– Ты сказала, что служила в домах благовоспитанного общества? Да, я заметила, что твои манеры достаточно утонченны.

Симона удивлялась, почему миссис Бертон так внимательно наблюдала за тем, как девушка держала хрупкую чайную чашку, пользовалась салфеткой и изящно откусывала от крошеных печеньиц, которые были ее единственной трапезой сегодня. Она взяла второе только тогда, когда это сделала хозяйка. Теперь она заявила:

– Среди детей, которых я учила, была дочь члена парламента; другой принадлежал к титулованной семье. – Так называемые джентльмены, проживавшие по этим адресам, были ничуть не лучше, чем клиенты в пабе, где она так недолго работала. Нетрезвые, редко моющиеся, все они считали, что их монеты дают им право позволять себе вольности. – Однако я научилась манерам от своих родителей. Мой отец родился в дворянском поместье. А мать моей матери… – которая скандальным образом вышла замуж за цыганского торговца лошадьми, – происходила от французских аристократов.

– Ты как раз можешь подойти. Сними свою шляпку – если ты именно так называешь это уродство – и распусти свои полосы, пожалуйста.

– Здесь? Сейчас?

– Скромность неуместна во время такого визита, моя милая. И мне нужно увидеть, что скрывает твой наряд гувернантки. В темноте все кошки могут выглядеть одинаково, но кот, который собирается под ручку вести изнеженную кошечку в оперу, ожидает гораздо большего.

– Конечно. – По крайней мере, Симона думала, что понимает. Она встала и сняла шляпку, затем начала вытаскивать шпильки из своих прямых рыжих волос, унаследованных от отца-англичанина. Ее почти черные глаза, должно быть, достались ей от цыган вместе со светло-коричневым цветом лица, потому что у обоих ее родителей были светлые глаза и бледная кожа. Симона расплела корону из прядей, которая находилось на затылке, и расчесала их пальцами. Она всегда зачесывала волосы назад и тщательно закалывала их подобным образом, чтобы избежать любого намека на фривольность. Сейчас вся масса волос упала на ее плечи, вниз по спине, переливаясь рыже-золотистыми волнами там, где она слишком долго была заплетена в косу. Ее поношенное серое платье натянулось на груди, когда девушка расчесывала локоны, и миссис Бертон ходила вокруг, прищелкивая языком.

– Позор, что ты так долго растрачивала все это впустую. Такие волосы, такие глаза… да, ты как раз можешь подойти, и мы обе сможем получить прибыль. У меня есть на примете джентльмен.

– Клиент?

– Покровитель, если угодно, но скорее друг. Он помог мне начать мой бизнес, так что я должна ему услугу. Он выразил желание найти женщину, которая сопровождала бы его на прием в загородном поместье. Ни одна из моих леди не выглядит достаточно респектабельной.

– Он привезет свою любовницу на загородный прием?

– Это будет холостяцкое сборище для шишек. Они собираются привезти свои собственные развлечения из города.

Симона начала снова заплетать свои волосы.

– Оргия? Я не…

Миссис Бертон рассмеялась.

– Боже, нет. Ты, должно быть, наслушалась рассказов свой домохозяйки, этой старой склочницы. Мой, хм, друг не принимает участия ни в чем настолько скандальном. В любом случае, не после того, как повзрослел. Так же, как и кое-кто из других гостей, судя по тому, что я слышала. Это типы из правительства и деловые люди, которым нужно поддерживать свою репутацию, знаешь ли. Все, что увидят соседи – так это то, что этот прием будет такой же благопристойный, как и бал дебютанток, но, конечно же, без компаньонок. Другая моя старая подруга будет играть там роль хозяйки. Она была любовницей лорда Горэма в течение последних десяти лет, по меньшей мере.

– Это звучит… чудесно.

– Что ж, это всего лишь несколько дней и, естественно, ночей. Но если ты понравишься моему другу, то кто знает, возможно, он пожелает продолжить содержать тебя? Он очень щедр.

А вот эти слова звучали по-настоящему чудесно.

– Если он щедр, то я сделаю все возможное, чтобы понравиться ему.

