– Некоторые из них весьма высокомерные, если хотите знать мое мнение. Как будто их хозяйки вовсе не любовницы. А некоторые из них не лучше, чем сами хозяйки. В самом деле, крыло слуг больше похоже на ярмарку, где нанимают дешевых проституток.

– Боже, ты не должна позволять ни одному из лакеев или камердинеров сбить тебя с пути, не имеет значения, что они будут обещать. Это будет пагубно и грешно. Ты слишком молода и не предназначена для… – Для жизни, которую, как предполагалось, вела Симона. Но сейчас ей также нужно было позаботиться о морали юной Салли. – Я хочу сказать, что твоя мать будет расстроена из-за того, что тебе придется наблюдать подобную распущенность. Возможно, тебе следует спать здесь, на кушетке в гардеробной. Да, так будет лучше. – Для всех.

– Господи, нет, мисс Нома. Вам с хозяином Харри не нужна будет компания, даже в соседней комнате. – Ее понимающая улыбка убедила Симону в том, что опыт девушки уже гораздо более обширен, чем должен быть, и намного больше, чем ее собственный. – Кроме того, со мной все будет в порядке. Мой брат будет рядом. Он расположится в конюшнях, ввиду того, что Харольд отправился в деревню, а там больше места и собираются все конюхи и дополнительно нанятая прислуга.

Симона поклялась, что позже разыщет этого переросшего навозного червяка и познакомит его со своей шляпной булавкой. Она найдет еще одну и отдаст ее Саре для защиты. Тем временем ей нужно одеваться к обеду. Некоторые из женщин, подобно Саре, потратили целый день, чтобы подготовиться к нему. Симона пожалела, что у нее нет еще одной недели на подготовку.

Платье, которое они выбрали – «они» включало Сару и Метлока – было из голубого шелка, со светлой кружевной верхней юбкой, завязывающейся на высокой талии голубыми лентами того же цвета, что и платье. Сара вплела еще одну ленту в огненные волосы Симоны, затем спустила длинную, переплетенную лентой косу так, чтобы она падала на плечо Симоне. Она суетилась, взбивая рукава-буфы и оттягивая вниз вырез платья, который Симона упрямо подтягивала вверх.

– Все остальные будут демонстрировать свои драгоценности, мисс Нома. Если вы хотите затмить их, то вам лучше показать грудь как можно больше.

– По сравнению с Клэр Хоуп, у меня вообще нет груди. Ни груди, ни надежды [16].

Сара прищелкнула языком.

– У вас естественная красота, вот что, и никто не сможет сказать, что это не так.

Предвзятое мнение горничной не убедило Симону. Но это удалось тихому восхищенному присвисту Харри, особенно тогда, когда свист сопровождался особенной улыбкой с ямочками. Молодой человек вышел из гардеробной, его волосы были влажными после ванны. Он был одет в строгий вечерний костюм: белые атласные бриджи до колен, полуночно-синий сюртук, белый пикейный жилет, в его высоком, завязанным сложным узлом шейном платке мерцал большой сапфир. В руке он держал обтянутую бархатом коробку. Харри замер в дверном проеме, наблюдая за тем, как Сара подала Симоне кружевной веер, расписанный незабудками.

– Сомневаюсь, что кто-нибудь сможет забыть, как ты выглядела сегодня вечером, дорогая. Я уверен, что я не забуду. – Он вручил ей коробку. – Только это сможет сделать твой туалет завершенным. Надеюсь, что ты оденешь его, для меня.

Симона подняла крышку и увидела золотую цепочку с филигранной подвеской, обрамлявшей сапфир, парный к тому, что носил Харри, совпадающий цветом с лентами на ее платье и с его глазами. Он распланировал весь этот костюм с мадам Журне, осознала девушка, проигнорировав ее пожелания.

– Скажите мне, что это фальшивка, – попросила она.

– И испортить свой обед ложью? То есть я имел в виду, что не стал бы одаривать тебя фальшивыми комплиментами или фальшивыми драгоценностями, так что боюсь, что он настоящий.

– Но мы договорились, что…

Он посмотрел на Сару и кивнул в сторону двери в коридор.

– Твоя леди одета. Ты хорошо поработала. Теперь ступай ужинать. И держись поближе к Метлоку и Джему. Я обещал твоей матери, что ты будешь в безопасности.

