Он проголосовал за нее, так же, как и трое других мужчин. Ни одна женщина не написала имя Клэр на бюллетене. Она обращалась с ними с надменным презрением, и обманывала их, лишив справедливого шанса на призовые деньги.

Сандари получила в общей сложности шесть голосов, некоторые из жалости к ее обстоятельствам.

Нома, у которой всегда находилось доброе слово или предложение помощи, которая поставила Клэр на место, получила оставшиеся голоса. Она выиграла.

В этот раз призом был браслет с бриллиантами и изумрудами, который совершенно случайно оказался парным к ожерелью Клэр. Браслет стоил больше, чем десять гиней за другие конкурсы, но Симона приняла его от лорда Горэма, поцеловав его в щеку. Она поцеловала бы и Клэр тоже, если бы эта женщина не поспешила прочь, чтобы поприветствовать только что прибывших гостей. Симона так сильно дрожала, что Харри пришлось застегнуть браслет у нее на запястье. Он повернул украшение так, чтобы изумруды не сильно бросались в глаза, дисгармонируя с ее платьем.

– Вот, теперь ты выглядишь больше похожей на королеву. Королеву моего сердца.

Половина распутников Лондона приехала на этот бал со своими любовницами. Клэр пригласила своих друзей из театра и оперы. Горэм пригласил знакомых из клуба и Парламента. Те, кто не были женаты, или те, кто сожалели, что они женаты, приняли приглашение на развлечение, которое напоминало бал Киприды в сельском поместье. Лишь немногие из пуританских соседей решились посетить бал – они и так были достаточно шокированы слухами о шпионах, оргиях и иностранцах. В действительности, они заперли двери и держали детей под замком. Никто не хотел, чтобы их дочерей соблазнили, а сыновья набрались дурных идей.

Лондонцы знали о теме русалки, в отличие от гостей поместья, и некоторые приехали в костюмах. Несколько мужчин в тогах несли тритонов; за несколькими женщинами тащились рыбьи хвосты. У одного типа на голове оказалось чучело карпа; у другой дамы платье было с узором из рыбьей чешуи. На третьей, кажется, не было ничего, кроме рыболовной сети.

Хозяева не приветствовали гостей у входа, но линия слуг встречала новоприбывших, направляла их в огромный бальный зал и к позолоченным стульям, расставленным по углам. Им объясняли, что в соревновании принимает участие только десять пар, и что они будут танцевать первый вальс все вместе. После этого все присутствующие смогут поднять руки за наиболее понравившуюся пару. Три пары с самым большим количеством голосов станцуют снова, в этот раз отдельно. Трое почти независимых судей вызвались подсчитывать поднятые руки: лорд Эллсворт, дворецкий Горэма и лишенный духовного сана священник из Лондона.

Клэр и Горэм выступали как профессионалы, или как лорд и леди. Они держались на правильном расстоянии друг от друга, выглядели элегантной парой и идеально придерживались ритма музыки.

Данфорт и Сандари танцевали слишком далеко друг от друга. Теперь индианка уже знала шаги, но ее нужно было вести в гораздо большей степени, чем это делал сын герцога. Так что она начала исполнять свои собственные движения, к его отвращению. Данфорт грубо притянул ее ближе, чтобы не дать ей снова выставить себя напоказ.

Элис и Комден танцевали настолько близко, насколько позволял ее живот. Они смеялись, не обращая внимания на темп музыки или на зрителей.

Сэр Чонси и мисс Бейлор представляли собой странную пару. Она была грациозной; он – нетрезв и неуклюж. Балерина беспрестанно подбирала юбку платья, чтобы ее партнер не наступил на оборки. А он продолжал натыкаться на другие пары.

Мисс Хансон, в другом, более сухом платье, и ее банкир могли бы преуспеть, если бы он не был слишком толстым, слишком старым, слишком очевидно принужденным заниматься тем, что ему не нравилось.

Мора Дойл танцевала слишком быстро и восторженно. Она и Колдуэл исполняли танец больше похожий на польку, чем на величественный вальс.

Руби и лорд Боумэн танцевали вместе на протяжении почти года и могли предвосхищать движения друг друга до того, как они будут сделаны. Кроме того, они красиво смотрелись вместе. Лорд Боумэн выказал талант носить элегантную одежду с подбитыми плечами, высокими концами воротника рубашки и рубином в галстуке. А Руби демонстрировала свои ноги.

