферс и Рекс, стараясь ступать как можно тише, отправились на кухню.

Сьюзен встала, надела халат, пригладила волосы и вышла из своей комнаты.

— Наконец-то, — сказала она, стоя в проеме кухонной двери и скрестив руки на груди. — Я уже начала волноваться.

Рекс, сидевший за столом, и мать одновременно вздрогнули, застигнутые врасплох, и переглянулись, как заговорщики.

— Сьюзен?! — в один голос воскликнули они.

— Прости, дорогая, мы тебя разбудили, — сказала миссис Джефферс.

— Да какой уж тут сон. Что-то вы загуляли.

— Мы были в театре, а потом ужинали в ресторане, — объяснила причину своего долгого отсутствия мать.

Ее глаза блестели каким-то неправдоподобным блеском, и Сьюзен поняла, что в ресторане не обошлось и без стаканчика вина.

— Мама, ты вдобавок ко всему еще и пьяна?! — внутренне веселясь, но оставаясь серьезной внешне, воскликнула Сьюзен.

— Нет, что ты! Мы выпили всего по бокалу вина, — не поняв ее истинного настроения, встал на защиту любимой женщины Рекс.

— Да, а теперь зашли на чашечку кофе, — подтвердила Алиса.

— Поздновато для кофе… или, наоборот, рановато, — улыбнувшись, сказала Сьюзен и устроилась за столом напротив Рекса. — Я вам не помешаю?

— Конечно нет, — опять в один голос ответили будущие молодожены.

Мать нажала на кнопку электрического чайника и достала три чашки.

— Раз уж мы все здесь собрались, — осторожно начала она, тоже устроившись за столом, — давайте обсудим кое-что.

— Давайте. А что? — заинтересовалась Сьюзен. — Вашу свадьбу?

— Нет, пока нет.

— Тогда что?

— Сьюзен, — заговорил Рекс после брошенного на него взгляда Алисы, передающего ему слово. — Алиса рассказала мне про твои отношения со Стивеном Филдингом, о его отцовстве и о Ханне.

Сьюзен внутренне напряглась. Она только-только начала привыкать к потере Стивена, почти смирилась с его уходом из ее жизни, и поднимать вновь больную тему ей вовсе не хотелось. Она уже представила себе, как будет мучиться ближайшие несколько дней, вновь мысленно задавая вопросы, на которые нет ответов, ведя мысленные диалоги со Стивеном и сжигая себя изнутри.

— Пожалуйста, не надо. — Она протестующе подняла руку и выставила ее вперед, словно загораживаясь от какой-то невидимой опасности. — Я не хочу говорить об этом. Не хочу.

— Нам все же надо поговорить, — твердо сказал Рекс.

— Сьюзен, дочка, — взмолилась мать, — прошу тебя, выслушай Рекса. Я не могу видеть, как ты мучаешься.

— Я уже не мучаюсь. Мне намного легче, — упрямо твердила Сьюзен.

— Ты же любишь его.

— Люблю, но это ничего не меняет. Сьюзен решительно встала, намереваясь уйти.

Одновременно с ней встала и мать, чтобы приготовить всем кофе. Миссис Джефферс была смертельно бледна, и Рекс, взглянув ей в лицо, понял, насколько глубоки ее переживания за дочь. Поэтому он решил проявить настойчивость.

— Сьюзен, прошу тебя, сядь. Мы одна семья. Ты и Ханна мне очень дороги, как были бы дороги родная дочь и внучка, которых у меня никогда не было. Сядь, прошу тебя. Давай обсудим все, дочка. Мне кажется, я могу помочь вам со Стивеном.

«Дочка». Такого обращения в свой адрес от мужчины она никогда не слышала. Это простое слово произвело на нее магическое впечатление, и Сьюзен повиновалась. Сделав несколько шагов, чтобы выйти из кухни, она вернулась и заняла свое прежнее место.

— Вот и кофе, — тихо сказала миссис Джефферс, расставляя чашки с обжигающим напитком и ставя посреди стола сахарницу.

— Спасибо, дорогая, присаживайся, успокойся, — очень мягко сказал ей Рекс.

Миссис Джефферс устало опустилась на стул.

— Сьюзен, я знаю Стивена с детства. Это очень порядочный молодой человек, — заговорил он после паузы, во время которой задумчиво размешивал в чашке сахар. — Я уверен, что размолвка, произошедшая между вами, не что иное, как чистой воды недоразумение. Он просто не понял ситуации.

— Нет, мистер Джордан, — от волнения Сьюзен перешла на официальное обращение, — он не «не понял», он просто не захотел меня выслушать.

— Возможно, и так. В таком случае надо еще раз попытаться с ним поговорить.

— Вы думаете, я не пыталась?! — воскликнула Сьюзен, и от обиды на ее глаза навернулись слезы. — И потом, почему я должна навязывать себя мужчине, который даже не желает объясниться со мной?

— Тише, Сьюзен, тише, — попыталась успокоить ее мать. — Прошу тебя, не надо столько эмоций.

— Я не могу, мама! Я просила вас не заводить этого разговора! Вы не послушались меня! Я не могу без эмоций! — рыдала Сьюзен. — Почему рядом со мной всегда слабые мужчины? Почему они сразу убегают, как только сталкиваются с трудностями. Я устала быть во всем виноватой.

Она опустила голову на руки и безутешно зарыдала, в то время как ошарашенный такой ее реакцией Рекс переводил беспомощный взгляд с Алисы на Сьюзен.

— Ничего, ничего, Рекс, не вини себя. Ей давно надо было выплакать свою обиду. Слишком долго носить боль в себе нельзя, сердце не выдержит. Поплачь, дочка, поплачь, — гладила она по голове Сьюзен.

— Ну почему так, мама, почему? Сначала сбежал Кевин, а ведь я доверяла ему. Доверяла, а он предал меня, спасовал перед возможными трудностями. Я не оправдываю себя, я тоже была в чем-то не права, но ведь можно было поговорить, найти компромисс. Для этого люди и научились говорить, чтобы находить взаимопонимание с окружающими. А он просто сбежал… Потом Стивен. Я же заботилась о нем, берегла его чувства, старалась оградить от излишних переживаний, а он обвинил меня во лжи и манипулировании его чувствами! Не потому ли, что так ему просто легче бросить меня. Лучшая защита — это нападение. Ну почему? Что во мне не так? — Новая волна отчаяния захлестнула Сьюзен, и она зарыдала еще громче.

— Довольно, Сьюзен, довольно, — мягко сказала миссис Джефферс, продолжая поглаживать дочь по голове. — Ты все равно не найдешь ответы на эти вопросы. У мужчин на все свое мнение, отличное от нашего. Они тоже считают себя правыми. Успокойся.

Но Сьюзен продолжала рыдать и не слушала мать.

— Хватит, Сьюзен! — требовательно повторила мать. — Хватит рвать себе сердце. Давай спокойно поговорим. Если Стивен дорог тебе — надо бороться, а если нет, то и слезы лить нечего.

Сьюзен оторвала голову от рук и подняла зареванный взгляд на мать.

— Я и сама теперь не знаю, — всхлипнула она.

— Что значит — не знаешь? Не знаешь — любишь ты Стивена или нет? — удивилась мать.

— Люблю, но не знаю, хочу ли теперь быть с ним.

— Это еще почему? — спросил до настоящего момента не вмешивавшийся в разговор матери и дочери Рекс.