— Среди полученных мною писем такого не было, — горячо запротестовал Майкл. — А когда я попытался узнать твой адрес в штаб-квартире, таковой оказался причисленным к важнейшим секретам, составляющим государственную тайну Соединенных Штатов Америки. Мне объяснили, что причиной тому широкая международная известность и научная деятельность твоего отца. Единственное, что мне удалось выяснить, так это то, что ты живешь в одном из предместий Вашингтона. Тогда я решил обойти там все улицы и найти нужный дом по табличке на дверях.

— Что же тебе помешало?

— Два года службы в армии и участие в военных действиях в Центральной Америке.

— Они забрали тебя? Даже после Корпуса мира и той благородной работы по спасению людей?

— Да. Рискуя показаться тщеславным, думаю, что кому-то я, видимо, очень не понравился. — На лице Майкла появилась сардоническая усмешка: — Неудивительно, что выбор пал на меня, поскольку я сумел выжить в одном из самых глухих районов Эквадора, куда все тот же Конрой попросил меня поехать. Я не только остался жив, но даже нашел нечто такое, что в конце концов дало мне возможность стать доктором фармакологии и основать успешно работающую исследовательскую фирму.

— Результатом чего и стало открытие той знаменитой лечебной травы?

— Совершенно верно. Индейское племя, в котором я работал, пользовалось ею в качестве лекарства. Они поделились со мной своими знаниями и опытом. А я получил патент на средство, с помощью которого уже удалось помочь тысячам людей избавиться, например, от многих видов заболеваний дыхательных путей. Но все это было уже значительно позже. После того, как я вернулся из армии. И узнал, что ты вышла замуж за Джеролда Истена.

— Мигуэль, прости меня за то, что я сказала несколько минут назад, — прошептала Лора. — И знай: я не бросилась сразу на шею Джерри. После приезда из Эквадора в течение двух лет я неизменно отвечала отказами на его многочисленные предложения. Пока папа… не ушел на пенсию. — Зачем она это рассказывает? Какое сейчас имеете значение, сколько раз Джерри получал отказ? И что толку признаваться, сколько бессонных ночей она провела в мучительных мыслях о нем, Мигуэле?

— Боже мой! Лора, ты не понимаешь: против нас была сама судьба.

— Возможно. Против нас обоих. Но мой брак оказался счастливым. И я не стану лгать, будто жалею о годах, прожитых вместе с Джерри. Я любила его. И люблю дочь, которую он мне подарил.

— Дочь? У тебя есть дочь?

— Да. Ее зовут Маи. Сейчас ей одиннадцать лет. И она… не совсем обычный ребенок. — Лора искоса взглянула на Майкла и улыбнулась, не в силах скрыть материнскую гордость. — Она уже сейчас никак не может решить, заняться ли серьезно математикой или стать концертирующей скрипачкой.

— Это в одиннадцать-то лет! Ничего себе!

— Пока же мы решили, что на следующий год ей лучше всего пойти на предпоследний курс местного колледжа. Хотя уже сейчас Маи по уровню знаний вполне может поступить прямо на второй курс любого университета.

— Вот как! А я-то считал Джеффа не по годам развитым!

— Джефф? Кто это?

— Соседский мальчишка, — ответил Майкл, почувствовав, как краска заливает лицо.

Но Лора не обратила на это внимания. Ее следующие слова заставили Майкла сразу же позабыть о Джеффе и даже на какое-то время о Кэтти.

— Мне действительно пора, Мигуэль. Маи была простужена, когда я утром уезжала из Лос-Анджелеса. Надо ей позвонить и узнать, как дела. Для этого я должна подняться к себе в номер.

— Что ж, понимаю материнское беспокойство. Позволь проводить тебя. — И прежде чем Лора успела ответить, он взял ее за руку и крепко сжал.

Она почувствовала тепло, которое излучала ладонь О'Брайана, и лихорадочно принялась подыскивать предлог, чтобы отделаться от него. Но безуспешно.

Так, держась за руки, они вошли в кабину лифта. Когда же лифт набился до отказа, Майкл внутренне улыбнулся. Ибо Лоре пришлось прижаться к нему всем телом, зато он вынужден был отпустить ее руку. Но в следующее мгновение Майкл обнял ее за плечи и принялся наматывать прядь волос себе на палец…

К радости Лоры, лифт через несколько секунд уже остановился на нужном этаже. Как только дверцы кабины раздвинулись, она со вздохом облегчения выпорхнула в коридор. Но Майкл упрямо шел сзади, не отпуская ее прядь.