Ни Дейзи, ни ее партнер, капитан Энтуистл, не предстали в выгодном свете на танцевальной площадке. Она слишком часто шагала по полям; он привык к тому, чтобы удерживать равновесие на колеблющейся палубе. Однако они, казалось, наслаждались своим танцем, в отличие от некоторых других пар.

Мэри Коннорс и ее баронет танцевали хорошо, за исключением того, что актриса были слишком драматична в своих движениях. Она привыкла выступать на сцене, выполняя подчеркнутые движения, которые будут видны на расстоянии. Но вблизи она напоминала марионетку на веревочках.

Симона и Харри плавно двигались вместе в танце. Он был мастерским танцором и лидером, за которым можно было следовать без усилий. Симона подумала о том, что любая женщина смогла бы так же хорошо выглядеть в его объятиях, и ей стало весело только от того, что она находится здесь. Она рассмеялась вслух, потому что беспокоилась, и потому что она – та, которой повезло танцевать с ним. Харри улыбнулся в ответ, они могли бы танцевать на вершине горы, или под водой, обоим было все равно.

Тремя парами, вышедшими в финал, оказались Клэр и Горэм, Руби и Боумэн, Симона и Харри. Руби и Боумэн танцевали первыми.

– Думаю, что мы получили большинство голосов, – заметил Харри Симоне, когда они наблюдали за тем, как первая пара прогибается и поворачивается.

Симона производила математические вычисления. Она все еще была далеко позади Клэр по очкам. Если Клэр выиграет танцевальный конкурс, то шансы Симоны на большой приз будут почти нулевыми.

– Не думай об этом, – посоветовал ей Харри. – Ты не сможешь танцевать и беспокоиться одновременно. Так ты только будешь выглядеть неуклюжей.

– Это глупо. Мисс Бейлор выглядела грациозной, даже когда сэр Чонси наступал ей на ноги.

– Нет, мне она не казалась грациозной. Конечно же, я смотрел только на тебя.

– Неужели? В самом деле?

– Ну, мне пришлось посмотреть, куда мы направляемся, чтобы мы смогли избегать Чаппи и стульев.

– В следующий раз будет легче, ведь мы будем одни на площадке. – Что напомнило ей, что они будут одни на виду у почти сотни людей. – Господи Боже, все будут смотреть на нас!

Харри разгладил новую морщинку между ее глазами.

– Я же говорил тебе, не беспокойся, или ты вообще не сможешь танцевать. Подумай, что будет, если все твои мускулы сморщатся вот таким же образом.

Его прикосновение заставило напрячься еще больше ее мускулов, от живота и до пальцев ноги.

– Ты слишком напряжена. Я должен был напоить тебя вином.

– Тогда я могла бы заснуть.

– Ты не заснула бы, если бы я целовал тебя.

– Перед всеми этими людьми? Ты не посмеешь!

Он рассмеялся и поцеловал ее запястье, затянутое перчаткой. Теперь Симона ощутила, как ее кости превращаются в жидкость, а кровь становится горячей, как раз в тот момент, когда оркестр заиграл их вальс.

Они кружились и кружились, плавно описывая широкие круги. Ее платье развевалось и блестело, а стразы в ее волосах сверкали в свете канделябров, так что девушка могла видеть, как вспышки света отражаются в голубых глазах Харри. Она не смотрела ни на что, кроме него, до тех пор, пока зрители не подступили ближе к отгороженной шнуром танцевальной площадке. Она доверяла Харри, зная, что он не позволит им врезаться в кого-нибудь, но что, если упадет подпорка для шнура?

– Улыбайся, любимая.

– Но я хочу выиграть, Харри.

– Я знаю, что ты этого хочешь. Но если ты не выиграешь, то позже у меня будет для тебя сюрприз.

Симона улыбнулась, думая о том, что это может быть. Она посмотрела вперед – и споткнулась.

Харри немедленно поймал ее и повернул кругом, чтобы замаскировать ее оплошность, сделав вид, что это намеренное движение. Затем он перегнул девушку через свою руку и поцеловал в губы перед тем, как снова выпрямить ее и увлечь в еще один головокружительный поворот, двигаясь все быстрее и быстрее, к кульминационному моменту их выступления.