Обычно Маард не оставался в парке на ночь. Дракону было уютнее в специально созданной для него пещере с искусственным обогревом, нежели под открытым небом в сырой от росы траве. Маард прекрасно об этом знал, и старался создать своему ящеру максимум комфорта. Но изредка выдавались ночи, когда накатывало одиночество и в пещере было невыносимо. Тогда Маард оставался на площадке перед «чертовым колесом» и всю ночь смотрел на медленное вращение огней. Своего рода медитация: завораживая, отвлекает от любых мыслей.

Кружится, поскрипывая, «чертово колесо», кружится голова, кружится планета. Все идет своим чередом. Тихо-тихо поют опадающие листья, журчит в фонтанах вода, и позвякивают вдалеке колокольцы. Ночь за ночью, неспешно, размеренно, привычно…

Считать до миллиона. Слушать пение листьев. Не думать ни о чем. Ночью надо спать. Даже если глаза у тебя открыты.

Дракон шумно вздохнул, пошевелился, разминая мышцы, зацепил острым краем крыла скамейку у ограды. Заворчал: не нравится сырость.

«Прости, дружище. Через пару часов немного посветлеет – полетим домой».

Утробное ворчание в ответ. Грохот задетого хвостом мусорного бачка. Ага. Бунт на корабле.

«Ну давай еще подеремся! – раздраженно обратился к дракону Маард. – Забыл, что ночью темно? Отставить рыпаться! Смирно!»

Протяжный рев всколыхнул спящий парк. Маард ощутил, как ящер напрягся, готовый ослушаться и рвануть в небо. Вот ведь характер… Знает прекрасно, что в темноте в воздухе долго не продержаться, что замерзнет, а садиться вслепую – крылья переломать недолго. Но все равно протестует – не иначе как из ослиного упрямства.

Намотать на предплечье невидимые поводья, рвануть резко:

«Лежаааать!!!»

Дракон кротко рыкнул и послушно замер. Раньше Маарда часто посещало чувство стыда и раскаяния перед ним: всякий раз, когда приходилось подчинять ящера своей воле, животное мучилось от боли и страха. В течение первого года работы Маард не раз просил руководство поискать иные методы управления драконом. Более щадящие.

«Если все время лупить лошадь, она сдохнет! – возмущался он. – Я физически чувствую, как ящера корежит от каждой команды. Что вы получите в итоге – нервную и злобную скотину?»

«Маард. Либо он сдохнет – и тогда дорогущий проект провалится, псу под хвост пойдут годы работы специалистов, масса кропотливых расчетов, миллионы евро, угроханные в экспериментах. Либо, если расчеты верны и мы не ошиблись прежде всего в тебе, – вы научитесь понимать друг друга. На уровне единого организма. Маард, тебе в самом начале сказали, что это будет нелегко. И тебя выбрали именно потому, что ты способен справиться. Процесс слияния сознаний труден и болезнен. И либо вы научитесь быть одним, либо…»

«Помню. Выбора нет».

Постепенно Маард и ящер «сработались». Осаживать дракона месяц за месяцем приходилось все реже. Только когда надо было идти наперекор инстинктам хищника. Главное при этом самому оставаться спокойным. Быть скалой. А не как вчера…

Дракон вздохнул. Маард истолковал это как «держал бы себя в руках – спали бы дома, в тепле».

«Зато на колесе огни красивые», – упрямо подумал он.

Перед самим рассветом удалось задремать. Привиделся кусочек странного сна: развеваются на сильном ветру волосы, перевязанные широкой атласной лентой: сиреневой на почти черных прядях… Под напором ветра она медленно соскальзывает, распускается тугой прежде узел. И чем дальше сползает лента, тем светлее становятся волосы, тем злее треплет и путает их ветер.

За мгновение до пробуждения она соскользнула, сорванная резким порывом, и белые пряди смешались с бросившимся в лицо снежным вихрем.

Проснулся. С трудом понял, где находится. Сквозь узкую полосу в серых тучах над горизонтом сочился рассвет. Розовая небесная лента… Розовая. Или сиреневая?..

Дракон потянулся и шумно зевнул. Расправил блестящие от росы крылья. Тело обдало холодом, и Маард окончательно проснулся. Поспешно проверил оставленные ему за ночь сообщения из Центра.

«Маард, это Грета. Я сегодня дежурю, смотрю за датчиками… Ты в порядке? Ответь, я волнуюсь…»

Вздохнул. Включил голосовую связь.

