Я выскочил из туалета на пирс и посмотрел туда, откуда донесся звук. За хрустальным небосводом проглядывалась огромная тень. Так, наверное, видят рыбки своего хозяина из голубого аквариумного мирка.

Я сгонял в дом за спексом и снова вперился в небосвод, изучая его при двадцатикратном увеличении. Теперь хоть и смутно, но впечатляюще проглядывалась туша «Мадлен Олбрайт», если точнее, ее кормовая часть, напоминающая слепленные пухлые ножки одноименного исторического персонажа. Углядел я даже обводы радиатора силовой установки, напоминающие короткую юбочку – ближе к средней линии. Рассмотрел и сеточку – на самом небосводе – трещины, что ли?

Похоже, круизный лайнер во время неудачного маневра после отшвартовки влепился в остров...

У меня или искорки в глазах, или что-то в самом деле падает с неба... Это, надо думать, часть лайнера, какая-нибудь выступающая причальная деталь, пробившая небосвод, а затем отвалившаяся.

Искорки поблескивают все ближе и ближе, значит, лучи солетты играют на рваной поверхности летящего объекта. А вот... и впилился он. Взлетели вверх тучи пыли, и спустя доли секунды легкий шумок достиг моих ушей. Похоже, эта штука «приземлилась» в районе Папеэте.

И тут началось затмение, все вокруг затянуло серыми сумерками. Солетта явно переключилась на режим экономии, используя какой-то маломощный резервный источник энергии. Затем вырубился легкий бриз. А следом поблек и Нановилль. Пальмы осунулись и стали саксаулами, орхидеи превратились в ромашки, колибри – в воробьев. Швартовые концы, которые притягивали яхты к пирсам, бессильно упали в воду. Это был явный сбой в энергоснабжении виллы.

Я получил шанс смыться отсюда, грех не воспользоваться. В голове, несмотря на утомление и лень, мигом сформировался план. Я бросился на западный пирс, влез в лодчонку размером с хорошее корыто. Полный вперед, капитан на шканцах... Но плавсредство и по своим мореходным свойствам приближалось к корыту. Пока я тянулся к веслам, корыто сделало попытку перевернуться и обещало повторить это снова.

«Мы вышли в открытое море, в суровый и дальний поход». В «открытом море» вода после отключения энергии была вязкая и сопливо-густая словно борщ. Сказывался избыток ПАВ, ВМС, красителей, ароматизаторов и прочих «полезных» добавок. Современное море ведь такой же продукт, как и йогурт.

Где-то рядом с буями должна проходить граница частного владения.

Я гребу, как тысяча морских чертей, однако не становлюсь ближе к буям ни на метр. Скользкая сопливо-густая жидкость течет навстречу мне, словно с горки. Сквозь пот, заливающий глаза, я наконец различил барьер.

Это – стоячая волна, опоясывающая всю акваторию Нановилля.

Все – кранты, сил больше ни капли, морские черти испарились. «Суровый поход» закончился.

Я выскочил за борт. И быстро понял, что плыть здесь невозможно. Это даже не кисель – верхний слой воды похож на поролон! Я так и вижу, как молекулы этой псевдожидкости вместо того, чтобы свободно болтаться, сидят, словно на цепи. Из-за этого я побултыхаюсь немного и захлебнусь. Если бы у меня были сейчас сухие штаны, то я бы их обмочил. Попробовать бы вернуться в лодочку, но ее уже прилично снесло в сторону от «барьера»...

Вокруг меня прошелся бурун. Значит, на небольшой глубине движется большое тело, типа акулы или спрута. Так и хочется крикнуть небесному режиссеру – это перебор, мне вполне хватает одной страшной неприятности.

Тело подвсплыло, я стал различать его конусовидные контуры, придающие ему сходство с кальмаром. Вокруг тела появился ореол из фонтанчиков – это оно шарит своими конечностями! Раз, и я попался – щупальце ухватило мою левую руку и зафиксировало захват, мигнув зелеными индикаторами. А затем тело потащило меня вперед и тяга была, будь здоров.

