Одри же лежала спокойно, стараясь дышать ровно; лицо ее было мертвенно-бледным, зубы стиснуты: она изо всех сил пыталась унять дрожь, которая постепенно охватывала ее тело. Подкрепляемая глухим отчаянием, она сдерживала свои эмоции, не давая им пробиться сквозь маску бесчувственного безразличия. Украдкой наблюдая за Дэном из-под полуприкрытых век, она с удовлетворением отметила, что из них двоих он куда ближе к пику все возрастающей страсти. В его глазах мелькнуло сердитое нетерпение, он взял ее руку и положил на свою напрягшуюся мужскую плоть. Одри продолжала оставаться спокойной и безучастной, понимая, что тем самым наносит смертельный удар по его мужскому самолюбию.

В его голосе уже читалось раздражение.

— Если уж ты надумала причислять себя к разряду шлюх, моя дорогая, то тебе следует быть полюбезнее. Ивлин Кросби наверняка не был бы удовлетворен таким холодным приемом, ему бы не понравилось заниматься любовью с бревном. Впрочем, в нем самом темперамента не более, чем в бревне!

Его слова больно задели Одри, и неожиданно для себя она высвободила правую руку и с силой ударила Дэна по щеке, так что он даже зажмурился, а потом вдруг громко рассмеялся. Этот хохот окончательно взбесил молодую женщину. Она набросилась на него, словно тигрица, ожесточенно кусаясь и царапаясь, осознавая при этом, что позже ей будет стыдно.

— Ах ты, маленькая дикая кошка! — завопил Дэн, когда она впилась зубами ему в плечо. Сумев тем самым отвлечь его внимание, Одри хотела спрыгнуть с кровати; Дэн едва успел ухватить ее. Однако ей удалось еще раз ударить его кулаком по щеке, после чего он, к ее великой радости, даже застонал от боли.

Правда, радость была недолгой. Через секунду он уже крепко схватил ее за запястья, а потом, навалившись на нее всей тяжестью своего тела, отвел руки за голову.

Он овладел ею грубо, ожесточенно, без всяких прелюдий; его поспешность граничила с жестокостью. Однако в ответ на его злобу в ней тоже вспыхнула злость, в ответ на его страсть в ней тоже разгорелось это же пламя; и вместе они были подобны извергавшемуся лавой вулкану. Пожалуй, впервые в своей жизни Дэниел потерял самоконтроль и от этого неожиданно почувствовал невероятное удовлетворение…

Они лежали рядом, его голова покоилась на ее груди, дыхание и пульс постепенно приходили в норму.

Когда Дэн наконец приподнялся, Одри уже снова спала; прелестные пухлые губы слегка приоткрыты, рука закинута за голову. Он не мог оторвать от нее взгляда, который бы наверняка привел ее в смятение, если бы она могла его видеть: в этом взгляде смешались восхищение, боль, нежность и еще что-то, большее чем нежность. Он со вздохом нежно обнял ее, поцеловал в бутоны сосков и, натянув на разгоряченные тела одеяло, продолжал смотреть в ее спящее лицо.

Спустя какое-то время Одри в полудреме вытянулась и, пробормотав что-то, инстинктивно потянулась к теплу, которое было совсем рядом, к живому теплу его тела. Проснувшись, она обнаружила, что лежит, уткнувшись лицом в мускулистую грудь Дэна. Волоски защекотали ей в носу, и она чихнула.

Этот звук рассмешил его. Дэн засмеялся по-мужски раскатисто и заразительно, и Одри захотелось посмеяться вместе с ним. Но у нее не было причин веселиться. Она вспомнила недавнюю сцену, и ее бросило сначала в жар, потом в холод. Отстранившись, она строго посмотрела на Дэна. На его лице виднелись царапины, под левым глазом расплывался синяк. На плече она увидела следы своих зубов: красные отметины на атласной бронзовой коже.

— Да, так вот, — проследив за ее взглядом, с наигранной обидой сказал Дэн.

Одри стало стыдно. Она и впрямь вела себя как пантера.

— Извини, — тихо проговорила она.

— Означает ли это, что ты хочешь заключить мир и вместе со мной в полной мере насладиться нашим медовым месяцем?

— Ты же сказал, что превратишь этот месяц в ад, — напомнила ему Одри.