– Доброе утро, Грета. Это Маард. Все нормально. Сейчас лечу домой.

Сонный голос:

– А?.. Привет… Я все же уснула.

Усмехнулся:

– Я никому не скажу. Мы урну помяли, намекни потихонечку техникам – пусть заменят.

– Какая урна?

– Напротив «чертова колеса». Вот эта, – ответил Маард. Ящер прицельно лупанул по урне хвостом, смяв ее в жестяную лепешку, и взмыл в рассветное небо.

Горизонт застилало темными тучами. Замерший лес тянул ветви-ладони вверх, прося дождя. Маард просмотрел сводку погоды на ближайшие сутки: ливни, грозы… Домой. Забиться поглубже и спать под шум водяных струй. Дракон сыт, так что на день-два можно запросто выпасть из времени. Отоспаться. Просто отоспаться.

Дождь догнал в пути. Дыхнул сыростью, хлестнул холодными струями по спине, по крыльям. Теплолюбивый дракон протяжно взревел и прибавил скорости. Так торопился, что не рассчитал траекторию приземления, едва не врезался в край скалы, где находилось его жилище. Вильнул в сторону, ощутимо ударился грудью и въехал на брюхе в теплое нутро пещеры, пытаясь затормозить передними лапами.

«Все. Мы дома», – с облегчением подумал Маард.

Вместо того чтобы отряхнуться и устраиваться спать, ящер принялся шумно втягивать ноздрями воздух и водить из стороны в сторону тяжелой головой. Странно.

«Ты чего это, а? Что почуял?»

Темно. И глаза к темноте привыкают слишком долго. Что там? Не будет дракон без причины беспокоиться. А ну как рванется вперед… Мысленно положить ладонь на шею зверя. Сидеть. Сидеть…

Что-то шевельнулось в самом дальнем углу. Метнулось под прикрытие камней, забилось в нишу. Животное? Ну, пойдет на завтрак – и всего-то дел. Только по поведению дракона было понятно, что нападать он не решается. Что-то его смущает, осаживает, что-то…

Выдохнуть в сторону сноп пламени – осторожно, просто чтобы увидеть. Маард взглянул – и чуть не выругался вслух.

У стены валялась спортивная сумка. Ее владелец, скорчившийся в углу, закрывал руками голову и старался вжаться в холодный камень. Чертовы дети, всюду они залезут!

Дракон перестал ворчать. Теперь просто тянулся нюхать. Маард успокаивал, но «держал» крепко. Не трогай. Не смей. Человек. Не еда. Понюхал? Все. Отходи. Медленно. Отвел дракона назад на пару метров, потом сказал, стараясь, чтобы голос звучал пострашнее:

– А ну, выходи.

От пронзительного визга ящер шарахнулся и захлопал крыльями. У Маарда мигом заложило уши. Ух, е…

– Выходи, сказал! – рявкнул раздраженно.

Несмело, по стеночке, всхлипывая, незваный гость все-таки вышел из укрытия и встал так, чтобы Маард смог его рассмотреть. То есть не его, а ее.

На вид ей было не больше восемнадцати. Бледная, маленького роста. Спортивный костюм на коленях и кроссовки заляпаны грязью. Из-под капюшона куртки выбились непослушные рыжие вихры. Глаза круглые, перепуганные. Серые. И нос курносый.

– Вот же твою мать!.. – прорычал Маард. – Сумку взяла – и на выход марш!

Девчонка прижалась к камням.

– Н-не…

– Марш, сказал! Сожру! – и для устрашения позволил дракону податься вперед. Хвостом хлестнул по полу, обрызгав девчонку водой из лужи.

Гостья съехала спиной по стене, села, обняв руками колени и расплакалась навзрыд.

– Жри… Только давай сразу…

Маард оторопел. Посмотрел на стену дождя. На скорчившуюся в метре от драконьей морды «неприятность». Молча прошел в глубь пещеры, свернулся, накрывшись крыльями, как плащом, и провалился в сон – почти мгновенно.

– Зачем тебе столько мелочи? – удивленно спросила Элен.

– Обещал озеру подарок. Чтобы на монисто хватило, – улыбнулся Маард, пересыпая монетки из горсти в горсть.

– Так вот о чем вы с ним разговаривали…

– Ты слышала?

Она слегка смутилась. Самую малость. Прибавила шагу, стараясь идти с Маардом в ногу. Он это заметил и снова не смог сдержать улыбки.