– Это то, что надо, милочка. Просто будь с ним честной.

Если бы Симона была честной, то призналась бы, что ее колени стучат друг о друга при одной только мысли о такой перспективе.

Миссис Бертон продолжала:

– Если это не удастся, то возвращайся назад. С подходящей одеждой и небольшой подготовкой ты сможешь заработать много денег прямо здесь.

– Я предпочитаю найти богатого покровителя, мадам. Без обид. Но дом, драгоценности, которые я смогу продать, немного безопасности в будущем – вот что я хочу.

– Как и все мы, милочка. Как и все мы.

После еще нескольких вопросов миссис Бертон поднялась, чтобы подойти к своему загроможденному столу.

– Съешь еще несколько печений, пока я отправляю записку Харри, – сказала она Симоне, придвигая ближе лист бумаги. – Джентльменам нравятся женщины, у которых есть немного мяса на костях.

Мадам заполняла пышным телом изящный стул и лиф своего платья так, как Симона никогда и не надеялась заполнить. Она надеялась, что старый друг этой женщины одобрит ее, несмотря на отсутствие роскошных изгибов и вздымающейся груди. Кажется, загородный прием будет высокопоставленным собранием, способным предложить другие направления для трудоустройства. Кто знает, а вдруг у любовницы какого-нибудь аристократа есть внебрачный ребенок, которому нужна гувернантка? Симона не могла позволить себе упустить такой шанс. Кроме того, покровитель миссис Бертон должен быть интеллигентным и хорошо воспитанным, если он требовал того же самого от своей компаньонки. Судя по словам более опытной женщины, Симона предположила, что он среднего возраста, а не какой-то похотливый юнец или распутный, закоренелый столичный щеголь. Он узнает из написанного письма, что у нее нет опыта, так что его требования не могут быть слишком высокими. А невысокие требования – насколько они невысокие? Образование Симоны имело серьезные пробелы, особенно, когда оно касалось того, что мужчина ожидает получить за свои деньги, и какая сумма денег, в таком случае, здесь фигурирует.

В этом отношении, догадалась Симона, ей сначала придется прийти к соглашению с миссис Бертон, договориться, кто получит какую долю от щедрот джентльмена. Симона больше нуждалась в деньгах, и она унаследовала нечто большее, чем черные глаза от торговавшего лошадьми дедушки, которого она очень любила, когда была ребенком. Однако не следует оскорблять мадам, по крайней мере, до того, как письмо будет отослано. Миссис Бартон может решить, что Симона недостаточно послушна, чтобы тратить на нее усилия, или слишком корыстна для любовницы аристократа. Симона знала, что члены благородного общества считали денежные вопросы слишком грубым делом, чтобы их обсуждать. Вот почему, как предполагала девушка, многие из них оказывались банкротами или в тюрьме для должников, и именно поэтому так много счетов от торговцев оставались неоплаченными. Неужели такое же глупое соглашение сохранялось и среди девиц легкого поведения и их покровителей? Симона не могла позволить себе такой утонченности в деловых отношениях. В самом деле, ей, возможно, придется попросить у джентльмена аванс в счет своей платы, если он ожидает, что она оденется, как высокооплачиваемая куртизанка.

Симоне пришлось посмеяться над собой за то, что она начала считать своих цыплят до того, как прибыл петух. Он может решить, что она слишком стара, слишком некрасива, слишком неподготовлена, слишком бесхитростна, чтобы стать его любовницей. Привратник решил, что у нее нет подходящих – или неподходящих – качеств. Так же думали и женщины, которые заглядывали в открытую дверь, а затем хихикали. Их волосы были завиты в локоны, их груди вываливались из низких вырезов платьев, а укороченные подолы позволяли разглядеть немного кружева на нижних юбках или шелковые чулки. Нет, Симона не выглядела так, как они, и никогда такой не была, даже когда у ее семьи были средства.

Мистер Харри не нанял никого из них, снова напомнила она себе для уверенности, взяв еще одно печенье. В том случае если ему не понравится она или то, что напишет миссис Бертон, то, по крайней мере, ее желудок будет полным.