— Я был зол и наговорил много лишнего, — примирительно признал Дэн. — Но я буду счастлив, если нам удастся наладить мирное сосуществование. — Темно-синие глаза заглянули в зеленые. — Мир?

Одри понимала, что предложенное Дэном «мирное сосуществование» отнюдь не выход из положения. Оно лишь на некоторое время сделает ее жизнь более сносной, и, чтобы окончательно решить проблемы, ей нужно при первой же возможности сбежать от него… Он взял ее за подбородок.

— Ну, Одри?

— Мир, — скрепя сердце согласилась она, надеясь, что на сей раз он не сможет прочитать ее мысли.

Так, судя по всему, и случилось. Напряженное выражение его лица мгновенно стало почти что беззаботным, он легко коснулся поцелуем ее губ и торжественно произнес:

— Поцелуй мира!.. Ты лежи, а я пока займусь камином.

Он выбрался из постели и пересек комнату, двигаясь с грациозностью тигра. Расшевелив догоравшие угли, подбросил в огонь еще пару поленьев. Откинувшись на подушки и натянув одеяло до самого подбородка, Одри украдкой наблюдала за ним.

Когда Дэниел откинул шторы, оказалось, что вчерашняя буря осталась позади. День выдался прекрасным: над спокойной гладью Медвежьего озера сияло ослепительное солнце. Он остановился у окна, точно забыв о своей наготе, и солнечный свет окрасил его бронзовое тело в золотистый цвет. Дэн был прекрасен, как Аполлон; от этой его магнетической мужской красоты у Одри перехватило дыхание, а по всему телу разлилась сладкая истома. Она снова хотела его… Улыбаясь, он повернулся к ней, и она с трудом выдавила из себя:

— Хорошо, что поблизости нет соседей.

— Есть, но не близко, — усмехнулся он. — Если не считать спортивного лагеря в горах, наши ближайшие соседи — Фрэнк и Инга Моуди. Их дом на противоположной стороне озера. Очень симпатичные люди. Когда они прознают, что здесь кто-то есть, могут прийти с нами поздороваться. А может, после завтрака сами к ним сходим?

Понимая, что они оба выглядят, словно воины после битвы, Одри не особенно обрадовалась этой перспективе. Но, постаравшись придать своему голосу беспечность, согласилась:

— Пожалуй, можно и сходить, если хочешь.

Однако, почувствовав в ее голосе отсутствие энтузиазма, Дэн мягко сказал:

— Мы вовсе не обязаны, это было всего-навсего предложение… Может, у тебя есть какие-то собственные идеи по поводу сегодняшнего дня? Пойдем на прогулку в лес или покатаемся в лодке?

Одри помнила, что двухместная брезентовая лодка хранится под верандой, ей нравилось плавать по озеру, но сейчас она предпочла бы остаться в доме. Однако прежде чем она успела что-либо ответить, Дэн выдвинул еще одно предложение:

— Или ты хочешь провести весь день в постели? — В его глазах зажегся задорный огонек. — Я не возражаю, скорее наоборот.

— Мне бы хотелось немного размяться, — поспешно возразила она и, покраснев в ответ на его удивленно вскинутую бровь, добавила: — Разумеется, на улице.

— Жаль. — Посмеявшись над ее замешательством, Дэн взял в охапку свою одежду и направился в ванную.

К моменту его возвращения воздух в комнате заметно нагрелся.

На нем были свободные вельветовые брюки и зеленый свитер, белокурые волосы были еще слегка влажными.

Одри принимала душ не спеша, наслаждаясь теплыми струями воды, стекавшей по ее разморенному ласками Дэна телу. Супруг ее тем временем открыл коробку апельсинового сока и приготовил завтрак. Сидя перед камином, они с усердием поглощали консервированные сосиски, фасоль, заедая все это вкуснейшим черным хлебом, который в первый раз не понравился Одри, но потом она его полюбила. Завтрак завершился ароматным кофе с огромными кусками холодного яблочного пирога.

— Ну как, готова к разминке? — поинтересовался Дэн, когда Одри, тяжело вздохнув, откинулась от стола.

— По-моему, я вообще не в состоянии двигаться.

— Поднимайся, лентяйка! — Потянув за руку, Дэн помог ей подняться. — Я постараюсь выбрать не самую грязную тропинку, хотя, впрочем, на веранде есть резиновые сапоги. И еще надо одеться поярче: начинается охотничий сезон.