– Нет, менее привлекательная женщина только почувствовала бы себя второсортной.
– Верно. Что случится, когда jeunes filles, filles du jour [18] превратятся в матрон средних лет? Их лица станут менее румяными, а фигуры – не такими стройными? Как много им станут платить тогда? Полагаю, каждая женщина здесь ощущает, как убегает песок в часах, так что они прилагают все усилия, чтобы их любовники были счастливы – до тех пор, пока могут сделать это. Главным образом все они хотят выиграть некоторое количество призовых денег в этом соревновании. Они сражаются за свое будущее, точно так же, как и я.
– Ты не обвиняешь их в том, что они выбрали полусвет? За то, что они нарушили все правила света?
– У многих из них не было выбора. Я прямо сейчас могла бы оказаться на их месте – и в постели какого-нибудь джентльмена – если бы не твоя доброта.
– Ты находишься в постели некого джентльмена, – заметил Харри, раздраженный тем, что у него замерзли ноги. – В моей постели.
– Но наше соглашение полностью отличается от того, что заключили Клэр, Мими или Мэдлин. Стать продажной женщиной было их единственных выходом. Ты знаешь, что любовница капитана Энтуистла, Дейзи, приехала в Лондон, чтобы найти работу и поддерживать свою семью в деревне? Сводня встретила ее на почтовой станции и предложила комнату, пока девушка не найдет работу белошвейкой. А комната оказалась в борделе!
– Это довольно обычная история. Провинциальных девушек всегда обманом завлекают в проституцию. Правительство не прикладывает достаточных усилий, чтобы защитить их от беспринципных сутенеров. Но Лидди никогда не прибегает к перехватыванию невинных девочек.
Симона кивнула.
– Те, которые работают у миссис Бертон, казались довольными. А вот Дейзи – нет. Если бы капитан не нашел ее и не прельстился настолько, чтобы выкупить ее контракт, то она все еще была бы там. Она говорит, что ее могут снова заставить заниматься этим же делом, если он переметнется к другой хорошенькой девушке. А мисс Морроу в положении. Что случится с ней и ее ребенком, если лорд Комден не станет поддерживать их? Он подарил ей бриллиантовое кольцо, тогда как ей нужно было золотое венчальное. А индианка, которая была рабыней? Она не знает никого в Лондоне и едва говорит на английском языке. Что произойдет с ней, если ее покровитель проиграет все свое только что обретенное состояние и не сможет выиграть другое, о чем шептались сегодня вечером? Женщины сомневаются, что лорд Джеймс Данфорт позволит ей оставить себе какие-нибудь деньги, если она выиграет соревнование.
– Сын герцога? Я не знал, что его карманы были пусты; или что они недавно наполнились. Я изучу состояние его финансов, чтобы узнать, может ли он позволить себе любовницу и этот загородный прием. Это как раз тот намек, который я надеялся отыскать, путь, по которому я могу следовать.
– Тогда, по крайней мере, хоть что-то хорошее выйдет из этого ужасного приема. Мне стыдно думать о том, что, как я полагала, смогу быть довольной подобной жизнью.
– Я сожалею о необходимости, которая привела тебя сюда.
– Это был мой выбор.
– Я мог бы найти другой способ, другую женщину.
– Нет, потому что ты дал мне шанс улучшить мои перспективы. Почему ты должен о чем-то сожалеть? Это жизнь, которой ты живешь, также по собственному выбору.
– Я живу многими жизнями, и не все из них соответствуют моим желаниям или предпочтениям. Я делаю то, что должен. Надеюсь, что достаточно скоро я оставлю все это позади. Я думал о том, чтобы попросить лорда Ройса продать мне эту землю. Не хочу, чтобы он оставлял мне что-то по своему завещанию – особенно то, что должно отойти к Рексфорду и его сыну. Благодаря ему и его советам, у меня есть средства для инвестиций.
– Я не могу представить тебя в роли сельского сквайра.
– Может быть, я стану разводить лошадей. Я еще не решил. Возможно, теперь я смогу попутешествовать, когда это будет возможно, но дом, место, куда я смогу вернуться, это звучит очень привлекательно. Дом, который будет моим собственным, где мне не придется скрывать свою личность.
– С женой и детьми?
– Для такого, как я? Это труднее представить.
