Мелина вела разговор о театральной труппе и предстоящих постановках. Чтобы подчеркнуть свое уважение к гостям, она говорила по-английски. Жак отмалчивался, лишь один раз не к месту заметил, что у него редко находится время для развлечений.

Развлечения. Услышав это слово, Симона нахмурилась и затем подчеркнуто отвернулась.

— Кто-нибудь хочет десерт? — спросил Жак и, не дожидаясь ответа, махнул рукой официанту, чтобы тот принес сладкое.

Разнообразие немыслимых пирожных ошеломило Полу, вознамерившуюся было соблюдать диету.

— Ну разве что небольшой кусочек…

Жак распорядился, чтобы на стол были поданы самые разнообразные сладости. К тому времени, когда ужин закончился, Пола почувствовала, что явно съела лишнее. Правда, тут же нашла для себя оправдание: мол, когда вернусь в Штаты, сяду на строгую диету. Дома это так легко…

Один из мужчин неожиданно обратился к Жаку.

— Не могу вам передать, месье д'Арман, как мы все рады, что ваша жена дала согласие выступать с нами. Вчера на читке она всех поразила.

Вот балда! Неужели не понял сложности ситуации? Не понял. И даже не обратил внимания, как после его слов все в Жаке напряглось — плечи, шея, лицо.

— Здесь, вероятно, какое-то недоразумение, — сказал гордый хранитель традиций. — Моя жена только гостит у своей подруги. Она вовсе не собирается вступать в труппу.

— Никакого недоразумения нет, — возразила Симона. — Я остаюсь здесь до октября, Жак.

Полу пробрала дрожь от его ледяного взгляда. Симона тоже выглядела несколько обескураженной.

— Жена да пребудет со своим мужем. Если хочешь отказаться от своего брачного обета, мне ничего не остается, как только пойти тебе навстречу.

Пола тихо ахнула. Жак, должно быть, действительно пребывал в полной ярости, если пошел на ссору у всех на виду. Или же, возможно, считает, что, предъявив свой ультиматум в присутствии свидетелей, он тем самым принуждает Симону пойти на попятную.

— Жак… — Та запнулась. — Разве все должно быть только черным и белым? Разве у меня нет права на собственную жизнь?

— Ты вправе выбирать, как тебе жить. Делай все, что пожелаешь. — Д'Арман поднялся, положив тем самым конец разговору. — Приношу извинения гостям, но, думаю, для моего пищеварения будет лучше, если я пройдусь перед отъездом.

И ушел, оставив за собой лишь ошеломленное молчание. Пола догадалась, что таким образом муж дает Симоне какое-то время на раздумье. Но какой жестокий выбор человек ей навязывает!

— Я думаю, мне стоит с ним поговорить, — вскричала вдруг Пола, вскакивая и уклоняясь от сдерживающей руки Клинтона.

Молодая женщина поспешила вдогонку за д'Арманом, следуя за ним через двор и вниз по соседней улице.

— Пола? — Жак удивленно обернулся и подождал, пока она с ним поравнялась.

— Я… мне тоже захотелось размяться, — сказала та, подойдя к нему ближе. — Вы не против?

— Конечно нет. С удовольствием. — Он произнес эти слова официально-вежливым тоном, однако мысли его явно были заняты другим.

Они пошли вместе, но Пола не могла сосредоточиться ни на причудливого вида домиках, ни на звездной чаше небосклона. Она усердно старалась придумать, с чего начать разговор.

В конце концов решила перейти прямо к делу.

— Жак, я знаю, это не мое дело, но, думаю, вам поможет найти выход из положения мое мнение, в искренности которого можете не сомневаться. Симона вас очень любит.

— Вы молоды и только что вышли замуж, — мягко ответил тот, когда они свернули в переулок. — И на все глядите глазами влюбленной девушки. Отношения между Симоной и мной давно уже не такие.

— Разве вы не были влюблены? — спросила она.

Серые глаза Жака стали задумчивыми.

— Да, конечно, был, но с годами все так меняется. Нужно думать о детях, о родственниках, о том, как выглядишь в глазах общества. Любовь не может оставаться неизменной.

