Боже, что за мысли?! Ведь он не имеет на нее никаких прав!
— Что случилось, тебе плохо? — донесся до него мягкий голос. На лице Майкла появилось такое потерянное выражение, что ей захотелось обнять его, прижать к себе и убаюкать, как она баюкала Маи. Конечно, пока та не выросла и не сделалась колючкой…
Господи, Маи! Этот человек заставляет ее забыть материнский долг!
— Мигуэль, прости, но я должна идти. Есть дела, которые никак нельзя откладывать…
Но Майкл словно не слышал ее, продолжая блуждать во мраке их общего прошлого.
— И тогда на базаре я вдруг понял, что моя бедность не может продолжаться вечно. Ибо, будучи наделенным некоторым интеллектом, я мог бы упорным трудом достигнуть многого. Эта мысль окончательно укрепила во мне уверенность, что только круглый дурак может так бездумно отказаться от всего того, что было между нами.
Но пока я размышлял, последний автобус на Кито ушел. Не без труда мне удалось найти место для ночлега. А когда я вернулся в столицу, оказалось, что ты на день раньше положенного срока уехала в Сан-Габриел.
Мигуэль на мгновение замолчал, и Лора воспользовалась паузой.
— Естественно! А зачем мне было там оставаться? Отец и Джерри уехали через час после твоего исчезновения. Ведь они заехали в Кито по пути на конференцию в Лиме, чтобы только справиться о моем здоровье. А я, обзвонив все полицейские участки и больницы, поняла, что наша с тобой любовь окончена. Ты исчез, потому что решил бросить меня. Я чувствовала себя вконец одураченной. И постаралась поскорее уехать из Кито.
Лора говорила агрессивно. Но у нее перед глазами стояли два автобуса, двигавшиеся в тот погожий воскресный день навстречу друг другу. Они разминулись на мощенной булыжником автостраде, сетью покрывающей весь Южно-Американский континент…
— Твои объяснения не убеждают меня, Мигуэль, — чуть мягче сказала она. — Если ты действительно тогда решил вернуться ко мне, то почему пятнадцать лет ни разу не дал о себе знать? Да, мне стало известно, что вскоре после моего отъезда из Кито тебя послали помогать пострадавшим от извержения вулкана Антисама близ Ориента. Но почему ты даже не позвонил мне, когда все закончилось? И не вернулся по истечении срока контракта?
По губам Майкла пробежала чуть заметная улыбка.
— Я не приехал потому, что меня уговорили остаться в Ориенте… — Он вдруг поднял голову и уставился пристальным взглядом в потолок. — Ты слышишь, Лора? — спросил он с тревогой.
— Кого?
Она озадаченно посмотрела сначала на Майкла, затем — на потолок. Но увидела там только витиеватый лепной орнамент.
— Качина, духи индейского племени пуэбло, в которых верит моя мать. Прислушайся: они там наверху. Смеются надо мной. Даже сейчас. Многие годы они старались перевернуть вверх дном весь мир для того, чтобы нас разлучить.
— Мигуэль, ты действительно веришь в то, что сейчас сказал? — испуганно прошептала Лора, подумав о том, как мало знает этого человека. Что, если он сошел с ума? Ведь за пятнадцать лет всякое могло случиться! — Ты не смеешь все списывать на каких-то мифических божков! — воскликнула она. — Решение бросить меня ты принял сам. По доброй воле!
— По доброй воле! — эхом повторил Майкл. — Эх, Лора, если бы на свете существовала эта самая «добрая воля»! — И он вновь посмотрел на потолок. — Черт побери, сегодня они что-то уж очень сильно шумят!
Лора не могла решить, действительно ли сидящий перед ней человек ненормален, или она просто этого боится. Но почувствовала, как на ее глаза навертываются слезы. Майкл заметил это и мягко сказал:
— Прости, Лора, я не хотел тебя пугать. Я, конечно же, не очень-то верю в ниспосланную духами кару. По крайней мере, тридцативосьмилетний ученый Майкл О'Брайан отлично знает, что никакие таинственные качина за ним не охотятся. Хотя должен признать, что временами в моей памяти возникает образ шестилетнего Мигуэля Энрике Винченце, завороженно слушающего легенды племени пуэбло, рассказываемые ему матерью. Среди них предание о зимних ведьмах, которые наказывают непослушных детей.
