— Так ведь он получал эти извращенческие записочки и до убийства Сьюзан, — резонно замечает Пит. — С чего вдруг кому-то понадобилось парить ему мозги еще раньше? И зачем это, к примеру, тому же Рокки? Ты ведь подумываешь, будто Рокки слал ему всю эту гнусную корреспонденцию?
Не могу ответить. Я просто не знаю.
— Хорошо, можешь взять от нас с Дорис ДНК, потому что от Рокки у меня ничего не осталось. Ни волоска. Мы ведь подходим, да? Если взять ДНК матери с отцом, тогда можно сравнивать что-то наподобие слюны, верно?
— Можем проследить генеалогию и по крайней мере будем знать, стоит ли вычеркнуть твоего сына из списка вероятных кандидатов на те марки.
— Ладно, — выдыхает он. — Если вам нужно, значит, сделаем. Можно я закурю, раз уж Анна отчалила?
— Я бы на твоем месте не посмела, — отвечаю. — А как насчет пальчиков Рокки?
— Забудь. Кстати, я так понял, что Бентону с отпечатками не повезло. Смотри, ведь если он отдавал письма на дактилоскопию, то тем, судя по всему, дело и закончилось. И знаешь, есть во всем этом один неприятный момент. Тебе обязательно так уж надо здесь копаться? Устраиваешь охоту на ведьм только ради того, чтобы отплатить крысенышу, который посылал Бентону эту тухлятину и, возможно, запачкал руки его кровью. Может, не стоит? Смысла не вижу. Тем более если это делала Кэрри. Она мертва, док. Так пусть себе гниет.
— Нет, смысл как раз есть, — говорю я. — И я хочу узнать, кто посылал ему эти письма.
— Н-да. Как он и говорил, кончилось все «Последней инстанцией», — размышляет Марино. — Ведь это наша компашка, собственной персоной, разбирает дело о его насильственной смерти. Пожалуй, что-то в этом есть.
— Как думаешь, он взял с собой в Филадельфию эту папку, чтобы мы с тобой наверняка ее получили?
— При условии, что с ним что-то случится?
Киваю.
— Не исключено, — отвечает Марино. — Боялся, долго не протянет, и на крайний случай решил перестраховаться. Только уж очень все как-то странно. Не больно-то Бентон многословен. Он словно опасался, как бы кто другой не подглядел. Для чьих-то глаз это не предназначалось. Тебе не кажется забавным, что в папке ни одной фамилии? Будто он подозревал кое-кого, да вот никому не рассказывал?
— Тут все зашифровано, — соглашаюсь я.
— И кого, интересно, он опасался? Полицейских? Ведь знал же — случись с ним что, первыми в вещах копы будут копаться. Так-то дело и вышло. Филадельфийские стражи порядка все в номере перевернули, потом только меня подпустили. И еще он наверняка на тебя рассчитывал — мол, ты рано или поздно доберешься. И Люси, пожалуй.
— Думаю, он просто не знал, к кому еще в руки попадет папка. Простая осторожность, и точка. А уж Бентон перестраховщик еще тот был.
— Я уже не говорю, — продолжает Марино, — что он и с Управлением по борьбе с контрабандой частенько состыковывался. Вполне мог предположить, что и они папку посмотрят, так? Команда, где Люси работала. И Макговерн — та вообще руководила группой захвата, они разбирались на пожарах, устроенных Кэрри и ее ублюдочным прихвостнем. Хотели, поганцы, скрыть, что людям лица срезают. — Марино прищурился. — И Талли, кстати, тоже из их команды, — сказал он. — Может, и его ДНК проверить? Не нравится мне этот хмырь. Непрост он, ой непрост. — Опять этот странный взгляд. Кажется, Марино никогда не простит мне, что переспала с Джеем. — Кстати, кроме шуток, у тебя его чертова ДНК была под самым носом. В Париже. Может, пятнышко какое осталось — так, прополоскать забыла, а?
— Заткнулся бы ты, Марино, — мягко говорю я.
— Ну, тогда удаляюсь. — Он встает и направляется к бару. — Пора бурбончику хлебнуть. — Наливает в бокал «Букерса» и возвращается к столу. — То-то будет номер, если выяснится, что Талли тут во всем замешан, с начала и до конца. Может, он для того и заманивал вашу бесподобность в Интерпол. Хорошенько у тебя в мозгах порыться, дабы понять, много ли тебе муженек успел поведать. А знаешь почему? Что, если Бентон после убийства Сьюзан не успокоился, стал копать и влез в какие-то секреты, которые Талли хотел бы скрыть?
— О чем болтаем?