– Благодарю вас, я буду в такой безопасности, в какой захочу быть. Мамаша послала меня сюда, чтобы узнать мир чуточку больше, не так ли?

– Дерзкая плутовка. Отправляйся по своим делам.

Когда Сара вышла, Харри вынул ожерелье из коробки и попросил Симону повернуться спиной. Он поднял свисающую косу рыжих волос, переплетенных голубой лентой, а затем поцеловал ее в затылок.

– Никто же не смотрит, – сказала ему Симона. – Вам не нужно этого делать.

– О да, нужно. Я хотел сделать это с тех пор, как в первый раз увидел тебя со строгим узлом на затылке. – Он снова поцеловал ее.

– Ваш шейный платок.

– Хмм. Кого волнует эта чертова штука вокруг моего горла, когда я наконец-то смог попробовать тебя? – Харри осторожно покусывал и нежно лизал ее кожу.

Симона отступила перед тем, как он смог заметить, что она дрожит.

– Вы помнете его, Метлок будет в ярости, и мы опоздаем к обеду.

Он улыбнулся.

– Мы ведь не можем допустить этого, не так ли? – Молодой человек застегнул цепочку вокруг ее шеи, затем повернул ее лицом к себе, чтобы устроить подвеску в ложбинке между ее грудями. Он поцеловал ее и там тоже. Симона задохнулась.

– Он холодит твою кожу?

Нет, ее кожа было словно в огне.

После ужина их хозяйка пребывала в дурном настроении. Мужчины, после многих споров и нескольких бутылок, убедили Горэма заменить конкурс пения турниром, где будут демонстрироваться таланты. Танцовщица из балета сможет конкурировать с уловками наездницы на лошади. Одна из актрис сумеет выступить после мисс Элторп, которая воображала себя поэтессой и так далее. Несколько женщин будут обеспечивать развлечение каждый вечер, и все мужчины, а не только их хозяин, будут голосовать за победительницу.

Никто не хотел быть первой, только не без практики и подготовки, так что этот вечер был объявлен свободным от соревнований. Клэр отказалась петь, оберегая голос для своего настоящего выступления, но кто-то все равно предложил музыку. Две женщины пели песенки на сельские мотивы, пока Нома и некоторые другие по очереди садились за фортепиано. Несколько джентльменов присоединились к хору, и скоро гостиная наполнилась разухабистыми песнями, которые поют в тавернах.

– Не желаешь ли сыграть в карты? – Харри спросил у Симоны, когда стихи стали непристойными, а вино сменил крепкий пунш. – В соседней комнате ставят столы.

Две пары, кажется, играли на предметы одежды вместо очков, к нетрезвому веселью наблюдателей. Харри повел Симону в тихий уголок, подальше от возмутительной демонстрации. Они сыграли в пикет, и после трех партий Харри предупредил ее, чтобы она не рассчитывала на победу в этом раунде соревнования.

Симона ничего не считала – ни карты в ее руке, ни очки, записанные на листе – только количество предметов одежды, сбрасываемой на пол с каждой вспышкой бурного смеха. Она знала, что ее лицо, должно быть, было таким красным, что дисгармонировало с волосами.

– Не стоит ли нам отправиться спать, моя дорогая? – спросил Харри, галантно придя ей на помощь. – Это был длинный день.

Это будет еще более длинная ночь: делить спальню с мужчиной, который предал ее доверие, и чьи поцелуи превращали ее сознание в кашу.

– Как насчет партии в шахматы?

– Ты все еще злишься на меня, не так ли? – спросил ее Харри этой ночью.

– Откуда у тебя такая идея? – ответила Симона с кровати, из-за наглухо задернутых занавесей балдахина.

Харри посмотрел на задернутые занавеси, окружавшие кровать, затем на кучу подушек и одеял на полу возле камина. Знакомая бархатная коробка расположилась на вершине кучи.

– О, просто удачная догадка, как я полагаю. – Он достаточно громко вздохнул, чтобы услышала Симона внутри своего занавешенного кокона. – Покрытие на полу не слишком толстое, знаешь ли.

– Твоя шкура не может быть настолько тонкой, особенно после всех этих колких замечаний, отскакивавших от тебя этим вечером. Харри-сердцеед, хмм. В гардеробной есть еще одеяла. Положи их на ковер.