Самым загадочным было то, что в снах не отражались те мечты, которым она предавалась наяву, будучи весьма романтичной по складу характера. Набор мечтаний был достаточно стандартным, как у любой нормальной девушки, и включал в себя три главные составляющие благополучной и спокойной жизни взрослой женщины — свой дом, свой мужчина и свои дети. Представление об этих трех «китах» постоянно менялось, поэтому, наверное, и не находило своего отражения в снах. Особенно портрет идеального мужчины. Она до сих пор не разобралась даже в том, кто ей больше нравится — атлетически сложенные брюнеты с глазами цвета морской волны или мужественные блондины нордического типа. К тому же ее нередко привлекали утонченные, немного женственные и изящные эстеты с одухотворенными лицами, мечтательными глазами и длинными, волнистыми волосами до плеч. Интеллектуалы, умевшие легко перейти от обсуждения мистического начала в творчестве Кафки к смелым цветовым гаммам в новаторских поисках итальянских кутюрье, с последующим плавным переходом на воздействие фольклорных напевов австрийских горцев на музыку венских музыкальных корифеев прошлых столетий.
Карьера в ее мечты не проникала. К идеям феминизма в трудовой сфере Анна с детства подходила скептически, ориентируясь на здравый смысл и преобладающую тягу к развлечениям. Собственно, ее профессия и не могла стать основой самоотверженной и бурной карьеры. С дипломом магистра в области сравнительной лингвистики выбор был не слишком велик. Или педагогика, или научные исследования. Эта узость альтернатив и привела ее, в конечном счете, в Европейский центр лингвистических исследований в родном городе Граце. Маленький и достаточно своеобразный мирок единой Европы в центре тирольских Альп. Небольшой, замкнутый коллектив коллег, и, к сожалению, почти одни женщины. Единственное преимущество такой работы — никуда не пришлось переезжать. Правда, неизвестно, хорошо ли это для симпатичной, честолюбивой и энергичной девушки — законсервировать себя в одной среде обитания. Ей постоянно хотелось чего-то свежего и яркого, каких-то будоражащих воображение и щекочущих нервы неожиданностей…
Именно об этом она думала, следуя по давно уже проторенному утреннему маршруту, от места жительства на Анненштрассе, в квартире родителей, расположенной на втором этаже старинного трехэтажного дома с розовыми стенами и красной черепичной крышей, к месту работы на Грискай, в четырехэтажном здании кубической формы с выкрашенными в ярко-красный цвет стенами, бессовестно выпадающему из общего старинного стиля зданий на набережной реки Мур. По этому маршруту она могла бы передвигаться даже с завязанными глазами. При желании было бы несложно даже подсчитать количество пройденных шагов за то время, которое отнимал у нее этот путь пять дней в неделю, месяц за месяцем, вот уже второй год подряд, за исключением выходных, праздников и отпуска. С ума можно сойти от такого однообразия.
Да, наверное, надо было выбрать себе другую профессию. Например, стать редактором популярного женского журнала, не слишком экстремистского, в меру эпатажного, в меру снобистского, полезного для женщин и читабельного для мужчин. Во всяком случае, не превращающего мужчин в женоненавистников после прочтения пары номеров. Другим вариантом могла бы стать работа вместе с дядей Фердинандом, братом матери, на знаменитом конном заводе в Пибере. Разводить и тренировать белоснежных «липициаров» — прославленных лошадей липицкой породы. Знаменитых тем, что жеребята рождались с темной кожей, а потом постепенно светлели, приобретая белоснежность после взросления. Загадка генетики, до сих пор не раскрытая учеными.
Анна мечтала стать также известной наездницей, выступая на этих же скакунах на арене Испанской школы верховой езды в Вене, одетая в традиционную униформу всадников школы. Шляпа с галунами, как у наполеоновских маршалов, редингот кофейного цвета, желтые лосины, высокие черные ботфорты… Весьма романтичное и вселяющее самоуважение занятие.