Люси на кухне. Как-то бесшумно материализовалась.
— Тут, похоже, для тебя работенка приспела. — Марино плещет в бокал бурбону и устремляет на вошедшую мутный взгляд. — Почему бы вам с Тиун не заняться Талли, не проверить этого типчика на вшивость? А то мне что-то сердечко подсказывает, такого грязнули свет еще не видывал. И, кстати говоря, — обращается ко мне, — на тот случай, если кто-то тут не знает: он ведь помогал конвоировать Шандонне в Нью-Йорк. Не находишь забавным? Присутствует на допросе, который учинила Бергер. Потом шесть часов проводит с образиной в машине. Они уже теперь считай что кореша. А может, и не теперь.
Люси, отвернувшись, смотрит в окно, руки сунула в карманы джинсов: видно, Марино ее здорово злит и находиться с ним рядом ей неловко. Потный, говорит гнусности, еле держась на ногах; то вдруг слюной брызжет от ярости, то мрачнеет и молчит.
— Хотите знать, что меня больше всего бесит? — не унимается капитан. — Когда плохому полицейскому все сходит с рук. Потому что вокруг одни сосунки, боятся копнуть, если что. А с Талли и вовсе пыль сдувают: как же, мальчик ходил в Гарвард, языки знает, многообещающий юноша, шишка...
— Ты не представляешь, что ты сейчас сказал, — говорит ему Люси; теперь к нам присоединилась и Макговерн. — Ошибаешься. Джей очень открытый парень, и ты на этой планете единственный человек, который в нем сомневается.
— Причем выдвигая довольно нешуточные обвинения, — вторит Макговерн.
Марино умолкает и облокачивается о кухонную стойку.
— Я тебе расскажу, что нам на данный момент удалось выяснить, — обращается ко мне Люси. Говорит она тихо и неохотно, избегая острых углов. Осторожничает: еще не раскусила моего нынешнего отношения к Джею. — Мне очень неприятно... Опять же утверждать наверняка пока не берусь. В общем, у нас ничего утешительного. — Смотрит на меня, будто пытаясь понять по лицу, что же я чувствую.
— Отлично, — говорю ей. — Тогда выкладывай.
— Валяй. Я весь внимание, — присоединяется Марино.
— Не одну базу данных просмотрела: ничего на него нет. Чист как стеклышко: не возбуждалось, не заводилось, не отбывал, не состоит. Я, разумеется, и не думала, что сейчас выяснится, будто он и насильник, и от алиментов уклоняется, и объявлен в розыск, и все в том же духе. Только знаете что? Ни в ФБР, ни в ЦРУ, даже в Управлении по борьбе с контрабандой на него ни одного файла во всей системе. Зато стоило только запустить простенький поиск по недвижимости — и опа! Забили тревогу. Начнем с того, что у него в Нью-Йорке имеется квартира, куда он пускает жить некоторых избранных друзей, включая довольно крутых чинов из законодательной сферы. Квартирка стоимостью три с лишним миллиона, битком набитая антиквариатом. Кстати, в районе Центрального парка. Джей даже хвастался, что он собственник квартиры. Так вот, ничего подобного. Зарегистрировано на юридическое лицо. Некая корпорация.
— Состоятельные люди нередко оформляют собственность на различные корпорации. По соображениям секретности или чтобы защитить активы от изъятия в случае тяжбы, — замечаю я.
— Знаю. Только эта корпорация не принадлежит Джею, — отвечает Люси. — Если он не владелец корпорации авиаперевозок.
— Странновато, согласитесь, — добавляет Макговерн. — Особенно учитывая, как сильно семейство Шандонне повязано с морскими перевозками. Может, и есть какая-то связь. Пока рано говорить.
— Неудивительно, — бормочет Марино, хотя глаза у него загорелись. — Ага, то-то у меня из головы не выходит его гарвардская поступь. Богатенький Буратино. Верно, док? Помнишь, я еще удивился, что нас вдруг на «лир джет» посадили. Глазом не успели моргнуть, а мы уже на «конкорде», летим во Францию. Сразу понятно, что Интерпол за такое не стал бы платить.
— Зря он своей квартирой похвалялся, — замечает Люси. — У него, видно, та же ахиллесова пята, что и у остальных засранцев: слишком раздутое эго. — Смотрит на меня. — Хотел на тебя впечатление произвести, вот на сверхзвуковом и прокатил. Говорил, билеты халявные достал, мол, пролет у них бесплатный в Интерполе. Нет, авиалинии, конечно, временами такую штуку выкидывают. Но у нас и это уже в процессе обработки: кто заказывал билеты и под каким соусом.