— Прошу тебя, Мигуэль, — взмолилась Лора, — этот разговор ведет в никуда.
— Он ведет как раз туда, куда надо, Лора. Я стараюсь рассказать о том, что произошло после моего возвращения в Кито. Уже на следующий день, в понедельник, я хотел последовать за тобой в Сан-Габриел. Но тут… Ты помнишь точно, когда началось извержение вулкана Антисана?
Лора отрицательно покачала головой, в душе заклиная Мигуэля поскорее закончить рассказ, слушать который ей было невмоготу.
— В тот же самый понедельник. В четыре часа утра.
— Ах да, — пробормотала она. — Все жители деревни погибли. Реки лавы… Землетрясение… Оползни… Когда я обо всем этом услышала, то вызвалась поехать туда в числе добровольцев. Но мистер Конрой не разрешил мне покидать Сан-Габриел. Сказал, что я еще не совсем поправилась.
— Насколько я понимаю, тот же Конрой посчитал, что укус бешеной собаки проходит быстрее. Поэтому незамедлительно откликнулся на мою просьбу.
— Я это знаю. Не помню точно кто, но один из добровольцев, проезжавший через Сан-Габриел, сказал, что видел тебя среди отъезжавших в Ориент.
Глядя сейчас на Майкла, Лора вспоминала смешанные чувства, которые испытала, узнав о его отправке к месту катастрофы. С одной стороны, это было облегчение: по крайней мере, он остался жив. А с другой — Лору переполняла злость на то, что Мигуэль не только не последовал за ней, но даже не попытался как-нибудь связаться. Но по прошествии пары недель Лора стала все больше тревожиться за его безопасность в том вулканическом районе, где, вдобавок ко всему, переплелись политические и экономические интересы Эквадора, Перу и Бразилии.
Майкл неожиданно перегнулся через стол и, сжав руки Лоры, заговорил с удивительной горячностью:
— Лора, несмотря на то что у меня отличная память, как раз тот отрезок времени мне видится как бы в тумане. Может быть, это своеобразная защитная реакция на ужасы, свидетелем которых мне довелось стать. Но есть один момент, который мне запомнился совершенно отчетливо. Я написал тебе письмо, в котором рассказал обо всем, что случилось. И еще о том, что люблю тебя всем сердцем.
— Нет, нет, нет, — пробормотала Лора.
— Ты должна мне верить! А перед отъездом из Кито я послал тебе записку, в которой просил прощения и умолял дать мне еще шанс загладить свою вину после возвращения. В последующие месяцы я написал по меньшей мере еще дюжину писем о том же. Но не получил на них ответа.
— Нет! Это я писала тебе! Но тщетно. От тебя не было ни одной весточки… Когда же я узнала, где ты, то подавила в себе обиду и послала несколько писем в штаб-квартиру Корпуса мира. При этом просила мистера Конроя передать их тебе, потому что почтовая связь с Ориентом, как мне сказали, была прервана.
Майкл бросил многозначительный взгляд на потолок.
— Если не они, то кто же еще ставил нам палки в колеса? Я сказал, что не получил от тебя ни одного ответа. И это действительно так, поскольку ни одно из писем никуда не уходило. Когда я вернулся в Кито, то нашел их сложенными в аккуратную стопку вместе со своими книгами и багажом. Одна из секретарш Корпуса мира сказала, что обнаружила их на складе, когда производила учет продовольствия для нового директора штаб-квартиры, который должен был сменить мистера Конроя, получившего новое назначение.
— Боже мой! Ведь эти письма доказывали, что ты продолжаешь думать обо мне. А я не имела возможности с тобой связаться. Когда же ты вернулся в Штаты, у меня не было даже твоего домашнего адреса! — Лора вдруг с раздражением вырвала свою руку из ладоней Майкла и воскликнула: — Послушай, Мигуэль, ты ведь все это выдумал! А я уже готова была тебе поверить. И как всякий лжец слегка переборщил!
— Лжец? Ты о чем?
— Когда я поняла, что ты не собираешься возвращаться до моего отъезда, то в своем последнем письме сообщила свой домашний адрес и телефон. И даже сказала об этом мистеру Конрою, попросив передать тебе. — Лора с вызовом посмотрела на Майкла, уверенная, что он не осмелится отрицать сказанного ею.