Хотя Лора понимала, что это невозможно, но ей почудилось, будто каждый ее волосок ожил и чуть ли не сам обматывается вокруг пальца мужчины, дабы навсегда привязать его к ней. Причем так, чтобы он уже никогда не смог вырваться.

Эта причудливая фантазия мгновенно рассеялась, как только они подошли к ее номеру: за дверью зазвонил телефон. Лора стремительно вбежала в комнату, а Майкл неуверенно потоптался в дверях, но потом все же вошел вслед за ней и закрыл за собой дверь. Лора нервно ходила по комнате, крепко прижав к уху телефонную трубку.

— Да, Марта, я только что вошла. Говорите помедленнее. И, пожалуйста, не по-немецки. Вы давали ей лекарства? Почему не аспирин? Нет, будить не надо. Ей лучше поспать. Да, я отменю все встречи и завтра утром прилечу. Первым же рейсом. Хорошо. И сами тоже немного отдохните. Не волнуйтесь. Уверена, что завтра девочке станет лучше.

Лора положила трубку и тут же набрала номер своего шефа. Джон Стюарт, у которого было трое детей, просил ее не беспокоиться и пообещал перенести все встречи на конец месяца. Поблагодарив его за понимание, Лора позвонила в авиакомпанию. С трудом, но ей удалось забронировать место на девятичасовой рейс.

Наконец она окончательно положила телефонную трубку. Горестные морщины на лбу обозначились настолько резко, словно она была готова вот-вот заплакать. Лора не заметила, что Майкл вошел за ней в комнату и стоит за спиной. И, только почувствовав прикосновение его пальцев к шее, вздрогнула.

— Что с твоей дочерью? — спросил он.

— У нее воспаление уха и острая ангина. Возможно, это результат инфекции. Такое с ней уже дважды случалось этой весной.

Лора почувствовала, как после вопроса Майкла ей сразу же стало легче, словно кто-то предложил разделить с ней груз забот. На несколько секунд она прислонилась к его теплому мускулистому телу, как бы черпая от него силы.

— Все обойдется, — прошептал Майкл. — С детьми постоянно что-нибудь случается.

— Знаю. Но каждый раз начинаю паниковать, когда дело касается моей дочери. Ведь, кроме нее, у меня в жизни ничего не осталось, Мигуэль…

Неожиданно так долго сдерживаемые слезы прорвались наружу и потекли по щекам Лоры. Возможно, причина была в чувстве надежности и защищенности, которые вселяли в нее прикосновения Майкла. Или же в том, что давно с ней рядом не было человека, с которым можно было бы поделиться заботами и печалями. Человека, которого бы она любила.

Любила? Нет, сейчас это уже было неправдой. Да, в прошлом она действительно его любила! И сейчас он ей, несомненно, нравился. Она уважает его. Особенно теперь, когда знает все, что случилось тогда в Эквадоре. Но назвать это чувство любовью? Нет!

Майкл нагнулся, подхватил Лору на руки и перенес на стоявшее рядом с журнальным столиком мягкое кресло. Почти бессознательно она обхватила руками его шею. И вдруг почувствовала себя так уютно и спокойно, как будто погрузилась в бездонное море ласки и нежности. А его голос тихо нашептывал ей на ухо какие-то бодрящие слова.

Когда копившиеся годами слезы вылились, Лора долго вытирала нос и щеки белым платком, врученным ей Майклом.

— Ну, как, милая, тебе лучше? — спросил он, улыбнувшись возникшему в глазах Лоры совсем детскому выражению.

— Да, спасибо. Но должна тебе сказать, что такое со мной случается не часто.

И она вновь зашмыгала носом, что опять вызвало улыбку на губах Майкла. Он взял из рук Лоры платок и заботливо вытер ей лицо.

— Ты так искусно все это делаешь, Мигуэль, — прошептала Лора. — Наверное, напрактиковался на своих детях.

— У меня нет детей, Лора.

— Ты женат, Мигуэль?

— Нет.

— Но был женат?