Оглядывая ресторан, она размышляла, что случится с местами, подобными этому, если Нуар преуспеет в своих планах. Останется от них хоть что-то, или он все разрушит?

Это казалось неправильным и несправедливым. Что никто из людей, которые смеялись и разговаривали здесь, не представляет, какое зло их окружает. Что они находятся на грани полного уничтожения, а тот, кто может спасти их, сидит напротив нее и его это нисколько не волнует.

Она наблюдала, как из ресторана вышла парочка в обнимку. Нахмурившись, она продолжала смотреть на них, как они остановились напротив окна и поцеловались. Они выглядели такими счастливыми и влюбленными.

На что похоже это чувство?

— У тебя такой вид, словно ты никогда не видела целующихся.

Она снова посмотрела на Джерико:

— Я видела. Только не в реальности.

Он следил за парой, пока они не исчезли из вида. Потом его пронизывающий взгляд вернулся к ней:

— Ты никогда не целовалась?

Она с насмешкой поглядела на него:

— Арик забрал меня на Исчезающий остров, когда мне было четырнадцать лет. Так что нет. Я никогда не целовалась. Онерои не способны на сильную привязанность. Это идет вразрез с принципом «никаких чувств».

С этим Джерико должен был согласиться. Зевс отыгрался на них по полной.

— А ты когда-нибудь чувствовала искушение присоединиться к Скоти?

— На краткий миг это приходило мне в голову, но нет, на самом деле — нет. Я никогдане хотела стать одной из них.

Он удивился ее категоричной страстности. Его поразила сила ее духа.

— Почему?

Ее взгляд стал печальным, она поворочала соломкой лед в стакане.

— Когда я была совсем еще маленькой девочкой, в моей деревне жила одна женщина. Красивая и добрая, она часто приносила моим родителям хлеб и шила одежду для моей куклы. Потом однажды я заметила, какой у нее усталый вид. Она не спала несколько дней. Каждую ночь ее сны становились хуже и хуже. Через две недели она сошла с ума, и это случилось до того, как Скоти утратили свои эмоции. Еще когда они получали удовольствие от своей жестокости.

Дельфина поежилась. Даже теперь эти воспоминания угнетали.

— Я все еще помню плач ее детей, когда они ее нашли. Она убила себя, чтобы спастись от демонов в своих снах. Только когда ко мне пришел Арик, я узнала, что это Скоти свели ее с ума, и почему так важно, что мы боремся и останавливаем их. Всякий раз, когда мне приходила мысль позволить своим эмоциям управлять мной, я вспоминала о Ниробе. Я никогда бы не причинила такого же вреда, какой причинили ей. Охотиться на людей неправильно.

Ничего себе, желал бы он иметь подобные убеждения. Но если честно, он считал оправданным любое действие, предпринятое им против человечества.

Тем не менее…

Она покачала головой:

— Не понимаю, почему люди не могут быть добры друг с другом. Почему кто-то всегда должен притеснять другого.

В отличие от нее, он вполне это понимал.

— Чувство подобной власти и знание того, что в твоих руках находится чья-то жизнь или смерть, опьяняет. Не имеет значения, что они делают или как упорно борются с тобой, для тебя они не являются достойными соперниками.

Ее взгляд стал жестким и порицающим:

— Ты действительно чувствовал удовлетворение, сокрушая их и зная, что они слабее тебя? Что они не способны дать отпор и победить? Разве это честная победа?

Джерико отвел глаза.

— Скажи мне, — произнесла она затвердевшим от осуждения голосом. — Я хочу понять, потому что я действительно не понимаю.

Джерико сглотнул, не в силах встретить ее пристальный взгляд, поскольку еще помнил те времена, когда преследовал более слабого противника. К той правде он продолжал постоянно возвращаться, хотя совсем не желал размышлять на эту тему.

— После этого я всегда чувствовал полное опустошение. Восторг от победы кратковременен и скоротечен. К тому времени, когда ты это осознаешь, он проходит.

— Тогда зачем так делать?