Или прославиться как дизайнер женской моды. Впрочем, почему именно женской? Большинство прославленных кутюрье по природе мужчины, но, тем не менее, неплохо разбираются в женских проблемах и вкусах. Так почему не может быть наоборот? Почему бы женщине не посвятить себя мужской моде? Формированию мужских взглядов на одежду и обувь, на свой внешний вид. Пусть тоже прочувствуют, каково это — постоянно следить за ускользающими веяниями моды, переживать за то, что ты одет как-то не так, что ты все время опаздываешь, хотя бы на шаг, в погоне за право считаться современным. Да еще вдобавок следить за фигурой, мучительно корректировать ее, подгоняя под невероятные пируэты моды. Пусть попробуют за несколько недель, например, из раскормленных, плечистых Гераклов превратиться в худосочных «мальчиков-твигги», тонких и гибких, как ивовые прутики. А на следующий год все наоборот, если вдруг кто-то из влиятельных в мире моды пророков осмелится заявить во весь голос о том, что век истощенных, малокровных, нервных и сексуально озабоченных прошел. А для спасения личного и общественного здоровья отныне нужно как можно больше добропорядочной и добродушной плоти. Чем больше мяса, складок и румянца на щеках — тем красивее и современнее…
А то слишком уж узкая и примитивная у мужчин фантазия, как только речь заходит о собственной внешности и потребности внести в нее какие-то новации. Считают, что это удел женщин — привлекать их ленивый, пресыщенный взор. Явная тяга к консерватизму и примитивизму, стремление уберечь себя от излишней возни и беготни по магазинам. Чего стоит только так называемый классический, деловой мужской костюм. Достаточно раз взглянуть, и сразу же становится понятной вся ограниченность мужского мира…
Хм, наверное, такие воинственно-критические мысли о женской и мужской моде навеял ей этот странный сон. Она бродила одна по заколдованному замку, расположенному где-то высоко в горах, на самой кромке обрыва. Весьма похожему на «Херберштайн шлосс», тот романтичный замок в штирийских горах, в живописной долине реки Файнстритц, который она посетила в прошлом году осенью. Особенно ей запомнился огромный розарий и «Вульфсланд» — «земля волков» — заповедник со знаменитым «волчьим гротом», в котором эти хищники отделены от тебя только прозрачным стеклом.
Никто не попадался ей по пути через бесконечную анфиладу просторных и пустынных комнат, мимо покрытых темными дубовыми панелями стен, украшенных старинными гобеленами и портретами знатных предков, с застывшими в углах манекенами, одетыми в отполированные рыцарские доспехи. Ни одного живого человека. Однако огромные створки резных, щедро вызолоченных дубовых дверей беззвучно растворялись сами по себе при ее появлении и так же приглушенно закрывались за ее спиной.
Откуда-то издалека доносились звуки старинной музыки. Она смогла различить клавесин, арфу, флейту, скрипку, орган… Звуки становились все громче, как будто она приближалась к их источнику — танцевальному залу. Невольно она ускорила шаги, предвкушая, что вот-вот отворится очередная дверь и ее глазам предстанет уходящий вдаль, поистине безбрежный навощенный паркетный пол. А на нем — сотни пар, церемонно перемещающихся в старинном менуэте или кружащихся в классическом вальсе. Мужские и женские фигуры, облаченные в расшитые золотом камзолы и офицерские мундиры, в блестящие шелка и пышные кринолины. Или в черные фраки с развевающимися фалдами и белоснежную пену взлетающих ввысь кружев. При ее появлении звуки музыки сразу прервутся, все пары застынут в ожидании, повернувшись к ней лицом. А владелец замка, юный и прекрасный, с ярко-синими глазами и черными, как крыло ворона, локонами до плеч, подойдет к ней и молча протянет руки, приглашая присоединиться к праздничному торжеству.
В ее сне дверь в танцевальный зал действительно наконец, распахнулась. Только вместо кружащихся пар весь этот огромный, залитый светом, сверкающий и переливающийся зал со стенами и потолками, сделанными из ограненного хрусталя, заполняли огромные и разноцветные танцующие бабочки. Правда, при ее появлении все бабочки разом перестали порхать в воздухе и чинно расселись на протянутых поперек зала почти невидимых нитях. И тут же начали менять конфигурацию и расцветку, трансформируясь на ее глазах в нечто странное…