— Наверно, вы правы, — согласилась Пола. — Но то, к чему приходишь после жизненных испытаний, может быть, даже лучше, чем прошлые представления. Менее… неожиданно, но более глубоко…

— В оптимальном варианте это действительно так, — сказал Жак. — Но если уж такого не произошло, то, видимо, надо смириться с неизбежным. А не убегать от него.

Не до конца поняв глубокомысленное заявление собеседника, Пола побоялась что-то ответить. А тот продолжал размышлять вслух. Может быть, у этого уже не слишком молодого человека состоялся первый опыт разговора о чувствах с кем-то, кроме жены. То, что он сейчас откровенничает с посторонним для него человеком, вероятно, вызвано отчаянием.

— Сначала я тоже думала, что Симона пытается убежать, — осторожно произнесла она. — Но потом пришла к выводу, что ошиблась.

— Почему? — В лунном свете трудно было понять, что выражает лицо мужчины, да какая разница! По крайней мере, он ее слушает.

— На приеме, где я ее увидела, мадам д'Арман все время смотрела вокруг, как будто хотела кого-то увидеть. Я вспомнила, что на вашем приеме Симона тоже так делала, и точно почувствовала: взглядом она искала вас.

— Привычка, — возразил Жак. — Если бы она меня любила, то даже мысли не допустила, что может меня покинуть.

— Жак, с Симоной сейчас происходит то, что случается со многими женщинами, — сказала Пола. — Растить детей — это такая же работа для женщины, как для вас, мужчин, — ваша работа.

— Да, конечно. — Он инстинктивно замедлил шаг, чтобы та за ним поспевала.

— Но теперь, когда ваши дочери выросли, она лишилась своей работы… иначе говоря, ее уволили, бросили на произвол судьбы. Чем ей занять себя? Где найти приложение силам, нерастраченным талантам, наконец? Быть хозяйкой дома и матерью — уже не столько труд, сколько ритуал.

Жак покачал головой.

— Есть масса возможностей для того, чтобы с пользой занять себя, например благотворительностью.

Говорить с таким человеком — все равно что пытаться чайной ложкой вычерпать воду из лодки. Пола понимала, что исчерпала свои доводы, но решила не отступать.

— В том-то все и дело. Думаю, Симона не хочет просто чем бы то ни было убить время. Ей нужно такое занятие, которое что-то для нее значит, что-то дает ей в эмоциональном плане. Вероятно, она предполагала, что может иметь и то, и другое — и вас, и театр.

— Женщина не уходит от мужчины, которого любит, — упрямо стоял на своем Жак. — Смотрю я на вас и вспоминаю наши первые годы совместной жизни. Вы, наверно, на все готовы ради Томаса, да?

— На все, конечно, но в разумных пределах, — пошутила Пола, радуясь, что его не возмущает ее вмешательство. — Если бы мы были женаты…

Она остановилась, но было уже поздно. Лицо Жака выражало недоумение.

— Вы не женаты?

Пола испуганно смотрела на него.

— Мы… я не имела в виду…

— Понятно. — Он остолбенел от неожиданного известия. — Теперь я вижу, почему вы сочувствуете беглой жене. Для вас я просто глупец, обманутый муж и мишень в той игре, что вы ведете с вашим… другом.

— Нет, честное слово, нет. — Пола запиналась на каждом слове. — Это произошло случайно…

Но до предела возмущенный человек не стал ждать, пока она закончит. Терзаемая сожалениями, что предала тех, кому больше всего доверяла, Пола беспомощно смотрела, как Жак уходит от нее.

У входа во дворик перед рестораном Пола замешкалась. Что делать? Она, увы, не справилась со своей ролью примирителя супругов д'Арман. И к тому же предала Тома, сведя на нет возможность получения им ссуды. Что теперь скажет бедный Клинтон?

Услышав шум мотора, она подняла глаза и заметила отъезжающее такси. Судя по чересчур прямой фигуре на заднем сиденье, это был д'Арман.

Пола сделала несколько шагов вперед, чтобы увидеть их столик. Симона о чем-то быстро говорила со своими знакомыми, а Том со смущенным выражением лица слушал. Жак после стычки с женой, видимо, так и не возвращался к столику. Уехал, значит, даже не попрощавшись.

Чувствуя ужасную тревогу, она заставила себя как ни в чем не бывало подойти к остальным.