Но не для Симоны. Она почти могла видеть трех детей, несущихся по широкой лужайке, в то время как молодые жеребята резвятся в отдалении на холме. Это были два темноволосых мальчика и рыжеволосая девочка, которая преследовала своих братьев, пока гордые родители держались за руки в беседке.
Рука Харри? Симона держала Харри за руку? Она быстро уронила ее. Боже мой, когда он взобрался на постель, чтобы улечься рядом с ней на подушки?
– Я знала, что не могу доверять тебе!
– Я ничего не сделал! Мы только разговариваем, не так ли? У меня уже начала затекать нога, вот и все. И посмотри, ты под покрывалом, а я – нет. Принесу-ка я эти одеяла, пока у меня пальцы на ногах не посинели, хорошо?
Он сделал это прежде, чем девушка успела сказать нет, или послать его поискать чулки для босых ног. Она поместила каминную кочергу в центр кровати, разделяя ее.
Харри остался на своей половине, расправляя одеяла.
– Может быть, тебе будет веселее, если я принесу свою шпагу и положу ее между нами?
Симона проигнорировала его действия, которые подозрительно напоминали размещение на ночь, а не только на время их разговора.
– Ты привез с собой шпагу?
– Конечно. Я надеюсь на один-два фехтовальных поединка, чтобы находиться в хорошей форме.
Симона не видела никаких недостатков в форме этого дьявола.
– Кто еще фехтует?
– Метлок слишком мал ростом, неповоротлив и не представляет собой серьезного противника, хотя пытается, когда никто другой недоступен. Даниэль слишком большой и неуклюжий. Но Горэм тренируется у Антонио. Сэр Чонси выиграл одну или две дуэли.
– Он не выглядит достаточно трезвым или физически крепким.
– Внешность может быть обманчива, как мы оба знаем. Забудь о сэре Чонси. Расскажи мне, какой талант ты собираешься демонстрировать перед компанией и для соревнования. Тебе нужна музыка, аккомпаниатор? Инструмент или определенная книга?
– Я не могу выбрать. Мисс Хансон играет на фортепиано лучше, чем я, а мисс Смайт, подруга лорда Мартиндейла, говорят, очень искусна в игре на арфе.
Харри застонал.
– Нам придется это слушать?
– Она намеревается надеть белые кружева, чтобы выглядеть как ангел.
– Клянусь, у этой женщины нет нимба. До Мартиндейла она была любовницей Данли, а до этого – Чадвика. Бог знает, когда она находит время для упражнений.
Симоне больше не хотелось ничего знать.
– Я уверена, что Мэри Коннорс сможет представить леди Макбет гораздо убедительнее, чем я. Она выступала с бродячей труппой актеров до того, как приняла карт-бланш от сэра Джона Фоули. Я не пишу стихов, как мисс Элторп, и не умею свистеть, как мадемуазель Грансо. Да, самозваная француженка собирается свистеть ради ужина – или ради приза.
– Помоги нам всем небо.
– И я думаю так же. Я никогда не осмелюсь петь, хотя и не слышала выступления мисс Хоуп. Ее репутация слишком пугающая. Мисс Харбау послала за своей дрессированной лошадью из цирка, а партнерша сэра Чонси из Королевского Балета, несомненно, станет танцевать. Женщина с большим рубином собирается вырезать силуэты для всей компании, но судя по непристойному смеху, сомневаюсь, что она будет прослеживать профили лиц. И я не видела здесь кошку, которую нужно было бы причесать, что кажется моим единственным талантом.
– Мужчины не стали бы возражать, если бы полюбовались на то, как ты расчесываешь собственные волосы, но я уверен, что ты что-нибудь придумаешь и превосходно это исполнишь. Ты сможешь отложить свое представление, заявив, что сначала нужно послать в Лондон за каким-нибудь пустяком, вроде лошади Мэдди. Не то чтобы лошадь – это пустяк, но ты понимаешь меня.
Он подложил еще одну подушку под голову, чуть ближе к Симоне. Она не стала протестовать, не желая спорить из-за дюйма или двух, все равно он теперь лежал на кровати. Затем Харри потянулся, завел руку за свою голову, а потом опустил за ее головой. Девушка нахмурилась; а он невинно посмотрел на нее и зевнул.