Затем, что это лучше, чем пустота внутри. По крайней мере, на какое-то мгновение у него появлялись другие чувства, помимо ненависти и боли. Это было все, что он знал. Вот почему Ника была для него столь дорога. Она заставляла его чувствовать что-то еще.

Но даже тогда ощущения всегда были мимолетными. Ничто не могло подавить или успокоить боль и ненависть в его сердце. Во всяком случае, не более чем на несколько минут.

И как он жаждал этих минут.

Когда официантка принесла и поставила перед ними блюда, Джерико расслабился. Он молча ел своих устриц, в то время как Дельфина изящно ковырялась в своей тарелке. Ее нос сморщился, когда она попробовала гумбо.

— Что, не вкусно?

Она промокнула рот салфеткой.

— Вкусно. Но очень необычно. Остро. Я была к этому не готова.

Он подтолкнул к ней корзинку с крекерами.

— Вот, они помогут абсорбировать остроту.

— Спасибо. — Она начала кусать прямо в упаковке.

— Подожди. — Он успел выхватить крекер у нее из рук. — Сначала нужно развернуть.

— Что?

Он покачал головой, забавляясь ее смущением. Она могла быть столь осведомленной, но все еще походила на ребенка. Хотя, ведь ее жизненный опыт приобретался в царстве снов, а не основывался на реальности. Это было большой разницей.

Дельфина была готова прибить Джерико за его жестокость, когда следом за ним вышла из ресторана. Кого бы он ни преследовал, человек не заслуживал смерти, и судя по всему, это была одна из двух молодых женщин.

Или, Зевс упаси, они обе.

Где его милосердие? Что эти девушки такого сделали ему, что он захотел убить их? Они выглядели настолько безобидными, насколько это вообще возможно.

Об этом она и размышляла, пока не увидела, что в темный переулок влетел демон, собираясь напасть на молодых женщин, за которыми они следовали.

Она попыталась взорвать его, а потом вспомнила, что совершенно лишена своих сил. Джерико подлетел к демону со спины и набросился на него. Демон был ростом не более пяти футов восьми дюймов, с темной кожей, черными сверкающими глазами и лысой головой, стройный, жилистый и чрезвычайно красивый.

Он попытался сбросить противника, но Джерико все же удалось оттащить его от орущей студентки.

— Уведи отсюда девочек, — крикнул он Дельфине.

Она сделала, как ей велели, понимая, что он не сможет сражаться в присутствии свидетелей. Человечество совершенно не желало знать, что за потусторонние существа охотятся на них.

Как только переулок опустел, и кричащие студентки были далеко, Джерико отпустил демона, который тут же повернулся и обнажил клыки. Когда он бросился на Джерико, бог поймал его за плечи и швырнул на землю.

Плавным движением Джерико выхватил из ботинка кинжал и прижал к горлу существа, чьи глаза приобрели красный цвет, а на лысой голове проявились демонские метки.

— Что ты здесь делаешь, Берит? — угрожающе потребовал Джерико.

Демон вытаращил глаза, когда, наконец, понял, кто перед ним.

— Kyrios? — спросил он взволнованно, употребив слово, означавшее «хозяин». — Очень приятно видеть тебя снова. Я слышал, тебя изгнали. Лишили сил.

Джерико продолжал удерживать его на месте.

— Уверен, мой папаша набил тебе голову всяким дерьмом. Как видишь, я цел, невредим и готов выпустить тебе кишки. А теперь говори, зачем ты преследовал этих девушек?

— Приказано.

— Кто приказал?

Берит пожал плечами:

— Не знаю. Какой-то молодой парень, который утверждает, что купил мое кольцо в антикварной лавке. Тебе известны правила. Я не могу оспаривать приказы. Я только выполняю их.

Произошедшее совершенно сбило с толку Дельфину, но она не стала их прерывать.

Джерико убрал нож от горла демона и присел на корточки.

— Где этот мальчик, который владеет твоим кольцом?

— В неком месте под названием «студенческое общежитие» не очень далеко отсюда. Это небольшая комнатка. После того, как я доставлю к нему девчонку, он хочет, чтобы я перенес его в дом. Большой дом в каком-то Парковом квартале. Не уверен, что это такое. Нужно будет выяснить.