Где-то над головой раздался свирепый клекот: «Вы забыли попрощаться». Я поднял глаза – техманн хозяина махал надо мной своими огромными мономолекулярными крыльями. Видимо, преступление требовало немедленной кары, поэтому техманн стал гадить сверху какой-то едкой дрянью, которая взаимодействовала с водой, как карбид, пузырясь и выделяя вонючий дым.

Еще немного и это гуано угодило бы мне на макушку со всеми вытекающими последствиями. Но тут «кальмар» принял меры. Его щупальце метнулось вверх и стянулось, как аркан, на клекочущей «бабочке». Потрепыхавшись несколько секунд в мощных объятиях, техманн рухнул в воду, забил крыльями как лебедь, но все равно ушел под поверхность, еще вынырнул ненадолго, наверное, чтобы прохрипеть: «Вы не выключили свет в туалете», и исчез навсегда.

Когда я оказался на линии стоячей волны, сработало «противоугонное средство»: зашипел наэлектризованный буек и меня так шарахнуло разрядом, что я света белого не увидел.

Когда полегчало, то я обнаружил себя в брюхе «кальмара», то есть внутри субмаринки для проведения ремонтных работ на дне Таити.

Имелось тут какое-то подобие приборной доски, но на ней лишь несколько дисплеев, которые показывают виды с точек над корпусом и под корпусом.

Субмаринка, слегка покачиваясь, плыла в автоматическом режиме на глубине двадцать пять метров.

Слой голубой курортной воды остался выше, вокруг была грязная жижа, насыщенная продуктами курортного метаболизма.

А потом из грязного сумрака возникла гигантская голова морского дьявола – так внезапно, что меня чуть инфаркт не хватил. Это, наверное, тот самый, что всплыл на поверхность таитянской лагуны во время лекции Огастеса Октавио. Не просто монстр, а Мистер Монстр. Выпуклости, напоминающие закрытые глаза, в верхнем полушарии. А в нижнем – куча разновеликих манипуляторов, смахивающих на мандибулы, хелицеры и прочие органы кромсания-жевания. Плюс длинное тело, все в соплах микродвижителей, как бы мохнатое.

Я поймал себя на том, что перестал шевелиться и почти не дышу – все, как рекомендуют при встрече с большим зверем.

Но морской дьявол не был зверем. Сделав молниеносный вираж, он пошел в атаку. Я стал колотить кулаками по приборной доске, но она оставалась такой же гладкой и безучастной. За секунду до того, как дьявольский биомех ухватил бы субмаринку в свои гибельные объятия, едва заметная клякса проскочила от нее к нему. И Мистер Монстр... взорвался, оставив на память только облако кремнийорганических останков.

А субмаринка, словно истратив всю энергию, незамысловато держала курс на дно искусственного таитянского моря. Вокруг стало совсем мутно, мрачно, но еще виден крупногабаритный мусор, вплоть до рекламных биллбордов и сломанных на какой-то вечеринке стульев. Дисплей телеприсутствия показывает, что плавстредство движется вдоль канавы на таитянском дне и она увеличивает наклон вниз.

А правильно ли введен маршрут в борт-компьютер?

Ремонтная субмаринка явно уходит в глубь воронки, оттого и сумерки сгущаются.

В глубине воронки открывается что-то похожее на глаз Сциллы или рот Харибды. Кажется, это люк-диафрагма размером три на три метра.

Субмаринка повисает над раскрывшимся люком, как птичка, и начинает сбрасывать отходы.

На переборке зажглась надпись «Негабаритный живой объект. Оценочная стоимость 126 у.е. Загружается скрипт утилизации 12-U». Это, похоже, рассказ про меня.

Осталось только стучать в переборки и вопить: «Я не объект, а субъект, мамой клянусь» в надежде, что какой-то царь морской услышит и предотвратит худшее.

Но «худшее» было неотвратимым; емкость, содержащая мое тело и мой разум, вывалилась из субмаринки и стала тихо-мирно опускаться в колодец.

Так меня ж сейчас и в самом деле утилизуют, как обычно происходит со всяким металлоломом, который доставляет ремонтная лодка. Меня переплавят! Или я просто задохнусь, воздуха в этом пакете надолго не хватит. Все ясно, миллиардер Грамматиков, наигравшись в кошки-мышки, дал команду на мое уничтожение – я буду полностью переработан, так что ни одной более или менее целой молекулы не останется.